Более того: горю решимостью довести начатое до конца!

Но что именно?

Что – начатое?

– Рита! – раздаётся за спиной мужской голос, от звуков которого я, кажется, забываю, как дышать. – Не отвлекайся! Поддай ещё силы! Ну же!!

Вскрикнув, оглядываюсь, не в силах поверить собственным ушам.

И из груди вырывается:

– Папа…

Отец, которого помню лишь по старым фото. Живой. Осунувшийся, с серыми небритыми щеками, в странном облегающем комбинезоне со множеством каких-то вращающихся шестерёнок, в шлеме, поверх которого сверкают линзами кожаные гогглы, очень мотоциклетные напоминающие, – я похожие против ветра ношу такие, во время длительных полётов на метле… С запозданием понимаю, что и на мне костюм, похожий на тот, что на отце. На моём отце! Живом!

Захлёбываюсь восторгом, понимая, вот только сейчас понимая, что была права!

Они – живы!

Мои папа и мама – живы!!!

Я всегда это знала! Знала!!!

– Поднажми, Рит! – командует папа приятным голосом, который так и врезается в уши, пробиваясь сквозь царящий вокруг хаос. – Совсем немного осталось!

Ошалело киваю и слушаюсь. К счастью, эта «будущая я» прекрасно знает, что делать.

Часто заморгав, ощущаю, как внутри бушует сила. Шестерёнки на моём комбинезоне начинают крутиться, вращаются всё быстрее и быстрее и наконец и вовсе сходят с ума!

И сила становится силищей!

«Пора», – понимаю я и вытягиваю руки перед собой, направив на гору ладони. Выкрикиваю какое-то сложное, незнакомое заклинание, и из центров кожаных перчаток с металлическими пластинами вырываются синие молнии!

Бьют прямо в гору перед нами!

Толчок, следующий за этим, снова сбивает с ног, а гора раскалывается на две половинки, как скорлупа ореха, и столп света, бьющий из неё, пронзает небо…

…Часто моргая, пытаюсь сфокусироваться на склонившихся надо мной лицах. Слышатся голоса, но что именно говорят, не различить…

– Рита! Рита! Рита Волкова, – всё же доносится до сознания чей-то обеспокоенный голос. Мужской или женский – непонятно.

Я чуть было не прошептала в ответ «папа», то есть всё же прошептала, но мне повезло, что вместо членораздельного «папа» изо рта вырвался сип…

… – Дыши, Волкова! – раздался следующий приказ, и в следующий миг расплывчатые силуэты обрели чёткость и оказались склонившимися надо мной однокурсниками и Златой Витальевной.

– Глубоко увязла, – сияя как начищенный самовар, прокомментировала происходящее пифия.

Всё ещё не в силах разговаривать, я закашлялась и села на полу в аудитории. Однокурсники притихли. Всегда интересно наблюдать за «первопроходцами».

– Ну же, Волкова, – не отставала Злата, помогая мне подняться на ноги, – поделись с нами – что ты видела? Если, конечно, это не слишком личное.

Предвосхищая смешки, подмигивания и прочие намёки, я быстро выпалила:

– Террасуот, – голос был хриплый, но звучал твёрдо.

– Земля Изначальная? – тут же уточнила Злата то, что было понятно и без её уточнения. Но сейчас я была даже благодарна преподше за её энтузиазм.

– Я была там, в Террасуоте, – кивнула, обводя взглядом восторженно моргающие лица. – И даже летала на яхте.

– Что ж, достойное вѝдение, – покачала головой Злата. – Учитывая это, ты, должно быть, не захочешь воспользоваться антидотом? – преподша подкинула в воздух стеклянный шарик и тут же ловко поймала его.

Я застыла статуей.

Сейчас, после пророчества, у меня почти есть гарантия, что мечта всей моей жизни осуществится.

Я не только увижу Террасуот собственными глазами, но и каким-то образом отыщу родителей, пропавших без вести в экспедиции, когда я ещё под стол пешком ходила!

Разве можно желать чего-то большего?!

Промелькнула мысль, что Каспер и будет в восторге. Британец, понятно, тоже вовсю вздыхает по Миру Изначальному.

