Гудинас взял за запястье безвольно свисающую руку. Пинкявичус был мертв.

Судмедэксперты вскоре дали заключение: Пинкявичус не умер от сердечного приступа. Он был задушен.

По описанию сотрудницы, дежурившей у квартиры, молодой человек, который входил туда, был похож на племянника покойного — Тадеуша.

Гудинас срочно дал распоряжение о розыске возможного преступника.

Шмукас... Эта фамилия, произнесенная Буткусом, не давала Гудинасу покоя. И вдруг он вспомнил: Шмукас — связной, доверенное лицо Совы в Каунасе! Это Шмукасу удалось скрыться при аресте. Теперь стало понятным, почему Тадеуш носил иную фамилию, нежели его дядя. А что если дядя жил под чужой фамилией, а настоящая фамилия старого Пинкявичуса — Шмукас? Так неужели он и был когда-то связным главаря банды?

В управлении Гудинас первым делом заглянул в папку из архива. Догадка подтвердилась: приметы Пинкявичуса и Шмукаса совпадали.

На оперативке Раймонис сообщил, что в квартире Гирич изъяты деньги: причем в таких же пакетах, что были в портфельчике Магды. И тоже десять тысяч. На купюрах, на целлофановых пакетах обнаружены отпечатки пальцев Федоровича.

Попросив слова, Гудинас доложил о том, что Пинкявичус, вероятно, тот самый связной бандит, который скрылся в 1946 году. Раймонис, как бы рассуждая сам с собой, заметил:

— Если Пинкявичус и Шмукас одно лицо, может быть, преследуя какие-то цели, именно он и воспользовался символикой Совы?

— А если, товарищ полковник, предположить, что тут действует сам Сова, который выжил после ранения? Убеждает в этом и хладнокровное убийство Федоровича, и клеймо, выжженное на спине Бените. Сова испытывал личную ненависть к Котинасу и таким образом мог отомстить ему. Но для какой цели Сова применял символику в системе связи, не знаю. Могу лишь предположить. В архиве имеются документы, оставленные Совой. В них бандит клянется до конца своих дней бороться с Советской властью, бороться не на жизнь, а на смерть. Эти письма весьма эмоциональны. Так что, как мне думается, мы столкнулись не просто с уголовными преступлениями. В какой-то степени это акт вредительства и мести.

— Резон в вашем предположении имеется, капитан, — сказал Раймонис. — А в какой стадии находится расследование?

— Мы определили круг лиц, — ответил Глушаков, — которые знают состояние дел и производство на фабрике, а также лично знакомы с некоторыми подследственными. Как правило, эти люди в свое время занимали руководящие посты на производстве, а потом перешли на работу в трест или министерство. Не исключено, что кто-то из них мог руководить шайкой.

— Расскажите о них.

— Пакальнис — заместитель начальника главка, бывший директор фабрики. Лидас — начальник отдела в тресте, бывший главный инженер фабрики, и Адомайтис — начальник отдела снабжения треста, а до этого — снабженец на фабрике. У него обширные связи. Но признака, по которому мы могли бы выделить преступника, пока нет.

Ядвига очень изменилась: лицо осунулось, под глазами набрякли мешки. Выглядела она много старше своих лет.

— Ну, вот мы и опять встретились, — в упор глядя на нее, сказал Гудинас.

Ядвига жалко улыбнулась. Произнесла тихо:

— С утра решаю вопрос: исповедоваться ли мне перед вами или подождать, пока вы сами до всего доберетесь?

— Это вопрос риторический. Отвечу я на него так: здесь вы не из-за страха перед правосудием, а из-за страха перед случившимся. Если будете молчать и дальше, то останетесь одна-одинешенька перед преступлением. Мы же рано или поздно все равно докопаемся до самой сути, будьте уверены. Хотите, покажу одного из тех, кто внушает вам ужас?

Гирич кивнула. Гудинас достал фотографию Пинкявичуса.

По лицу Ядвиги пробежала мучительная судорога, она решительно кивнула:

— Хорошо. Только задавайте вопросы. Иначе мне трудно сосредоточиться.

— Не будем останавливаться на том, как вы оказались в лапах Буткуса. Это ясно. Каких еще услуг он требовал от вас?

— Его знакомые иногда останавливались у нас. Иногда он или Тадеуш давали мне поручения — что-то отнести или забрать у неизвестных мне людей.

