– Интересный рассказ. – Отметил Гургеныч, помечая себе в блокноте. – Думаю это можно включить в фильм, как смотришь, оператор?

– Ну да, ну да, – важно кивнул Михалыч. – Потом мы этот эпизод и доснимем.

– Да вы что! – Замахал руками Чиграш. – Не-е-ет уж, увольте! – Решительно произнес он. – Это не для меня. Я перед своими, да когда нужно что бы до печёнок пробрало, могу сказать. А вот перед чужими, да на камеру – не могу. Пробовали меня как-то наши телевизионщики снимать… Как же! Колхоз передовик, председатель-руководитель.. Тьфу!! – В сердцах сплюнул. – Поставили меня перед камерой, заставили медали надеть.. Только конфуз вышел, я и сказать ничего не смог.. Так что – это не для меня..

– Не переживайте, Антей Семенович, есть у нас способы вас разговорить. – Под улыбки съемочной группы сказал Гургеныч. – Мы все сделаем, комар носа не подточит.

– Не врете? – Недоверчиво переспросил Чиграш.

– Нет. Не врем.

За окном раздался сигнал подъехавшей машины.

– А вот и наш автобус приехал. Пойдемте. – Гургеныч встал. – А ты, девушка-красавица, показывай нам дорогу. – Обратился он к Насте, так и просидевшей тихонечко, как мышка в углу, во время всего разговора.

Девушка бодро вскочила и направилась к выходу, вслед за ней потянулась съемочная группа. На улице, у крыльца, стоял знакомый «ПАЗик» с аппаратурой, куда все и погрузились. Автобус взревел мотором и резво покатил по улице, следуя указаниям взявшей на себя обязанности штурмана Насти.

– А вот мы и приехали! – Громко объявила девушка, останавливая автобус возле большого дома с резными наличниками и разукрашенного резьбой, спрятавшегося за затейливо покрашенным забором.

Съемочная группа высыпала наружу, во все глаза разглядывая дом. Каждый столбик у забора заканчивался выточенной из дерева фигуркой какого-нибудь сказочного персонажа. Ворота, навешенные на два кедровых столба, под вычурной крышей, походили на дворцовые.

– Вот это да-а-а! – Восхищенно протянул кто-то за спиной Гургеныча.

Посмотреть действительно было на что. Открылась калитка и хозяин, уже одетый в праздничный костюм, гостеприимно пригласил войти.

– Ого! – Снова протяжно выдохнули сзади.

Багрова было не узнать. Весь его торжественный вид немного портило смущенное выражение лица. В красивой белоснежной рубашке и пиджаке, на котором солидно теснились ордена и медали, он выглядел именинником.

– Ну-у-у, Григорий Иваны-ы-ыч… – удивленно сказал Михалыч, – это надо же.

– Да вы проходите. – Багров посторонился, пропуская киношников во вдор. – Цыц, Дружок, не лезь! Настя! Где ты там? Привяжи Дружка, о то он мне всех гостей обслюнявит.

Настя, выскочив из-за спин гостей, ловко поймала выбежавшую и счастливо вертевшуюся под ногами собаку, вздымавшую бешено вертящимся хвостом клубы пыли, медленно оседающую на брюки и ботинки людей, и увела вглубь двора.

– Заходите, заходите, гости дорогие. Проходите у дом. – Напевно проговорила вышедшая на крыльцо дома статная хозяйка, вытирая руки чистым полотенцем. – Стол уже накрыт. Проходите.

– Сейчас. – Гургеныч кивнул и поманил Михалыча. – Давай определяйся, сразу и начнем съемку.

– А что, даже за столом не посидим? – Грустно поинтересовался Михалыч.

– Конечно посидим. Мы посидим. – Уточнил режиссёр. – А кое-кому и поработать нужно. Или ты сюда отдыхать приехал? – Гургеныч ласково посмотрел на оператора.

– Да не без этого. – Михалыч подмигнул, но тут же поправился. – Но работа, прежде всего. Как говорится – делу время, а потом можно будет и отдохнуть.

– Вот и отлично. – Гургеныч достал свой блокнот. – Смотри, делаем как всегда – сядем за стол, вот список вопросов, – указал он листок и отчеркнул ручкой, – свою задачу ты знаешь..

– Ну конечно, не впервой. – Согласно поднял руку Михалыч. – Осторожнее. – Прикрикнул он на ассистентов, заносивших ящик. – Там стекло – не побейте.

Вскоре в просторной большой комнате стало удивительно тесно. Хозяева внимательно смотрели на суетившихся гостей, носившихся с непонятной аппаратурой и проводами.

– Простите, как вас зовут? – Обратился Гургеныч к хозяйке.

– Анна Георгиевна. – Ответила она, улыбаясь.

