– Ну, тоже верно, – согласился кто-то.

– Пугал, что непокорных продают в самые дешёвые бордели, где приходится обслуживать десятки клиентов за день, – продолжила рассказ Соня, – и через несколько месяцев девушки чем-нибудь заболевают или просто изнашиваются и становятся непривлекательными. Тогда их выгоняют, и они умирают на улице от болезней и голода.

– И ты сразу стала покорной? – язвительно спросила Аннушка.

– Анька, ну как ты можешь? Девчонка такое пережила! – одёрнула её Александра.

– А мы тут не «такое» переживаем? – возмутилась Аня.

– Руки-то нам, по крайней мере, не ломают, – возразил кто-то.

– Нет, не сразу, – покачала головой Сонька. – Потом меня отвезли на пустырь, вырыли яму и… пообещали закопать, если я не соглашусь работать, – рассказывая это, девушка дрожала, как будто от холода.

– Сонь, а ты что зубами стучишь? Холодно, что ли? – недоумённо спросила Таня. – Заболела? В бане мерзнёшь…

– Я не могу спокойно про то место вспоминать. Никому раньше об этом не говорила, – тихо ответила девушка, не в состоянии унять нервную дрожь. – Забыть хочется, а не могу…

– Ну, о нас, слава Богу, тут заботятся, – сказала Юля. – Таких ужасов нет.

– Так у нас и не бордель. Здесь – элитный клуб. И мы, выходит, элитные, – сделала вывод Таня.

Девушки сбились в кучку, слушая откровения подруг по несчастью. Только две негритянки с точёными фигурками и шапками чёрных волос остались сидеть в одной из каменных ниш. Не понимая, о чём так оживлённо беседуют белые коллеги, они беспокойно переглядывались.

– Элитный клуб – не у нас, а у Мехмеда. И мы не проститутки! Мы – танцовщицы, – голос Соньки прозвучал не особо уверенно.

– Ну да! Только клиентам всё равно, когда они нас в отдельный номер ведут, – усмехнулась Аннушка. – А мне вот… Роза рассказывала… ну, та, которую увезли на прошлой неделе, что период принуждения – самый опасный. И бригада, которая в это время девушек «обламывает» – самая жестокая. Но я, честно говоря, не хочу об этом даже думать. Да и чего ещё от нас можно добиться?

– Полного послушания, – ответила Соня. – Чтобы никакого сопротивления, и чтобы выполняли всё, что эти гады скажут.

– Наш Арслан – тоже… ничего себе, кадр, – усмехнулась Александра.

– Нет, вы настоящих не видели, – возразила Сонька-Эсмеральда.

– И не дай Бог! – заметила Саша.

– Полигонами эти места называются, – вставил кто-то, – где укрощают…

– Да, жуть, – согласилась Аннушка. – Роза тоже что-то подобное упоминала, а мне даже… думать страшно, что такое бывает. И сбежать оттуда, говорят, невозможно.

– Отсюда, что ли, можно?

– Она сказала, что там всё оборудовано… специально, – Аня как будто не услышала замечания, – Если угодила туда, главное – сделать вид, что ты сломлена, покорна… и на всё согласна. Тогда быстрее попадёшь, как они говорят, на «стадию использования» – к следующему владельцу… а дальше – как Бог даст… И ещё, девчонки, удирать лучше всего в процессе перевозки или во время продажи.

– Да нам-то это зачем? – спосила Таня. – Мы вроде уже пристроены.

– Пока держат – пристроены, – ответила Юля. – Когда меня первый раз с подиума к клиенту отправили, Арслан свои «воспитательные» меры ко мне применял и угрожал этим полигоном. Отсюда ведь тоже увозят, наверное, не на курорт. А может, и вообще – на органы! Кто станет искать нас в Турции, если мы по закону здесь уже давно не должны находиться?

– Да ладно тебе… страх-то наводить, – прошептала Таня.

– Сколько за год здесь девчонок сменилось? – попробовала сосчитать Аннушка. – Шесть?

– Семь, – поправила Юля, – или восемь? А ведь это почти половина всего состава!

– И где они – те, кого увезли?

