– Повторное покушение.
– Того не легче! Сам-то генеральный директор жив?
– Жив. Убит только его телохранитель.
– Анатолий Кравцов?
– Кажется. Но я точно фамилию не назову. Помню только, что зовут Анатолием. Михайлович, кажется, по отчеству. Если хочешь, я сейчас в своем журнале посмотрю.
– Не надо. Я помню. Михайлович.
– Нам только что позвонили из районного отдела. Их бригада уже на месте работает. Поспеши, а то менты народ такой. Они мигом все следы затопчут. Я машину тебе вызову.
– Значит, с Кравцова подозрения снимаются. А то он у нас одним из главных подозреваемых изначально был. Я его считал соучастником. Ладно. Вызывай машину. Я уже бегу, – проговорил Сан Саныч, наморщил в раздумье лоб и никуда не побежал.
Сначала он остановился перед открытым окном, задвинул шторки, но не стал захлопывать створки. Потом, словно опомнившись, опять раздвинул эти шторки, посмотрел во двор, увидел, что машина, скорее всего, предназначенная ему, уже выезжает из ворот во двор. Соколовский снова задвинул шторки, второпях двумя большими глотками выпил полстакана уже остывающего чая. Потом он устроил стакан на самом краю тумбочки так, чтобы тот стоял не на пластиковой кружевной салфетке и не оставил на ней темный круглый отпечаток.
Лишь после этого Сан Саныч вернулся к своему рабочему столу, вытащил из сейфа пистолет, убрал его в подмышечную кобуру и вышел из кабинета. Он забыл запереть сейф, хотя связку ключей все же положил в карман. В коридоре подполковник обернулся, хотел было вернуться и закрыть створки окна, но делать этого не стал, махнул рукой. Через несколько секунд ключ провернулся снаружи в дверном замке. В коридоре послышались тяжелые шаги, направленные в сторону лестницы, ведущей на первый этаж.
Примерно через полчаса после этого над забором с торца двора показалась со стороны улицы голова человека в черной вязаной шапочке. Сначала, издали, любому человеку, наблюдающему за этим со стороны, могло бы показаться, что шапочка эта странным образом порвана, свисает лоскутьями на впалые щеки, остро торчащие скулы и нос. Однако потом любопытному зрителю стало бы понятно, что это лицо просто испачкано чем-то черным. Должно быть, пальцы у этого человека были грязными, и он провел ими несколько раз по лицу крест-накрест, просто почесал себе одну щеку, а потом, не отрывая их от лица, и другую.
Человек, выглядывающий из-за забора, заметил, что в беседке-курилке сидит водитель в темно-серой полицейской форме. Он держался спиной к этому субъекту, то есть не видел его. Однако тот на всякий случай торопливо скрылся за металлическим забором, сделанным из профилированного стального настила. Он чаще всего используется именно для возведения заборов и сооружения кровель. Хотя в последнем случае в дело идет и листовая металлическая черепица. Все это зависит от вкуса и финансовых возможностей каждого отдельного человека. Металлочерепица стоит существенно дороже.
Человек, укрывшийся за забором, услышал, как хлопнула дверь, проделанная в створке ворот гаража. Он заметил ее заранее, при быстром осмотре двора, и даже оценить успел. Как же ей не хлопать, когда она притягивается мощной сдвоенной пружиной. Этому субъекту оставалось понять причину возникновения этого звука. Водитель в полицейской форме покурил и ушел, или к нему кто-то решил присоединиться?
Человек в шапочке потянул носом. Ему, никогда в жизни не курившему и вообще не знающему вкус сигаретного дыма, хотелось определить это и сделать свой вывод. Запаха дыма он вообще не уловил, хотя легкий ветерок мог относить его из небольшого двора и совсем в другую сторону, вбок. Но ждать ему долго не хотелось, да и время не позволяло.
Тогда человек за забором рискнул, снова высунулся и сразу спрятался точно так же, как и в первый раз. Он сделал это просто на всякий случай, а не по необходимости. В беседке и во дворе не было никого.
Только после этого мужчина в вязаной шапочке позволил себе заняться по-настоящему внимательным осмотром. Он приподнялся. Глаза его быстро пробежали по всему двору и легко отыскали то, что ему было нужно.