– Очень приятно. – Вернул улыбку Гургеныч. – Анна Георгиевна, нам нужно немного больше места, что бы расставить свою аппаратуру. Можно мы немного стол подвинем?

– Конечно, конечно. – Заторопилась она. – Я сейчас сына позову, что бы он вам помог, а то что же вам одним тяжести таскать?

Хозяйка степенно повернулась и вышла.

– Хорошая у вас у жена. – Завистливо вздохнул Михалыч, устанавливая штатив.

– А то. – Откликнулся Багров. – Уже, посчитай, сорок два года вместе живем – душа в душу.

– И что, даже не ругались никогда? – Живо заинтересовался Денис, установив треногу прожектора и вытирая пот со лба.

– Ну как же без этого. – Улыбнулся в бороду Григорий Иваныч. – Было, что уж тут говорить. Но, – он поднял палец, – никогда не доводили до греха.

– Это как? – Не понял Денис.

– А так, – строго прикрикнул Михалыч. – На сторону, значит, не бегали. Ты от работы не отвлекайся, неси другой прожектор. Только сначала этот поправь – косо стоит.

С помощью подошедшего сына Багрова, киношники перетаскали всю аппаратуру, установили прожекторы и начали работу. Стол развернули, что бы на него дополнительно падал свет из окна, хозяина усадили во главе, рядом села жена, по сторонам уселись подошедшие дети супругов. Получилась большая и шумная компания.

– Большая у вас семья. – Уважительно сказал Гургеныч, оглядывая стол.

– Так это ещё не все. – Степенно отозвался Григорий Иваныч, усаживаясь поудобнее.

– А сколько всего у вас детей?

– Так я уже и не припомню. – С хитрецой, стрельнув глазами в жену, отозвался хозяин.

– Всё бы тебе шутить.– Улыбнулась Анна Георгиевна. – Шестеро у нас, две дочери и четыре сына.

– А ещё семь внуков, пять внучек и один правнук. – Дополнил Багров, и коротко хохотнул. – Так что здесь у нас ещё не все сидят. Если все дети придут, то придется стол на улице накрывать, и то не факт, что поместимся.

– Да-а-а, – присвистнул Михалыч из-за камеры. – Вот это я понимаю.

– Камера готова? – Спросил Гургеныч у него, устанавливая микрофон на стол.

– А как же. – Утвердительно ответил оператор. – Можно начинать.

– Камера. Мотор. Начали. – Скомандовал Гургеныч. – Здравствуйте, дорогие зрители. Сегодня мы находимся в гостях у выдающегося человека. Можно даже сказать Человека с большой буквы. Он прожил жизнь, жизнь в чем-то простую, но и вместе с тем замечательную. Что мы можем сказать о нем? Фронтовик, герой, прошедший горнило войны, сумевший вернуться к мирной жизни, создавший семью, вырастивший детей и вместе с тем труженик, работавшим на благо своей страны. Кто-то скажет, что этого мало. Но ордена и медали, которыми наградила нашего героя Родина, говорят об обратном. Давайте познакомимся, это Григорий Иванович Багров. Здравствуйте, Григорий Иванович.

– Здравствуйте, – глядя в камеру, солидно поздоровался Багров.

– Расскажите немного о себе. Я думаю, нашим зрителям, хочется узнать о вас побольше.

Багров ненадолго задумался и медленно, не торопясь начал говорить.

– Пожалуй начну я с самого начала. Родился я в деревне Буда, что на Полесье, в Беларуси. Деревня наша была небольшая – тридцать восемь домов, а семья – мамка да нас двое у нее. Отец умер ещё до войны, так что жили втроем. Жили, конечно, бедновато, но дружно. Нам Советская власть много чего дала, такие возможности, каких до революции и не было. Я закончил курсы трактористов, работал в МТС (Машинно-Тракторная Станция), а пришло время пошел в армию, как все отслужил, не посрамил, так сказать, честь своей фамилии. Вернулся в родную деревню, стал работать также в МТС. Женился, родилась у меня дочушка, жили хорошо, справно. – Тут Багров длинно вздохнул. – А потом война началась. Мобилизовали меня почти сразу, попал я в артиллерию, трактористом тягача гаубичной батареи. Только воевал недолго – разбомбили нашу батарею и меня ранило. Попал в госпиталь, а фронт так далеко рванул, что нас даже эвакуировать не успели. Некоторых жители разобрали было по домам, да не всех успели. Немцы пришли. Неходячих сразу постреляли и сожгли в бараке. – Григорий Иваныч замолчал, тяжело упершись локтями в стол. Жена незаметно подсунулась ему под руку и прижалась к плечу, успокаивая. – Я, хорошо, уже ходил к тому времени, выменял кое-какую одежонку немудрящую да и пошел.