– Кто знает…

– Что смотришь? – спросила Аня, подойдя вплотную к испуганно наблюдавшей за ними девушке, которая появилась в заведении совсем недавно. – Как звать-то тебя, новенькая?

– Оля, – тихо ответила она.

– Настоящее имя или погоняло?

– Настоящее…

– А ты, Оля, как сюда попала?

– В хореографическое училище поступать приехала, в Москву.

– Не поступила?

– Не-а! Не прошла по конкурсу. Домой возвращаться стыдно было.

– А сюда – не стыдно, – невесело прокомментировала Аннушка.

– Я же… не думала, – со слезами на глазах принялась оправдываться Оля. – Я просто не знала, что делать! Ночевала на вокзале, а ко мне подошла одна тётенька. Приличная вроде, такая добрая. Расспросила обо всём, повела к себе домой, чаем напоила. И предложила хорошую работу за границей… на годик. Чтобы следующим летом снова поступать. Ну, я и согласилась…

– Ну да, теперь точно поступишь! – «воодушевила» новенькую Сонька-Эсмеральда. – Коли выберешься отсюда…

– Слушайте, а если убежать нам всем? – предложила Таня. – Вот прямо сейчас, а? Представляете, эффект неожиданности?

– Ага! В полном составе! – поддержал кто-то, подав голос из облака пара.

– А ты дверь открой! – возразила Аннушка. – И куда мы пойдём – мокрые, в одних купальниках, без денег, без паспортов…

– В полицию! – не унималась Таня.

– Наивная! Да у них всё схвачено! Нас же и упрячут за решётку… в тюрягу для иностранных граждан… для любительниц восточных сказок.

– В консульство можно пойти, – поддержала Таню Александра.

– В какое? Мы тут… интернационал, – мрачно усмехнулась Аннушка, – и консулы нам что, на свои денежки оформят все документы и купят обратные билеты? А ещё – всякие «тёрки» с полицией. Больно им надо…

– Девчонки, да консул не будет брать на себя такие хлопоты, – согласилась с Аннушкой Юля, – мне одна… не помню, как её звали – рассказывала, что…

Дверь открылась, в клубах пара показалось бородатое лицо.

– О, вспомни чёрта, он и появится, – скривилась Аннушка.

– Всо харащо? – поинтересовался чуткий страж.

– Да, всё прекрасно! – заверили его девушки.

– Что тебе надо? Чего смотришь?

– Тут хоть дайте нам расслабиться! Никакого покоя нет! – наперебой завозмущались они.

– Быстрэй! Танца скоро надо! – поторопил охранник, не отводя цепкого взгляда от распаренных девичьих тел.

– Дверь закрой, тепло выпускаешь!

– Да мы заканчиваем уже…

– Девчонки, давайте мыться скорее, а то что им стоит штраф на всех наложить, если снова задержимся…

В этом году праздник «Зелёные святки» решили устроить на знаменитой «Красной горе», где ещё красовались декорации к фильму «Русский бунт». Денёк выдался ясный, как по заказу. Мероприятия распланировали на два дня.

На высокой, сооружённой для этого события сцене выступали народные коллективы. Знаменитый дуэт Рябинкиных, который участвовал во многих пикетах и митингах, проводимых партийцами в рамках предвыборных кампаний, исполнял под гармошку новую песню о родном крае.

К выходу на сцену готовился фольклорный ансамбль «Перегода». Марина, руководитель этого коллектива, объездила с экспедициями немало казачьих станиц, собирая старинные песни, стараясь сохранить и донести до слушателей их самобытность и оригинальный стиль исполнения. Даже костюмы и украшения участниц ансамбля представляли собой точные копии старинных нарядов казачек. «Реконструкция», как говорила Марина.

Надежда отметила про себя то, как естественно держатся исполнительницы на сцене: то подбоченятся, то ножкой притопнут, то платочком махнут. А голоса звучат как будто из того времени, когда жёны казаков носили такие наряды.

Высокая, статная – настоящая казачка в нарядном платье, вышедшая на гулянье в праздничный день, она проговаривала каждое слово так, как это было принято с давних пор в народной традиции. Ансамбль дружно вторил ей: