В классе опять прыснули.

– Ох, дождётесь вы у меня, 11 Б! Нажалуюсь на вас директору.

После консультаций оба одиннадцатых высыпали на школьный двор. Ласковый ветерок трепал макушки будущих выпускников, солнце приветливо металось по жмурящимся лицам. Мальчишки обсуждали новый мотоцикл Серёги Громова. У девчонок в приоритете фасоны платьев.

Выпускной бал – он такой, один на всю жизнь, каждая видела себя королевой.

Рита отошла в сторонку с Любой, Галей и Верулькой.

– А я вообще не хочу идти в платье. Подумаешь – бал! Пережиток прошлого, – начала Рита.

– А я хочу платье! Голубое, с пышной юбкой, – мечтательно закатила глаза Вера.

– Мне уж мамка давно у портнихи заказала – буднично сказала Люба, подпиливая ноготь. Любава никогда не расставалась с пилочкой, это была её фишка.

– Ты не права, Рита, бал – это серьёзно, – рассудительная Галя поправила очки.

– Да идите вы все…

Рита развернулась и пошла в сторону кустов сирени.

– Да просто у ее мамки денег нет на платье! – тихо сказала Люба.

Тут раздался треск подъезжающего мотоцикла и все, как один, повернули головы к воротам.

Серёга Громов на своём Honda Varadero подкатил прямо ко входу, снял шлем. Светлые волосы рассыпались волнами. Он один носил такую причёску. Иногда собирал волосы в хвост, это выглядело так стильно, по-американски. Девчонки перешептывались между собой. Парни с восторгом осматривали железного коня.

Щеки Риты предательски вспыхнули, но она быстро взяла себя в руки и как можно равнодушнее вернулась к подругам.

– Интересно, чего он тут забыл? – как бы между прочим спросила Рита.

– За Снежанкой приехал, разве не понятно? – Верулька, как всегда, знала все новости.

Люба пнула Веру тихонько, но та не отличалась сообразительностью и продолжала просвещать подруг.

– Они уже три раза вместе ездили в ночной клуб. У него там друг работает, вот и проводит Снежку без паспорта.

– Я считаю, что дружба со взрослыми парнями до добра не доведёт, – серьёзно сказала Галя.

– Тебе-то это не грозит, у тебя никакого парня не было и нет, – (вжик-вжик), пробормотала Люба.

– Мне это все вообще по барабану, я – в сквер, кто со мной? – Рита оглядела подруг.

– О, нет, я – домой. Мне ещё убираться и за мелкими присматривать, – Верулька, старшая из детей в многодетной семье, всегда помогала родителям. Может из-за того, что много времени Вера проводит с малышней, Рите казалось, что та застряла в развитии где-то на уровне лет 11-ти. Весёлая, легкомысленная, как сорока, собирающая сплетни везде и всюду.

Люба хотела поваляться на диване, утомили её эти консультации. А Галя, конечно, шла домой заниматься. Отличницу Галину Скоробогатову, по её мнению, и мнению её родителей, ждали математические ВУЗы. Причём все ВУЗы, по всей стране. Она готова была отправить копии документов в сотни учреждений. Жаль, что можно только в пять.

Рита же высиживала в школе только потому, что на повара набирали после одиннадцатого, учили всего два года. И можно было потом сразу устроиться на работу. Учиться ещё 5 лет? Не-е-е-т! Это не для неё. Она уже придумала, что отправит документы в другой город, все узнала про общежитие и стипендию. Первое время, правда, придётся просить мать о помощи, а потом она устроится куда-нибудь и жизнь изменится на 100%.

Краем глаза Рита заметила, что Снежана двинулась к мотоциклу. Короткая юбка в складку неприлично взметнулась. Снежана надела красочный шлем, заправив под него концы волос, забранные в конский хвост и, махнув одноклассникам, отбыла на тарахтящем монстре, интимно прижавшись к водителю.

Рите хотелось сплюнуть от этой показушной сцены, от умильного вздоха толпы завидующих мечтательниц, от одобрительного цоканья пацанов.

Не выказывая эмоций, Рита вразвалочку прошла мимо одноклассников, сорвала по пути травинку с клумбы и направилась в ближайший сквер, давно облюбованный школьниками старших классов и мамочками со спящими в колясках младенцами.

