Ник с облегчением выдохнул: план удался, и Алекс заняла место в автобусе.

– Можем ехать, все в сборе, – сказал он водителю, игнорируя красноречивое возмущение на лице подруги: а эта что здесь делает?

Дина дернула плечами: ладно – и обвила шею Ника руками.

– Без нежностей за пределами отеля. Веди себя прилично, а то нас побьют камнями, – шутливо попросил он, отстраняясь. – Договорились?

Подруга рассердилась, больно стукнула его по колену и пересела вперед.

На первом же перекрестке женщина-полицейский указала на обочину и водитель с напарником стали что-то говорить друг другу, возбужденно жестикулируя и смеясь.

– Проблема? – поинтересовался Борис.

– Совсем небольшая, – извиняющимся тоном ответил водитель, назвавшийся Искандером. – Эта девушка из моей деревни, все в порядке.

Но строгая молодая женщина в униформе что-то говорила и качала головой. Она долго и настойчиво отчитывала водителя, совершенно не обращая внимания на пассажиров.

– Я забыл водительское удостоверение. – Искандер виновато развел руками и поменялся с напарником местами. – Не беспокойтесь, теперь можем ехать.

– Она христианка, – широко улыбаясь, сообщил пассажирам автобуса Амир, – поэтому может работать в полиции.

– Я – тоже, – кивнул Искандер, совершенно не расстроенный маленьким происшествием.

– Поэтому ей позволено «воспитывать» моего друга, – весело закончил Амир.

– Вот дай вам, барышни, власть, всех заговорите до смерти, – пошутил Олег. – Даже в мусульманской стране.

Все засмеялись, помахали на прощание серьезной девушке-полицейскому.

– Даже полицейские хотят замуж, – зло заметила Дина.

Автобус медленно ехал по дороге через многочисленные поселения, подпрыгивая на «лежачих полицейских».

– Как на арбе, – не унималась Дина.

Алекс отпивала воду маленькими глоточками, борясь с приступом тошноты и головокружением. Не просить же остановиться, чтобы подышать воздухом. Кажется, здесь нет воздуха, небо выглядит пыльным. Однообразные пейзажи за окном: сложенные пирамидками плоские камни вдоль дороги, серые горы, небольшие возделанные поля, козы и низкорослые акации с мелкими зелеными листочками. Выжженная солнцем земля, высохшие русла рек.

Дорога петляла, спускаясь с гор, вдоль невысоких серых домиков какого-то города. Когда улицы стали многолюднее, движение плотнее, пассажиры микроавтобуса оживились. Амир лихо втиснул машину на туристическую стоянку, раздал всем визитные карточки с номером своего мобильного телефона – на случай, если кто-то потеряется, и пожелал приятно провести время.

После прохладного салона автобуса воздух, словно вырывающийся из турбины самолета, обжег кожу. Ник протянул незнакомке руку, помогая выйти из автобуса. Она едва коснулась его прохладными пальцами, соскочила с подножки, отошла в сторону, отвернулась.

– Какая жара! – воскликнула Лана и надела широкополую шляпу. – Спасибо, Ник. Олег, вот тебе никогда не придет в голову помочь девушке…

– Девочки, берегите шкурку, – весело предупредил Борис. – Может, на лошадках?

Лана и Настя захихикали, отмахиваясь: да ну тебя!

Толпы туристов, позы, объятия, фотоаппараты и торговцы «артефактами», Индиана Джонс и «Красная планета». По раскаленной дороге двигался бесконечный поток туристов, проносились убогие пролетки с пассажирами и без, громко цокали копыта по каменной мостовой. Сонные верблюды со свалявшейся шерстью, лошади с устало опущенными мордами и смешные ослики. Широко улыбающиеся, «прокопченные» на солнце люди в белых одеждах и палестинских платках обступили со всех сторон, приглашая на экскурсию.

Алекс погладила сонную лошадку по морде, шепнув ей на ухо:

О, сколько самообладания

У лошадей простого звания,

Не обращающих внимания

На трудности существования…

Странно, вдруг вспомнила стишок, который читала мама в детстве. Еще фамилия была у поэта смешная – Фиолетов…

– Мадам хочет совершить восхождение в горы? Двухчасовая конная прогулка? – окликнул ее молодой бедуин, хозяин лошадки.

– Мадам хочет, – ответила Алекс беззаботно, продолжая гладить лошадь. – Очень хочет.

