Однако моя жизнь протекала ровно и гладко, без встрясок и колебаний. Даже в школе никогда не происходило ничего драматического, стоящего упоминания. У меня вполне хватало друзей, но я никогда не выделялась среди них. Никто не распускали обо мне сплетни за спиной и не строил интриги. Внимание парней не было ни столь сильным, чтоб вызвать во мне ответное чувство, ни столь слабым, чтоб я страдала и чувствовала себя несчастной. Словом, ничего такого, что обычно показывают в популярных подростковых сериалах. Все было благополучно и… до ужаса скучно. Вот почему отъезд в колледж должен был в корне изменить всю мою жизнь и позволить мне наконец дышать полной грудью. Однако занудные подробности повседневности моего успешного брата, на которого мне следовало ровняться, впервые пошатнули мою надежду в это.

– Летиция, ты вообще меня слышишь? – как будто издалека донесся до меня нетерпеливый голос Джорджа.

– Что? Прости, что ты сказал? – от неожиданности моя вилка промазала мимо изумрудной оливки и с противным скрипом проскользнула по тарелке.

– Ты слишком много летаешь в облаках, милая, – укоризненно сказала мама. – Джордж заметил, что твое поступление уже не за горами, и нам следует тщательно продумать, в какой колледж ты будешь поступать и какие предметы изучать. Мы все очень хотим, что ты, как и Джордж, уехала в Нью Йорк, а нью-йоркские высшие учебные заведения крайне требовательны. Так что ты обязательно должна использовать не только свои академические достижения, но и внешкольную активность.

– Эээ, – замялась я. Удивительным образом родители решили заговорить именно о том, что сейчас крутилось у меня в голове. А я все надеялась подольше откладывать этот неприятный разговор… Но когда-нибудь он все равно должен будет состояться, так чем же этот момент хуже всех остальных?

– Кхм. Да, конечно, – я колебалась, не зная, с какой бы стороны лучше подступиться. – Мы с мамой и папой твердо решили, что я тоже буду пробовать поступать в Нью Йорк. Но мы так и не определились с профессией, с которой я свяжу свою жизнь… Эээ… Ну, мама думает, что я могла бы стать отличным журналистом, а я задумывалась над тем, чтоб работать на телевидении и…

– На телевидении, – повторил Джордж таким недоуменным тоном, которым мог бы сказать: «Так, значит, ты собираешься доить коз при монастыре в Месопотамии».

Я обреченно вздохнула. Если даже за этим последовала такая реакция, то что же он скажет на следующее… Я собрала в кулак всю свою волю.

– Но все-таки я пришла к выводу, что телевидении не для меня… Мне уже давно нравится кое-что другое. Я, конечно, еще раздумываю и хотела посоветоваться с вами… В общем, – я набрала полную грудь воздуха, – что вы думаете на счет того, чтоб я училась актерскому мастерству?

Реакция последовала незамедлительно и, судя по всему, не сулящая мне ничего хорошего. Папа поперхнулся соком, Джордж уставился на меня так, словно у меня выросли рога, а мама выглядела совершенно растерянной. Я видела, как папа уже открывает рот, явно намереваясь сказать что-то категоричное, махом перечёркивающее все надежды, которые я вынашивала в себе многие годы.

– Я знаю, что это немного неожиданно, – решила опередить его я, сразу переходя в наступление, – но, серьезно, почему бы и нет? Во время школьных спектаклей меня всегда хвалили за артистичность и выразительность, а мистер Бинс, который в прошлом году организовывал «Сон в летнюю ночь», был так восторжен тем, как я справилась с ролью Гермии, что заявил, что я рождена быть актрисой, что я очень естественна и…

– Боже мой, Летти, – добродушно сказал папа, довольно быстро овладев собой и, очевидно, решив не воспринимать мои слова всерьез, – это ведь только школьные постановки, а ты говоришь о нескольких потраченных годах образования, самых важных годах твоей жизни, которые, кстати, впоследствии совершенно не гарантируют тебе никаких успехов в кино.

