Это не они…
— Им нужно завыть… Мэт, если эти… если они решат, что гончих больше трех… мы успеем.
Нет. Нет! Псы не произносят ни звука. Никто, кроме Сета, который тихонько, совсем чуть слышно умеет рычать. Мэт слышал гончих за дюжины, дюжины километров. То был не вой: то был гул, громыхающий, вездесущий.
Тоши уговаривает собак шепотом, как мог бы уговаривать людей.
Шаги.
Их обнаружили!..
Стая замирает напряженно. А Тоши вдруг… завывает.
Мэт закрывает ему рот рукой. Пятится назад, тащит за собой — инстинктивно. Обратно в тень, в тишину, в безопасность…
Что ты наделала, Дора?.. Он всех погубил.
…Вой разрезает синий вечер пополам и вспугивает птиц. Их крылья хлопают, их визги заполняют мерзлый воздух, разносят эхо, как заразу, по кладбищу высоток.
Три голоса. Протяжные, зловещие, высокие — и замирающие, и начинающие заново. Вой содрогает воздух. Не волчий вой, иной — поднимающийся как из-под земли.
Тишина уносит ноги. Псы гонят ее прочь. Впервые.
Псы гонят прочь мародеров — свергают городских царей.
А затихнув, они наконец — наконец — расправляют плечи. И выходят без страха, как и положено им выходить, как закляла их природа.
— Мэт…
Мэт не верит — найденышу. Не верит — тишине. Не верит…
Но Сэм возвращается за ним — и касается раскаленным носом его руки. Путь чист. Можно идти…
XXI
Тоши руками раскапывает землю под забором, раскапывают псы, повторяя за ним. Они лезут на свободу, шумят сварной сеткой, сдирая спины, пока их выходку не раскусили, пока люди не узнали, что их прогнали три тощих собаки.
Мэт стоит неподвижно. Стоит посреди… открытого пространства. В логове мародеров. Приученный прятаться, он опасливо вертит головой — и ждет, когда кто-то вновь спугнет тишину.
Дора… она хранила верность людям, однажды рухнув на их порог — без сил. Она подавила свою сущность, она научилась бояться, она нашла — ребенка!.. — чтобы тот напомнил, кем она была — их мать… Это ее — боялись.
— Мэт, — зовет Тоши. — Мы свободны…
Но им не надо было бояться: они бы стольких спасли, начиная с самих себя… Если бы только Мэт знал, если бы только…
Все будет иначе, теперь все будет иначе.
Мэт оборачивается на голос, делает шаг навстречу, вытягивает руку и находит — на ощупь, касается волос. Он просит:
— Не отходи от стаи…
