© Бессонова Н., текст, 2019

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2019

© ИП Суховейко Д. А., издание, 2019

Жаркое турецкое солнце клонилось к горизонту. По оживлённому шоссе, что ведёт от Измира к побережью Эгейского моря, тяжело катился массивный чёрный джип, зловеще поблёскивая тонированными стёклами. Сидящий за рулём черноволосый мужчина, на вид лет пятидесяти, в мятой футболке грязно-синего цвета выглядел уставшим. Из-за высокого роста он почти касался затылком потолка салона. Его сосед был намного моложе и гораздо более ухоженным: рубашка поражала свежестью и выглядела так, словно только из-под утюга, а к русым волосам, остриженным под «ёжик», как будто ещё минуту назад прикасались ладони парикмахера, едва смазанные гелем.

Парень источал аромат хорошего парфюма…

– Feribotta mı[1]? – обратился он к водителю.

– Karayolunda biz gideceğiz[2], – ответил тот, – feribotta bir sürü insan olacak[3].

Сосед молча кивнул.

На заднем сиденье авто полулежали две молодые особы, уставшие и голодные. Несчастные были прикованы друг к другу наручниками, а запястье одной из них – к дверце машины. Девушек везли уже несколько часов в неизвестном для них направлении. Из окна автомобиля, с правой стороны, они могли видеть причал и паром, на борт которого заезжал и выстраивался ровными рядами автотранспорт различного назначения. Небо казалось удивительно синим – даже сквозь тонированные стёкла, а морская гладь с лёгкой пенистой рябью весело искрилась на солнце. Совсем низко над берегом кружились крикливые чайки.

– Нин, не тяни руку… больно, – тихо попросила Александра.

– И мне, – простонала Нина.

Мужчина, тот, что помоложе, оглянулся, и обе примолки, как по команде.

Саша смотрела на удаляющихся белокрылых птиц с безысходной тоской и завистью…

Они вылетали в Москву утренним рейсом: Юрия Петровича Михальцова, полковника милиции, ждали на службе, а Надежда спешила в столицу по своим партийным делам.

– Ну, давайте присядем перед дорожкой, – предложила сонная Лапочка-дочка и опустилась на банкетку в прихожей, кутаясь в халат.

– Присядем, – согласился Юрий, оседлав чемодан, – обычаев нарушать нельзя!

Надежда пристроилась рядом с дочерью.

– А где наша красавица? – спросила она.

– Да вон, в кресле лежит, – ответила Алёнка, – не выспалась она…

– Кисонька моя, иди сюда, – позвала хозяйка, но Прелестница-кошка грациозно спрыгнула с места, взмахнула пушистым хвостом, окинула собравшихся выразительным надменным взглядом голубых глаз и удалилась. Чемоданы в прихожей и церемония проводов, видимо, ассоциировались в её сознании с предстоящим отсутствием кого-то из любимых хозяек и особого восторга не вызывали.

– А наша прелестница так всегда, – засмеялась Лапочка-дочка, – думает, что, если она не выйдет провожать, то никто и не уедет!

– Логично! – оценил полковник. – Какой умный у вас зверь!

– Ну, в добрый час! С Богом! – сказала Надежда, поднимаясь с банкетки.

– Счастливого вам пути! Мама, а ты послезавтра утром возвращаешься? – уточнила Алёнка.

– Утром, – подтвердила Надежда, целуя дочку в румяную щёчку, – пока, ребёнок! Хорошо себя веди. Кошку кормить не забывай!

– Мама, ну ты всегда одно и то же говоришь! Не забуду! – возмутилась Алёнка. – Что, я – маленькая?

– Ребёнок, маму надо слушаться! – назидательно произнёс полковник, обняв Надежду, а в глазах его блестели смешливые искорки.

– Её попробуй не послушайся, – улыбнулась Лапочка-дочка.

…За чашкой кофе в терминале аэропорта Юрий и Надежда вели тихую беседу.

– Надюша, а когда ты окончательно ко мне в Москву переберёшься? – спросил он. – Да и… узаконить отношения уже не помешало бы.

– Юра, знаешь, ведь… мне нужно закончить дела, – уклончиво ответила она. – Окончательно – не раньше, чем через… полгодика… может быть – годик. Ты же понимаешь…

– Миленькая, а ты ничего не забыла? – спросил он с укором. – Дела…

– Что?.. Вот… «Русский центр» проводит празднование Троицы… «Зелёные святки»… Надо поприсутствовать. Потом – защита диссертации, а там ещё так много работы! Ну, и партийные… тоже…

– А ты вообще замуж за меня когда собираешься? – в его взгляде читались сомнение и тихая грусть… и что-то ещё, чего Надежда пока не могла определить.