Но вот только… присутствие там, в моём будущем, Ралфи, причём присутствие, которое носит куда более, хм, тесный и бесстыжий характер, чем хотелось бы допустить даже в мыслях…

Пальцы сами собой потянулись к шарику с заклинанием.

Но в последний момент я, словно обжегшись, всё-таки отдёрнула руку!

Добиться перевода в Террасуот сложно, очень сложно. На грани недостижимого. Девяносто процентов подавших заявки так и не дожидаются их рассмотрения.

Отыскать пропавших без вести двадцать лет назад родителей… это… это… без комментариев. Они живы! Живы! Живы! Живы!!! Я всегда это знала!

Упущу сейчас свой призрачный шанс, снимая мантические чары, – и второго шанса попасть в Террасуот может и не представиться.

С Тканью Мироздания вообще шутки плохи.

Тьма! Ну вот что за гоблин меня выдернул к доске?! Почему-то показалось, что, если бы экспериментировала со сферой вместе со всеми, без всех этих остроумных замечаний Еговрова, в моём будущем обошлось бы без Ралфи.

Но сейчас уже не проверишь.

Дождавшись, пока помотаю головой, Злата удовлетворённо кивнула и кинула шарик обратно в чемоданчик.

Бросив на заклинание с антидотом последний взгляд котика из Шрека, я вернулась на место.

Если есть хоть самый незначительный шанс попасть на Террасуот, я не имею права им пренебрегать.

А что до Ралфи… надо устроить ведьмаку такой «тёплый приём», чтобы он сам от своих преследований отказался!

В столовую я вошла, когда обед шёл полным ходом. От обилия запахов съестного живот уже не забурчал даже, а взревел, намекая, что ещё немного, и он падёт смертью храбрых. А вместе с ним паду и я.

Но прежде, чем наградить себя заслуженным обедом, а заодно и пропущенным завтраком, следовало всё-таки завершить одно важное дело.

С плотно поджатыми губами я приблизилась к нашему с девчонками столику и грохнула перед Элькой миской с серебряными ложками.

Звяканье вышло знатное, на всю столовую.

Подруга подняла на меня виноватый взгляд.

– Их тридцать, и они серебряные?

Девчонки захихикали, толкая друг друга локтями. От меня не укрылось, как Ксю, скривившись, сунула сияющей Маришке купюру.

– Я поставила на то, что ты калечить Эльку не станешь, – развеселилась Маришка, у которой довольно странный для ведьмы талант: видеть всегда и во всех только хорошее.

Взглянув на сердито сопящую Ксю, развеселилась уже я. Сразу понятно, кто у нас в компании обеими руками за членовредительство.

– Рит, я, правда, не хотела, – пробормотала Элька. – Кто ж знал, что пифия вмешается…

– И правда, Рит, – вступилась за подругу Маришка. – Ну Элька ж не пифия.

Ксю с Джитанкой переглянулись, сдавленно хихикая.

– Садись, давай, Ритка, – позвал Каспер, рассевшийся на моём месте, и вальяжно похлопал лапой по столу. – Я тут устал уже твой обед караулить.

Бросив взгляд на пустую тарелку с остатками соуса и двумя зелёными горошинками, я поняла, что мой котик и вправду устал. Столько слопать!

Почесав стыдливо замурчавшего котецкого за ушком (Касперский вообще у меня ласковый, чего так и не скажешь, только вот, как любой кот, чрезмерно самостоятельный и «телячьих нежностей на людях» не признаёт), сообщила девчонкам, что сейчас вернусь, и потопала за новым подносом.

Когда вернулась, Каспер (явно устыдившийся собственного «мур-мур-мур» и моего свинского панибратства – его выражение, не моё!) успел свинтить, передав мне через девчонок, что у него, дескать, много дел, и, чтобы сиживать часами за обедом, «непременно нужно быть барыней навроде меня». Элька же благополучно избавилась от «тридцати србренников», переставив миску с торчащими из неё ложками на соседний столик.

Какое-то время я полностью сосредоточилась на супе-пюре с белыми грибами и гренками, пирожках с красной рыбой, овощной запеканке с сыром, двух стаканах томатного сока, пирожных с заварным кремом и горячем, очень ароматном кофе с пенкой.