– Я уже молчу о том, что все это абсолютно несерьезные, детские глупости, совершенно оторванные от реальности. Я думал, ты уже давно повзрослела, Летиция, и стала ответственно относиться к своему будущему. А ты думаешь не понятно, о чем. Или что, ты мечтаешь, чтоб у тебя просили автографы и преследовали папарацци? – иронически вставил Джордж, намеренно растягивая последнее слово.

Я вспыхнула. Наконец-то я решилась открыть родным свою заветную мечту, а ее всего несколькими фразами смешали с грязью, даже не отдавая себе отчета в том, что это значило для меня. Я прекрасно видела, что никто из моей семьи даже не принял мои слова всерьез. Они смотрели на меня так снисходительно, как на малыша, который сообщает о намерении улететь в путешествие по Солнечной галактике.

В то время как эти мои мечты зрели, воодушевляли и подпитывали меня на протяжении многих лет, с того самого первого просмотра «Завтрака у Тиффани». Читка сценариев, разучивание ролей, репетиции, вспышки камер, гримерки с заваленными косметикой столиками и съемки в разных уголках мира – все это заставляло мою кровь быстрее устремляться по жилам, а сердце отзываться ускоренным биением. Мне казалось, что я рождена лишь для этого, и никем более не могла бы быть. И дело было совсем не в желании быть преследуемой папарацци, как остроумно выразился Джордж, хотя мысль эта и доставляла мне затаенное удовольствие.

Нет, все это значило для меня гораздо больше. Съемки в кино предоставили бы мне возможность вырваться из оболочки Летицией Дэвис, обычной, ничем не примечательной девушки из маленького городка штата Нью Джерси. Я могла бы стать одновременно сотней разных людей, пережить все их эмоции, посмотреть на мир их глазами, рассуждать их мыслями, чего никогда не смогла бы сделать Летиция. Да, стать актрисой и играть в кино было для меня более, чем мечтой, – это было моей единственной возможность жить жизнью, которая вообще стоит того, чтоб ей называться. Все остальные вероятности казались мне ничтожными и бессмысленными, не стоящими даже того, чтоб мимолетно задуматься о них.

Все эти размышления были обрывочными и хаотичными. Они долгое время крутились у меня в голове, но никак не формировались в определенные выводы. Эти мечты казались мне настолько прекрасными и недосягаемыми, что я даже боялась осквернять их тем, чтоб облекать в слова. Я сама с трудом могла объяснить свои чувства, но мне казалось, что, как только они начнут воплощаться в реальность, то разом лишаться доли своего очарования. Наверное, я боялась, что, как только мечта перестанет быть мечтой, а перерастет в план действий, я могу претерпеть разочарование: вдруг то, что казалось мне смыслом жизни, все-таки лишь плод моего разыгравшегося воображения?

И вот, реакция моих родных только укрепила эти опасения. Стоило мне постараться сделать робкий, неуверенный шаг, чтоб приблизиться к своей мечте, как ее тут же разнесли в пух и прах. Но, хуже того, меня и саму заставили усомниться в ней. Поэтому, пока ядовитый червячок сомнения еще не успел закрасться ко мне в душу, я моментально перешла в упорное наступление.

– Честно говоря, мне совершенно непонятно, почему в стране, где каждый третий находит себя в творческой сфере, вас так удивляет мое желание. Кроме того, многие актеры начинали свой путь с того, что играли в школьных постановках и театрах. А если вам кажется, что эта профессия несерьезна, то вы вообще представляете себе, какие гонорары платят знаменитым актрисам…

– Так то-то и оно, что знаменитым, – папа совсем не разозлился, а, скорее, забавлялся, что выводило меня из себя еще больше. – Летти, ты знаешь, сколько в одном только Нью Йорке таких юных девушек, как ты, грезящих о славе и признании? Тысячи. Ты никогда не думала, где же все они?

– Знаешь, папочка, это очень миленько, как ты заранее равняешь меня с миллионами тех, кто так и остался в безызвестности и вечном поиске хоть какого-то заработка, – взорвалась я, со звоном бросив вилку на стол. – То есть ты даже не допускаешь мысли о том, что меня может ждать успех! Но ведь ты же сам всегда говорил, какая я перспективная и талантливая. Что, как только я решила сделать то, что ты не одобряешь, все сразу изменилось, а?! И, к слову сказать, я НЕ мечтаю о славе и признании!