– Юра, ну… разве ты не хочешь, чтобы я стала кандидатом наук?

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой! Всё остальное для меня не имеет значения.

– Но для меня-то это важно! А женой твоей я стану…

– Когда?

– Когда позовёшь!

– Так позвал уже, – напомнил он. – Ладно?

– Значит, выйду. Я же согласилась!

– Как это ты говоришь: «Ну, не знаю, не знаю…»

– А кто сказал, что если любишь, то надо доверять? – спросила Надя.

– Кто-то очень мудрый, – как-то отстранённо ответил он.

– Но ведь мы же с ним согласны? Ладно? – примирительно произнесла Надежда, употребив его обычное вопросительное «ладно?» там, где его быть не должно, и сама этому удивилась.

– Ладно, – улыбнулся он и посмотрел на неё совсем как прежде – с нежностью, – но жизненные ситуации… разные бывают. Посмотрим!

– Ну, значит… «посмотрим», – подвела итог она в том же тоне, – тем более что ситуации «разные бывают».

За всё время полёта они не вернулись к этой теме. Недосказанность и неопределённость давили и создавали напряжение.

В аэропорту Юрия ждала машина с водителем. Надежду подвезли до станции метро «Электрозаводская» – до штаба, где предстояло сдавать подписные листы. Простились более чем сухо. Да и какие нежности могут быть при водителе?

«Ну вот, – подумала Надя, – я всё испортила! И что теперь делать?»

Джип остановился около придорожного кафе. Мужчина, что помоложе, с причёской «ёжик», погрозив девушкам пальцем, улыбнулся и вышел из машины.

– Разулыбался, смотри-ка! – заметила Саша. – Как вполне нормальный мужик. Сволочь!

– Слушай, как тебя, верзила, отстегни, а? – обратилась Нина к водителю, на ходу давая ему прозвище. – Рука затекла, сейчас отвалится! И мозоли уже от наручников… кровавые.

– Я «гаспадын»! – спокойно сказал он.

– Господин! Смотри-ка! Умора! – устало усмехнулась Александра. – Верзила и есть… Правда, отстегни хотя бы. Сил больше нет, – поддержала она подругу по несчастью, потянув в его сторону скованную стальным браслетом руку.

– Ай, Сашка! – Лицо Нины сморщилось от боли.

– Ой, извини! Мне и самой больно…

Водитель лишь непонимающе вертел головой.

– Ну, пожалуйста… господин, – со слезами на глазах взмолилась Нина.

«Господин» повернулся, окинул девушек сердитым взглядом.

– Ладно, молчим мы, молчим, – пробормотала она, испуганно втягивая голову в плечи, как будто опасалась удара.

– Да что мы просим его!? Бесполезно! Как будто не знаешь этих… «господ»! Отвлекись лучше, подумай о чём-нибудь хорошем, – отчаявшись, посоветовала Александра. – Может быть, он нас вообще не понимает.

«Ёжик» вернулся с двумя бутылками воды, одну из которых протянул водителю, другую бросил на колени Саше. Путь продолжался.

Александра попыталась отвлечься от всего этого кошмара, подумать о чём-нибудь приятном, хотя… что хорошего может прийти в голову в такой ситуации?

…Вспомнилось, как три года назад прилетела в Стамбул на каникулы – счастливая, наивная, полная надежд. В аэропорту девушку встретил Дениз – парень, с которым она случайно познакомилась через Интернет и несколько месяцев переписывалась. Как вышло, что за какие-то полгода заочного знакомства он стал для неё главным человеком – и сама не понимала. А тогда – жила в ожидании электронных писем и смс-сообщений. Для общения были задействованы и более современные средства связи: подружка, которая в этих вещах хорошо разбиралась, снабдила Сашин компьютер, купленный «в рассрочку» у одного из старшекурсников, всеми необходимыми программами. На фото Дениз выглядел красавцем, а «живая картинка» во время сеансов связи через сеть позволяла увидеть его взгляд, мимику, манеру держаться, и всё это казалось девушке безукоризненным. Молодой турок неплохо владел русским языком, обладал весёлым нравом и чувством юмора. О себе говорил мало, что создавало вокруг его облика ореол загадочности. Однажды, к слову, парень обмолвился, что почти каждая турчанка владеет искусством восточного танца.