Он не знал точно, но вполне резонно предполагал, что во дворе должна быть какая-то емкость с металлоломом или, на худой конец, с остатками деревообработки. Наблюдатель учитывал и тот факт, что здание следственного комитета было не особенно большим, всего-навсего двухэтажным, но в нем имелись газовые и водопроводные трубы, туалеты, канализация. Следовательно, кто-то все это бытовое хозяйство должен был обслуживать.
Конечно, человек в черной вязаной шапочке вполне допускал, что такими делами могут заниматься и работники ближайшего ЖЭКа. Но все же он небезосновательно предполагал, что в здании районного отдела полиции, расположенном рядом, должен располагаться хозяйственный отдел или что-то в этом роде, только с другим названием. У этого отдела должны быть собственные мастерские.
А где их расположить, как не в гараже! Там самое подходящее место для них. Заодно и в ремонте машин слесари, сварщики и прочие работяги помочь могут. В районных отделах внутренних дел новых машин практически и не бывает. Менты там только и заняты тем, что старые ремонтируют. Это дело для них самое обыкновенное, вполне привычное и даже очень полезное. Знающие люди говорят, что физический труд бережет людей от инфарктов и инсультов.
Наблюдатель знал, что в следственных управлениях с транспортом вообще большие проблемы. Им достается только то, что уже прошло через руки ментов или водителей гаража прокуратуры.
Человек в вязаной шапочке окончательно убедился в том, что двор следственного управления пуст. После этого он ухватился двумя руками за верх забора, пару раз встряхнул металлические листы, словно пытался убедиться в их прочности, и легко перепрыгнул через ограду. Прежде данный субъект стоял на ступеньке лестницы, приставленной к забору с внешней стороны.
Сразу после приземления он отпрыгнул в сторону, в высокую и густую траву, украшенную светло-голубыми цветами, хорошо растущую поверх всякого строительного мусора, оставленного здесь, судя по всему, много лет назад. Выпрямляться этот человек не стал.
Причиной такого поведения послужило то обстоятельство, что дверь в воротах гаража снова открылась. Оттуда вышли два человека. Один в цивильном костюме и даже в сорочке с галстуком, второй в рабочей спецовке, с лицом, испачканным тремя полосами мазута или какого-то темного отработанного машинного масла. Видимо, он тоже нечаянно мазанул себя по лицу грязными пальцами, и сам того не заметил. Никто ему ничего не подсказал.
Однако свою задачу человек в вязаной шапочке видел, похоже, не только в том, чтобы следить за тем, что происходило во дворе гаража. Он хорошо помнил, что с другой стороны туда выходят окна следственного управления. Любой человек, выглянувший в одно из них, наверняка заинтересуется его действиями.
Поэтому данный субъект несколько раз пробежал по окнам внимательным, настороженным и сосредоточенным взглядом. Никакого подозрительного движения он там не заметил, хотя угол обзора у него был невелик и просмотреть все окна здания было просто невозможно.
Кроме того, человек этот был, судя по всему, неплохо знаком с кабинетами такого рода. Он понимал, что в тесных помещениях, во-первых, обычно сидит по одному человеку. Во-вторых, рабочий стол чаще всего ставится так, чтобы хозяин кабинета располагался спиной к окну или у стены. Надо, чтобы свет из окна падал с левой стороны, если только хозяин кабинета не левша. В таком случае свет должен падать справа. Важно также, чтобы стол стоял под лампочкой, потому что весной и осенью рано приходится включать искусственное освещение. Но в любом из этих случаев человеку, находящемуся в помещении, сложно наблюдать за тем, что происходит во дворе, особенно если у него нет определенного интереса к этому.
За окнами следственного управления никого излишне любопытного видно не было.
Мужчины, вышедшие во двор, остановились у контейнера кубической формы, из которого торчали различные обрезки дерева и металла, видимо, приготовленные на выброс. Человек в цивильной гражданской одежде наклонился и большим штангенциркулем измерил стальной уголок, хотя любой слесарь просто-напросто обязан знать по внешнему виду, какой из них перед ним находится. Потом он показал второму на него пальцем и что-то тихо сказал.
