Тогда он в гордом одиночестве решил, что сильный, независимый — и сам. Пришел в салон, сел в кресло, точно на законный трон, спросил:

— Можете покрасить?

Ему ласково убрали каштановую челку со лба, глядя в зеркало на приунывшее отражение.

— В какой ты хочешь?

— В розовый.

— В розовый?.. Зачем?

Поля тяжело вздохнул — и промолчал. Как будто бы он знал.

— Посветлее или потемнее?

========== #мальчик-кислота (upd) ==========

Черт, вот дерьмо, нет.

Нет, ты не можешь держать нас

под своим каблуком.

Ты чувствуешь боль в моем голосе?

Fever 333 — Hunting Season

I

Учительница пол-урока читала Поле нотацию (ну и классу заодно: им было некуда деваться). Теперь все знали в подробностях, что у них тут самое что ни на есть учебное заведение, а не какой-нибудь там клуб, и что сюда, в это заведение, — what a twist!* — приходят учиться, а Поля… он, видимо, пришел отвлекать других собой. И вообще, дама забальзаковского возраста была убеждена, что юноши должны выглядеть как юноши, а не краситься в розовый. Может, там, где Поля якобы учился раньше, было можно, но тут — в этой обычной славной школе — место приличное, не какая-нибудь элитка.

*Вотэтоповорот!

Поля смотрел в потолок — это его закатанные глаза не вернулись на прежнее место. Еще пол-урока в него плевались бумажками и подколками. Мотя стойко пыталась сохранять лицо и дружбу.

Под конец, когда этот цирк превысил ожидания, заявился главный клоун.

Он торжественно внес в кабинет розовую сахарную вату. Он запрыгнул на первую Пóлину парту, уселся на его тетрадь и, покачивая ногой, попытался всучить презент. Поля, как полагается, стал воротить нос. До не смутился и разулыбался:

— Да держи уже. Цвет один в один: моя ты сладкая принцесса.

Учительница, сбежавшая подальше — в угол, хотела раскричаться, схватив журнал для обороны в руки, но голос у нее сорвался, как урок:

— Дима, ты мешаешь мне вести!..

— Так ты созрел? Насчет свидания? Или туалета.

— Ты мешаешь, — сказал Поля.

— И че?

Поля поднял взгляд. До сразу протянул ему сладкую вату.

— Я за ней с утра через весь город ехал.

— «И че»?

— Все ради тебя.

— Ага.

— Че, не веришь?

— Дима, — снова сказала учительница, — мне придется отвести тебя к директору.

— Я занят, — отрезал До. Спросил у Поли доверительным шепотом, склонившись ниже: — Хочешь — украду тебя из башни с драконом?

Поля оценил его видок с видом скептичным. И вынес приговор:

— Рыцарь из тебя откровенно так себе…

— Так ведь и ты — ненастоящая принцесса.

Поля пожал плечиком, как кокетка, и бросил:

— Да пофиг.

— Заметано, — оживился До и отдал сахарную вату Полиной соседке по парте. — На-ка, подержи.

До сгреб в Пóлину сумку канцелярию, закрыл на молнию и запустил в коридор. Затем он с грохотом отодвинул парту, схватился за спинку стула и потащил Полю со скрипом через пол-кабинета. Поля сидел с отсутствующим видом, скрестив руки и закинув ногу на ногу.

— Дима, верни Полякова на место! Сейчас же! Я снова буду вызванивать твоих родителей, ты слышишь?!

До открыл дверь с ноги, выволок Полю и закрыл — так же. Но, подумав, открыл снова, вернулся и забрал сахарную вату.

Напоследок он встал между учительницей и выходом: проверил, как она там поживает. Поживала она бледно. Он оторвал для нее кусочек сахарной ваты — смягчить моральный ущерб.

Она сказала:

— Нет, спасибо…

— А че?

— Я на работе.

— И че?

— Дима, выйди вон из кабинета.

Ну нет так нет. До привык к отказам. Он съел кусочек сам и, напевая на ходу, выбрался обратно на свободу.

II

До уселся перед Полей на корточки и, улыбаясь, завертел перед ним палочку. Поля вздохнул, отщипнул себе клочок и растворил на языке. До пришел в восторг и, пользуясь моментом, привстал, чтобы потрогать розовые волосы. Потрогал, умилился:

— В честь чего такая красота?

Поля снова скрестил руки, бросил без выражения:

— Влюбился.

— Да ты что? В кого?

— В тебя.

До подавился ватой.

— Да ты что?

— Ага.

До завис, как будто обрабатывая, где сарказм. Поля держал мину кирпичом, как настоящая надменная аристократия.

До, конечно, растерялся, но быстренько пришел в себя.

— Розовый — мой любимый цвет.

— Оригинально.

— Не, тебе очень идет. Тебе надо было так родиться.

Поля разомкнул губы, помолчал, вздохнул, сказал:

— Ага.

— Ты осветлился, наверное? Был темненький.

— Ага, сжег волосы ко всем ебеням.

До вдруг замер. Потом перестал улыбаться. Потом сказал:

— Поля, крошка, принцессы не ругаются.

— Ну… — Поля уставился на свой маникюр, словно его нисколько не заботило. А потом ответил: — Можешь меня отшлепать.

До открыл рот в восторге и зашептал:

— Поля, я ж отшлепаю…

Поля пожал плечиком. До с вопросом «Че, не веришь?» выпрямился, схватил его за руку и рывком потянул со стула. Поля, видимо, не ожидал: тут же потерял свое дерзкое равнодушие.

Чтобы отшлепать Полю, нужна была хотя бы одна свободная рука. У До не оказалось ни одной. Пришлось Полю отпустить.

До погнал его по коридору. Вещи остались где-то там, где замер одинокий стул.

III

До загнал Полю в угол. Поля попытался — в обманный маневр, но До сорвался за ним. Кеды скрипнули об пол. До боком придавил Полю к стене и умудрился ни разу не попасть по заднице. Ему мешала дурацкая сахарная вата… и Полины ноги, и Полины руки.

В этой возне Поля споткнулся — то ли об самого себя, то ли об До — и рухнул на пол…

До выбирал недолго: он бросил сахарную вату, резво упал, но не отжался. А Поля — обомлел… До навис над ним с самой злорадной физиономией, какую сумел состроить, и зарычал. Поля пришел в себя — и закатил глаза.

До зацеловывал воздух угрожающе. Поля дернул бровью, потом схватил за шею и притянул к себе. Они встретились губами.

Глаза у До расширились.

Он заторопился соскочить, пополз куда-то Поле в ноги, но — не умолять. Свалился на пол, сел напротив, как песик, ушибленный-отвергнутый посреди игры. Он вытер губы тыльной стороной ладони.

— Поль, ты че?..

Поля приподнялся на локтях, прикрыл глаза пушистыми ресницами, лишив их бликов, и спросил вызывающим кивком.

До посидел еще немного, потом совсем расстроился и встал. Он отряхнулся. Разочарованно пнул сахарную вату, но она прилипла почти намертво. До подергал ногой, избавляясь от нее, как и от остатков гордости, и, весь хмурый-понурый, обиженный и раздраженный, поплелся подальше от Поли. Но разочек обернулся на него, как на предателя.

IV