Тэхирих смутилась и неловко улыбнулась в ответ.
- Наверное, это странно настолько понимать людей? Как ты справляешься?
- Не знаю, - признался Зари, - иногда этот дар кажется мне проклятьем. Почему, к примеру, я должен жалеть его, - юноша кивнул в сторону ушедшего остада, - он повинен в смерти Саргона, который заботился обо мне долгое время, который был мне как отец. Почему...
- Может быть, потому что ты - настоящий человек. Не смейся, Зари, я серьезно. Мне кажется, что с течением времени мы что-то утратили. Возможно, это именно умение сочувствовать, ощущать боль другого как свою собственную, ведь если бы так было, разве возможна была бы подобная ситуация?
Юноша промолчал, он, словно, на секунду уловил дуновение ветра и шепот Вечного леса. Он говорил ему нечто подобное. Неужели, это действительно было?
- Как ты думаешь поступить?
- Мне хочется сказать, что я сомневаюсь, что я не знаю, но все дело как раз-таки в том, что я прекрасно все понимаю, Тэхирих, - он не мог не улыбнуться, произнося ее имя, настолько чистым и теплым казалось оно, как, впрочем, и сама его обладательница.
- Так и думала, - призналась девушка и обхватила колени руками, - я не хочу этого, Зари.
- И я, но...
- Простите! - запыхавшийся Рушан подбежал к ним, волоча за собой ногу, - у нас совершенно нет времени! Быстрее! Решайся! Она натравила демонов по нашему следу. Минуты, и она будет здесь. Прошу тебя, мальчик, позволь мне исправить собственную ошибку.
Своды пещеры задрожали, посыпалась крошка, а Зари повернулся к Тэхирих.
- Возьми, - он положил в ее ладонь черное кольцо.
- Зари...
- Я не знаю, что случится, каким я стану, и вообще, получится ли из этого что-то, но я хочу, чтобы ты знала одно - я всегда думал о тебе и всегда буду. Ничто этого не изменит.
Девушка не успела ничего сказать. Зари ушел. Остад Рушан что-то кричал ей, подгонял, но она будто бы не слышала. Все заволокло туманом, и лишь слова Зари снова и снова звучали в ее голове.
Пронизывающий до глубины души гром. Она уже близко. Седой остад стоит перед ним на коленях и читает такую же древнюю, как и сам, книгу. Буквы сливаются в потоки слов, но он толком ничего не может разобрать. Он чувствует ее ярость, она скоро будет здесь, уничтожит все, до чего только сможет добраться. Этого нельзя допустить! Огромный валун разбивается в нескольких шагах от него, волосы встают дыбом от творящейся повсюду магии. Он даже не мог подумать, что она так могущественна! Но нельзя сдаваться, он сможет, сможет защитить Тэхирих.
Он стискивает кулаки и мечтает, чтобы этот момент поскорее закончился. Он хочет прекратить это буйство силы. Секунда еле идет, тяжелыми пыльными стопами раздвигает покров времени. Он слышит крик. Кто это? Айдана? Или же Тэхирих? Стоит ему подумать о ней, как сердце сжимается от боли, но он уже не может двигаться, нечто сковало его по рукам и ногам.
Усилием воли он открывает глаза и видит потоки света и тьмы вокруг него, яркие, неудержимые, вечные, как сами Боги. А за ними - она, Айдана. Ее лицо искажено яростью, в ладонях сгустки пламени. Она кричит, смеется, беснуется. И только теперь он видит, что у ее ног, словно изломанная кукла, фигура Тэхирих, струйка крови на ее лице, закрытые глаза...
Ярость. Боль. Смятение. Ненависть. Нет, этому новому чувству нет названия. Нечто иное, обжигающее, сжигающее все на своем пути. Утрата Саргона - ничто перед тем, что он испытывает сейчас. Он слышит торжествующий смех Айданы и ее слова.
- Тебе не убежать от этого. Тебе не скрыться от этой жажды. Смотри, старик! Ты породил нечто более ужасное, чем я! Торжествуй, наставник! Пришла заря новой эпохи.
Он больше не может слышать ее голос. Он желает оборвать ее жизнь, уничтожить само упоминание о ней. Он идет к ней, прокручивая в голове сотни способов причинить ей хотя бы крупицу такой же боли. Теперь она не может ему сопротивляться. Кто она перед ним? Лишь жалкая песчинка. Наступишь - и нет ее.
Айдана падает перед ним, рядом с той, о которой он грезил, рядом с той, которая, пусть и не зная об этом, вела его за собой долгие годы. Он ревет как бешеное чудовище, не замечая, что каменные глыбы рассыпаются вокруг него в пыль, а непонятно откуда взявшиеся здесь потоки воды и вихри ветра кружат, не желая успокоиться.
- Давай же! Как ты жалок! - кричит Айдана, и тут же замолкает.
Он не знает, как сделал это, лишь пожелал ей боли, страшной, иступляющей, чтобы она сама молила о смерти. Айдана не кричит больше, ее лицо синеет от натуги, каждая ее частица разрывается, а он ликует. Испытай это! Познай, что значит настоящая ...
Что это?
Он опускает руку и, некогда именовавшая себя властительницей империи, падает наземь, разбивая руки и ноги в кровь.
Что это?
Он что-то слышал. Нечто незначительно или же, наоборот...
Он опускается на колени и проводит ладонью по обжигающе холодной земле. Это место теперь мертво, но сейчас его это не трогает. Ему не больше не жаль. Что он ищет? Пальцы замирают, нащупав что-то, и сжимают найденное.
Черное кольцо. Простое. Совершенно неказистое. Когда-то приметная вязь стерлась, а металл потускнел. Но он сжимает его крепко-крепко, будто нашел самое дорогое в своей жизни.
На его ладонь падает что-то горячее. Слеза. Одна. Еще одна. Он оглядывается и ужасается. Он сделал это? У его ног воющая Айдана, вся в крови. А, может, это кровь ее сестры?
Он смотрит на свою поверженную соперницу и видит, теперь видит. Зависть к сестре, желание во что бы то ни стало оказаться выше, сильнее. Он идет дальше. Видит и чувствует унижения, которым ее подвергал наставник, издевательства окружающих, незавидная участь. Еще дальше. Там что-то есть, но так глубоко, что даже и не сразу можно докопаться. Но теперь, когда он сильнее, чем был раньше, он сможет. На самом дне, запечатано от чужих глаз чувство. Образ подростка. Вихрастый улыбающийся мальчик. Он машет Айдане, зовет ее плавать. Как ей хочется побежать за ним, испытать ветер в волосах, свободу от навязанных правил и обязательств. Как ей хочется взять его за руки и закружится, смеясь до хрипоты. Но он исчезает, его улыбка тускнеет, и теперь она видит его тусклые, погасшие глаза. Темные духи или демоны, люди или нелюди - неважно. Кто-то должен ответить, кто-то должен заплатить кровью за его гибель.