Темные гладкие волосы разметались по подушке. Тонкий прямой нос, красиво очерченные губы. «Красавица моя».

– Ритусь, – Ирина тихонько тронула спящую дочку, – вставай.

– А сколько времени? – Рита потянулась и потерла кулачками глаза.

– Так-то рано, я поговорить хотела просто, – мать присела на краешек постели.

– Что-то случилось?

– Да, нет. Ничего не случилось. Я тут тебе денег накопила, на платье к выпускному. Полторы тысячи.

Рита вскочила от неожиданности. Посмотрела на мать пристально: вроде трезвая.

– Мам, спасибо! – улыбнулась девочка и обняла мать в порыве благодарности.

– Наверное, этого мало? Я давно на рынок не ездила, – Ирина Андреевна смахнула слезинку, давно дочка не обнимала её и не улыбалась так ласково.

Ирина Андреевна не заметила за своим горем, что дочка выросла. Из гадкого утенка превратилась в красивую девушку. Ей бы наряжаться, красоваться перед парнями, а Рита все бегает в джинсах да футболках, что на распродаже по 50 рублей.

– Ритусь, ты извини меня, я что-то заблудилась в жизни. Толик ещё этот… Простишь, Ритусь?

– Конечно прощу, мам! Ты самая хорошая у меня, – Рита немного помолчала, – когда не пьёшь. Только одна просьба: не называй меня "Ритуся", очень это имя напоминает мне рейтузы – прабабушкины трусы с рукавами.

Мать и дочь засмеялись и снова обнялись.

– И вещи мои не гладь. И щётку не трогай.

– О! Нет. Это выше моих сил, – улыбнулась Ирина. У краешков глаз собрались морщинки. Они не портили миловидное лицо женщины, если бы не мешки под глазами, выдающими пристрастие хозяйки к крепким напиткам.

Мать ушла собираться на работу, а Рита сновлегла, закинула руки за голову и думала.

"Полторы тысячи – не деньги. Даже если найдёшь платье, то надо и обувь, и причёску. На все не хватит. Вообще что ли не ходить на этот бал дурацкий? Или пойти, но «не как все»? Представляю себе лицо Веры Михайловны, – улыбнулась девушка. – Надо об этом подумать, время есть".

Проводя свой нехитрый ритуал с утренней яичницей, Рита мечтала, как она будет работать в крутом ресторане и готовить изысканные блюда.

Замечтавшись, она не услышала, как в кухню зашёл сосед. Только когда вдруг пахнуло перегаром, девушка вздрогнула и повернулась. Опухшее лицо Толика оказалось прямо перед ней, он похотливо улыбнулся и протянул руку, чтобы ущипнуть Риту за задницу, как делал это уже на протяжении года.

Сегодня Рита успела увернуться и схватила в руки горячую сковороду:

– А ну, пошёл отсюда!

Толик опешил от такого отпора.

– Ты че, ты че!

Качнулся назад и, потеряв равновесие, грохнулся на пол.

Рита стояла ни жива, ни мертва. Она слышала, как громко стукнулась его голова об пол. Воображение рисовало ей безрадостные картины суда и тюрьмы. За убийство даже такого алкаша она будет сидеть очень долго. Мысли метались как атомы на видео о броуновском движении.

Бросив сковороду на плиту, выключив газ, Рита осторожно перешагнула через соседа.

Забежала в комнату, схватила сумку. Бросила её, заметалась. Вытащила из шифоньера рюкзак, покидала туда кое-какие вещи, аккуратно положила ноутбук, захватила деньги, что мать оставила на платье, вытряхнула прямо в сумку содержимое жестяной копилки, куда время от времени складывала мелочь и бросилась прочь.

Развалины старого дома Культуры привлекали внимание Риты каждый раз, когда она проезжала мимо на маршрутке. Она мечтала когда-нибудь разбогатеть и отремонтировать этот "дворец", открыть там ресторан, на втором этаже центр досуга для детей. Мысленно она расправляла складочки на белых скатертях, развешивала картины на стенах, колдовала над яствами, которых нет нигде больше в их маленьком городке.

Сейчас, вблизи, это уже казалось нереальным. От былой красоты остались только внешние стены, да полуразрушенная лестница. Сюда, осторожно ступая по осколкам битого стекла и кирпичной крошке, Рита забралась вчера, сбежав из дома.