Литмир - Электронная Библиотека

– Обычная история, – согласился следователь, поддакивая Косицину и этим стараясь вывести его на дополнительные откровения. – А внук у него, насколько мне известно, один-единственный. Офицер спецназа ГРУ. В соседней области служит. Ему жилье в нашем городе и не нужно, а до отставки еще далеко. Он сейчас всего лишь в старших лейтенантах ходит. Я с ним общался по телефону. Как только мы тело отдадим, внук хоронить деда приедет, если его начальство со службы отпустит. Совершенно зря у нас говорят, что незаменимых людей не бывает. На самом деле это сплошь и рядом встречается.

– Вот я и сказал старику, что помочь ему ничем и никак не могу.

Вместо того чтобы стать откровеннее, генеральный директор, кажется, пожелал обратного. Он захотел показать, насколько был вежлив со стариком, и сделался скрытным. Может, что-то почувствовал в голосе старшего следователя, или же таким вот образом на собственные мысли ответил.

– А он?

– А он заявил, что он сам и мне, и себе прямо сейчас помочь сможет! Вытащил из-за пазухи или даже из штанов – я толком не разглядел – какую-то трубу, чуть ли не водопроводную, и чиркнул зажигалкой. Выстрел я слышал, а дальше уже ничего не помню. В себя только в реанимации пришел, после операции, когда хирург меня поздравил с тем, что второй глаз и мозг уцелели.

– Да, хирурги с вами намучались, – проговорил старший следователь. – В качестве поражающих элементов в своей самоделке старик использовал битое стекло от бутылок. Я лично впервые с таким зарядом встречаюсь. Да и хирург тоже. Ни он, ни я даже не слышали о таком применении стекла. Обычно в ход идут обрезки гвоздей, мелкие болты и гайки. Но это в самодельном взрывном устройстве, где в качестве взрывчатого вещества используют тротил или пластит. Там взрыв мощным бывает, любые кости насквозь проламывает. Здесь осколки стекла из костей выковыривать пришлось. А чтобы использовать спичечные головки, то я о таком варианте с детства, признаюсь, не слышал.

– Кстати, товарищ следователь, когда мы про внука говорили, вы сказали, что он приедет, как только вы тело выдадите. О чем речь?

– О теле того старика-ветерана. Вы разве не в курсе насчет того, что дальше произошло?

– Нет. Не в курсе. Я же здесь вообще от всей информации отрезан. Да и не в состоянии был какие-то новости воспринимать. Вы у меня первый посетитель со стороны. Раньше только жену с сыновьями пускали. Они тоже мало знают.

– Тогда придется ввести вас в курс дела. После громкого выстрела в ваш кабинет ворвалась сначала секретарша, а за ней телохранитель Кравцов вместе с людьми, которые ждали приема. Ветеран все еще держал в руках свою водопроводную трубу, из которой сделал пистолет. Вы, наверное, и сами в детстве такие мастерили. Это называлось тогда «поджиг». Вместо пороха – спичечная сера, короткий, меньше чем в полсантиметра фитиль от обувного шнурка. Стоит только поджечь его, и грохнет выстрел. Одноразовое оружие. Мы в детстве – и я тоже, каюсь, – десятками такие штуковины делали. Считали это почти пистолетом. Только не догадывались заряжать свое оружие битым стеклом. Нам звука хватало. Иногда, правда, камешек помельче в импровизированный ствол забивали, чтобы по мишени стрелять. Даже солидолом его смазывали, чтобы не застревал.

Соколовскому, видимо, были приятны эти воспоминания. По крайней мере, говорил он все это с лирическими нотками, словно баловал свой слух. Но генеральный директор рассказом подполковника юстиции не заинтересовался и поторопил его слабым голосом:

– Ладно. С оружием все понятно. А что произошло-то?

– Ваш телохранитель Анатолий увидел эту трубу. Сначала он ребром ладони врезал по ней, направил ее в потолок, а потом ударил старика кулаком в голову. Тот упал, ударился виском об угол стола и умер почти сразу, еще до приезда «Скорой помощи», не приходя в сознание. Это дает нам право подозревать телохранителя в сговоре со стариком. Я предполагаю – и прокуратура меня в этом поддерживает, – что он просто убрал опасного свидетеля, своего сообщника, сделал это торопливо, не предоставил тому возможности дать показания против себя, любимого.