— Какую роль при этом играл Тадеуш?

— Буткус продал меня Тадеушу. Да-да, продал, вместе с карточками. Как скотину. Он ведь все покупает и все продает! И меня стал «пасти» Тадеуш. Так он и говорил: «Я тебя теперь стану пасти, Ядвига». Я вынуждена была исполнять любую его прихоть! — Ядвига вытерла слезы.

Гудинас налил воды, протянул ей стакан.

— Я во всем виновата: в своей гибели, в смерти Магды! Только я одна! — Дрожащей рукой Ядвига накапала в стакан из пузырька лекарства, выпила одним глотком. Постепенно успокоилась. Они долго молчали, не глядя друг на друга. Наконец капитан попросил:

— Расскажите о Магде.

— Тогда уж о Магде и об Оринтасе, — выдохнула она. — Понимаете, семейная жизнь у меня сложилась неудачно. Вышла не по любви, а так... чтобы в девках не засидеться. Муж зарабатывает хорошо, квартира... Но мне тяжело с ним... Я чувствую себя спокойнее, когда он в плавании... — Ядвига закрыла глаза и несколько секунд собиралась с мыслями. — А Оринтас... Ему стоило только поманить меня пальцем... Но появилась Магда. Оринтас приударил за ней... Однако Магда не побежала к нему, как большинство женщин, а только над ним посмеивалась. Поначалу я обрадовалась, что у него ничего не выходит, но позже заметила, что Оринтас внутренне изменился. И я поняла, что он полюбил Магду. Вообще едва я с ней познакомилась, как сразу же почувствовала, что она лучше и счастливее меня. С одной стороны, как и многих, меня тянуло к ней — она веселая, умная, раскованная... И в то же время завидовала; завидовала, что ей хорошо, что она умная, что ее любит Оринтас... Это двойственное чувство по отношению к ней мною и руководило. Я подружилась с Магдой, но уже подсознательно чувствовала, что при первой же возможности сделаю все, чтобы ей было плохо. Магда не догадывалась об этом. Оринтас же растерял весь свой цинизм, стал каким-то другим. А год назад я их встретила вместе на улице и поняла, что они счастливы.

— И вы решили отомстить Магде?

— Да! Особенно после того, как связалась с Буткусом. Получилось, что из всех четырех лишь я оказалась низкой женщиной, они смеялись над Буткусом, я им подыгрывала, но ощущала себя такой мерзкой, такой грязной! Тадеуш познакомился с Бените в прошлом году, в фотоателье. Магда ему очень понравилась, но все знаки внимания встречала равнодушно, а это задевало его самолюбие. При мне он часто рассматривал фотографию Бените и говорил, что неплохо было бы переспать с этой гордячкой. Раз он высказался об этом и при Буткусе. Буткус уже давно питал ненависть к Магде за то, что она отказалась сниматься для порнографии да еще надавала ему оплеух. Он подсказал Тадеушу план: заманить Магду, напоить до одурения и овладеть ею.

— Какая же роль отводилась вам в плане Буткуса?

— Самая гадкая. — Ядвига скривила губы в горькой усмешке. — Но, впрочем, я злорадствовала: сможешь ли ты, Магдочка, теперь остаться чистенькой!? И что подумает обожающий тебя Оринтас?

С моей помощью все было разыграно словно по нотам: я встретила Бените после ее отпуска, счастливо проведенного с Оринтасом, — они уже собрались пожениться; затащила в кафе поболтать. Там, вроде бы случайно, оказался Тадеуш. За стаканом вина разговорились. Тадеуш как бы между прочим сообщил, что у его близкого друга есть присланные из Парижа альбомы репродукций Дали, Пикассо, Матисса, а также масса интересных пластинок. Пригласил... Но Магда одна не желала ехать и принялась уговаривать меня составить ей компанию. Я для вида отнекивалась, но в конце концов позволила себя уговорить. Друг Тадеуша обрадовался компании. Откупорили шампанское, затем стали готовить коктейли. В стакан Магды Тадеуш незаметно добавлял что-то, она быстро пьянела и совершенно потеряла голову. Застолье принимало все более фривольный характер. Парни спровоцировали разговор таким образом, что выходило, будто Магда сама стремится провести с Тадеушем ночь, а меня уговаривает пить и остаться в этом доме против моего желания. Весь разговор они незаметно записывали на пленку.