Огляделась с опаской по сторонам. Душа рвалась прочь от этого восторженного многоголосья, от людского запаха – туда, где тишина и покой. Но ехать с незнакомыми, как их назвал Сомов, «абреками» страшно. Проводник расписывал, как прекрасно вдали от шума и толп туристов.

Ник, наблюдавший за переговорами Алекс, настороженно замер, прислушиваясь к разговору.

– Не боитесь? – наконец не выдержал, подошел ближе. Она повернулась к нему с детским разочарованием на лице.

– Боюсь, – вздохнула. – Придется отказаться.

И направилась вниз по дороге.

– Стойте здесь, – остановил ее, поддавшись минутной слабости. Должен же кто-то защитить…

Алекс остановилась, не веря услышанному.

– Спасибо, – поблагодарила она, но в ее благодарности мужчина, державшийся с проводниками немного надменно, не нуждался. Проводники улыбались, многозначительно кивали в сторону Алекс, повторяя: господину и его жене понравится.

Дина обиженно отвернулась, делая вид, что разглядывает толпу, которая двигалась в сторону Розового города. Ник даже не предложил ей прокатиться на лошадях, просто сказал «до встречи» и ушел. Кто-то из ее подруг хихикнул:

– Как бы Ник не остался в горах с этой, как ты ее Дина назвала, «мышкой»?

Дина пожала плечами: просто жест вежливости, одинокая женщина и все такое.

Бедуин постарше показал Алекс, как садиться на лошадь, потом подхватил под мышки, и она оказалась наверху, вцепилась испуганно в вожжи, или как это называется, боясь свалиться в рыжую пыль. Оглянулась как раз в тот момент, когда Ник ловко вскочил в седло и придержал свою лошадь, норовившую выйти вперед. Рядом с ним шагал молодой бедуин, предлагавший ей прогулку в горы.

– Не беспокойтесь, я на два шага позади. Кстати, мы так и не познакомились. Николай.

– Александра.

– Я знаю.

Всю ночь Ник не мог уснуть, вертелся в постели, потом ушел на балкон, ближе к утру спустился к морю и просидел там до рассвета, испытывая чувство беспричинной тоски.

Ночная паника, заставившая учащенно биться перепуганное сердце, вдруг прекратилась, уступила место странному чувству, что все это уже было и он просто вернулся. Больше не сердился ни на себя за внезапный порыв уехать в пустыню, ни на чужую женщину, плавно покачивающуюся в седле. Она смотрела вокруг восторженными глазами и упорно не замечала его желания постоянно находиться рядом.

«И чего такой хмурый? – удивилась Алекс. – Можно подумать, сделал одолжение и теперь сердится»…

Лошадь рванула вперед, чуть не сбросив ее.

– Держитесь крепче, – посоветовал проводник, что-то выкрикнул, дернув лошадь под уздцы.

Мимо друзей Ника они прошли парадным шагом: два всадника на лошадях, которых вели бедуины. Алекс показалось, что женщины разглядывали ее с недоумением, а мужчины – с любопытством. Это все не имеет значения. Главное, она сбежит, будет одна, ну или почти одна…

Егор никогда не сел бы на бедуинскую лошадь, потому что жене захотелось прокатиться. Заявил бы, что эти твари ужасно пахнут и шкура наверняка кишит паразитами всех мастей. Или просто осадил бы: что за глупая прихоть!

– Мадам хорошо держится в седле, – похвалил проводник. Она довольно кивнула, благодаря за комплимент, и выпрямила спину, представляя себя со стороны. Ей понравилось.

Бескрайний простор, уходящий далеко за горизонт, сливающийся с блекло-голубым небом. Ни движения, ни облачка, все замерло как на картине, только шорохи, фырканье коней и постукивание копыт по мягкому песчанику.

Алекс нисколько не пугали ни пустынные горы, ни тишина, опустившаяся на плечи, как затканное солнечными лучами покрывало. Ее лошадка покорно топала вверх по горной тропе, скользя копытами по крошащемуся камню, оставляя царапины на его поверхности. Камень превращался в цветную пыль. Пещеры в скалах, редкие низкорослые акации и ощетинившиеся ярко-зелеными вершинами кустики, луковицы ирисов, распускающиеся после сезона дождей черными цветами на розовом песке. Размытые осадками и приглаженные ветрами камни, расписанные замысловатыми арабесками из сказок Шахерезады. Горные кручи, черные шатры бедуинов, спрятавшиеся в тени ущелья, козы, бредущие по склонам. Солнце печет, словно касается горячими ладонями, ветер бросает в лицо горсти колючего песка.