– Это исключено, – категорично заявил генеральный директор.

– Почему вы так в этом уверены?

– Сестра Валентина меня очень любит. Мы с ней вместе росли, я ее воспитывал, можно сказать. У нас отец рано умер.

– А при чем здесь ваша сестра?

– Так мой телохранитель Анатолий Кравцов – ее муж.

– Она имеет право претендовать на наследство? – спросил старший следователь, желая уцепиться за новую нить, определить для себя мотив покушения.

– Нет. У меня есть завещание, составленное по всей форме и заверенное нотариально. Все, что после меня может остаться, достанется моей жене и сыновьям. Сестра получит совсем немного. Не стоит такое наследство человеческой жизни. Тем более что в результате моей смерти Кравцов потерял бы работу. Вы знаете, как сложно телохранителю, подопечный которого был убит, найти новое место. На него все будут смотреть косо.

– Значит, мотива у вашей сестры не просматривается?

– Нет.

– А сестра знает о вашем завещании?

– Знает. Я сам ей его показывал. Она прочла текст и ни единого слова против не сказала, со всем согласилась. Но, товарищ следователь, как я понимаю, уголовное дело против телохранителя может быть заведено только после моего заявления. Так ведь? А я такую бумагу писать совершенно не намерен. Давайте сразу поставим все точки над i.

– Пока ваш телохранитель задержан по обвинению в убийстве по неосторожности и превышении мер самозащиты. Он же, насколько я знаю, бывший боксер.

– В детстве человек боксом занимался. Это можно не учитывать. Ему уже почти сорок лет. Он все навыки былые давно потерял. Я сам такой же, по себе знаю, как легко это происходит, поэтому далек от мысли Анатолия подозревать.

– Хорошо. Мы будем иметь в виду вашу позицию. Но вас самого не смущает тот факт, что телохранитель вошел в кабинет не самым первым, уже после секретарши, вместе со всей толпой?

– Нет. Меня это не смущает. Все зависит от того, кто и где находился в момент выстрела.

– Да, в этом вы правы. Секретарша готовилась занести вам на подпись какие-то ведомости и уже руку положила на дверную ручку. Потому она и вошла первой.

– Вот видите.

Так вот и вышло, что телохранитель генерального директора паевого инвестиционного фонда Анатолий Кравцов угодил под подписку о невыезде, но свою работу по-прежнему выполнял. Он по-прежнему старался подражать начальнику охраны инвестиционного фонда.

Тот, в свою очередь, тоже это замечал и был к телохранителю особенно расположен. Он даже задействовал свои старые знакомства, добился, чтобы с Кравцова были сняты все подозрения, хотя Косицин и не просил его об этом.

– В медцентр! – распорядился Павел Яковлевич, как только телохранитель занял свое привычное место на переднем сиденье.

С двух сторон рядом с Косициным тоже устроились охранники. Еще трое вместе с Вольдемаровым сели во вторую машину.

– Мне позвонили, – сказал Косицин. – Глаз, оказывается, уже готов. На три дня раньше срока. Меня на примерку пригласили.

Похоже было на то, что Косицин сам изрядно страдал от своей подпорченной внешности. Он рассчитывал, что стеклянный глаз существенно изменит ситуацию, потому и ждал момента завершения его изготовления с таким явным нетерпением.

Два крупных внедорожника плавно двинулись в сторону главной улицы города. Через несколько кварталов они остановились на красный сигнал светофора.

– Это что еще за чучело там велосипед катит? – сказал Павел Яковлевич.

Он увидел, как какой-то немолодой мужчина толкал по пешеходному переходу наперерез внедорожникам старенький велосипед, нагруженный металлическими трубами, местами ржавыми или замазанными какой-то грязно-бежевой краской. После покушения он стал с подозрением относиться к таким вот штуковинам любого вида.

Этот дядечка как раз повернул голову и холодным, леденящим душу взглядом посмотрел в сторону дорогих внедорожников. Впрочем, Косицин уже привык к тому, что простые горожане смотрят на него и на его машину именно так, и нисколько не удивился. Люди завидуют. Все нормально.

2
{"b":"719423","o":1}