На практику студенты техникума ходили в соседнюю школу, где занимались бывшие беспризорники. Наши комсомольцы шефствовали над ними, по-хорошему дружили с ребятами, помогали им обрести новые увлечения и привычки, стать настоящими людьми. У меня и по сей день остались добрые воспоминания об этой плодотворной дружбе. Мы считали себя частицей той великой силы, которая переделывала жизнь на новый, советский лад в городе и селе (мы продолжали ездить в соседние деревни, участвуя в коллективизации).

Во время учебы на втором курсе техникума часть наших студентов привлекалась для преподавания в школах. Мне было поручено вести математику и географию сразу в двух: в городской школе советского и партийного актива и в вечерней школе рабочей молодежи на льнокомбинате. Конечно, трудно приходилось в роли учителя. Случалось, что надо было прихватывать для подготовки к занятиям и ночь.

Орша навсегда осталась в моей памяти не только как город, с которым связаны годы юности. Страницы ее летописи открыли передо мной частицу истории родного белорусского края, многострадального и героического. Сюда когда-то накатывалась армия Наполеона, рвавшаяся к Москве, и теряла остатки своих сил на земле моих предков и в водах Березины. Как шрамы от боевых ран, напоминают о былых сражениях на земле Витебщины старинные оборонительные валы, которые остались безмолвными свидетелями битв Красной Армии с войсками Антанты и Пилсудского. О бойцовских качествах оршанцев мы узнаем позже по славным делам партизан, руководимых легендарным К. С. Заслоновым. В начале Великой Отечественной - 14 июля 1941 года - залпы "катюш" под Оршей возвестят о рождении нового вида оружия - ракетной артиллерии.

Из этого города-бойца и мне довелось в 1932 году уйти в ряды Красной Армии по партийной мобилизации. Я был направлен в Минск, где в свое время бывал на слетах Пролетстуда (пролетарского студенчества), в Объединенную белорусскую военную школу имени ЦИК Белоруссии, а позже - имени М. И. Калинина.

Отчетливо помню, с каким воодушевлением военная молодежь стремилась тогда стать подлинным хозяином оружия и боевой техники. По тому времени на вооружении у нас были вполне современные их образцы, и нам, будущим командирам, надлежало знать их в совершенстве. Кроме плановых занятий мы значительную часть времени уделяли работе в военно-технических кружках. Кстати сказать, в подобных кружках в Белорусском военном округе в 1932 году обучалось около восьмидесяти процентов бойцов.

Жажда знаний, стремление стать по-настоящему умелыми стражами Отчизны жили в сердцах всех наших бойцов и командиров. Мы убеждались в этом при поездках в войска округа, где встречались и вели пропагандистскую работу с личным составом, где просвещались сами, слушая выступления таких прославленных военачальников, как И. П. Уборевич, С. К. Тимошенко, опытных командиров соединений Е. И. Ковтюха, И. С. Конева, К. К. Рокоссовского, В. Д. Соколовского. Со статьями о насущных задачах политической подготовки и овладения техникой выступали в военной печати М. В. Захаров, Р. Я. Малиновский, служившие в ту пору в штабе Белорусского военного округа.

Хорошо помню приезд в нашу военную школу горячо любимого народом Всесоюзного старосты товарища М. И. Калинина. Это было 8 сентября 1933 года. Михаил Иванович прибыл в наш летний лагерь. Он живо интересовался учебой будущих командиров, их идейной закалкой, тем, как они овладевают военным делом, беседовал по этим вопросам с командованием и курсантами. Во время торжественного митинга в артиллерийском дивизионе курсант Смирнов обратился к М. И. Калинину с приветственной речью и с просьбой дать согласие о присвоении школе его имени. Это было всеобщее желание нашего коллектива, и мы поддержали просьбу дружными аплодисментами. Михаил Иванович заметил, что согласие дать не трудно, было бы это на пользу. Присутствовавший на митинге командующий войсками БВО И. П. Уборевич поддержал желание курсантов и руководства школы и призвал ее личный состав с честью носить имя калининцев. В ответ из строя раздался возглас "Да здравствуют калининцы!". Окрест разнеслись громкое "ура" и звуки "Интернационала".

М. И. Калинин обратился к курсантам с краткой речью. Он похвалил нас за успехи в боевой подготовке и подчеркнул, что обязанность каждого красноармейца и красного командира быть интернационалистом, овладевать марксистско-ленинским учением, работать над своим дальнейшим культурным развитием.

Начальник школы попросил М. И. Калинина проверить, как подготовлен стрелковый батальон школы. Михаил Иванович улыбнулся и сказал, что посмотреть батальон он может, а вот насчет "проверить", то всех курсантов, которые скоро займут командирские места в войсках, проверит настоящий бой. К нему они должны готовиться, к защите народного достояния. И требования современного боя должны стать главными в учебной программе. Эти слова М. И. Калинина глубоко запали в наше сознание. На стрельбище курсанты-пехотинцы показали Михаилу Ивановичу снайперскую стрельбу, умение владеть оружием. По приказу И. П. Уборевича вскоре в школе была объявлена тревога, которая выявила большую мобильность курсантов.

И надо сказать, что воевать нас учили с сильным противником, готовили не для парада, а для сурового боевого дела. И мы воспринимали предъявляемые к нам жесткие требования как железную необходимость.

В военной школе курсантам давали прочные знания по артиллерийскому, танковому, инженерному делу, огневой подготовке. Атмосфера всеобщего подъема самым благотворным образом действовала на будущих командиров, способствовала формированию у нас необходимых моральных и боевых качеств.

Приказ о нашем выпуске был подписан М. Н. Тухачевским, а огласил его на минской площади Свободы С. К. Тимошенко - герой гражданской войны, будущий Нарком обороны, прославленный военачальник, с которым, я не мог тогда и предполагать, спустя многие годы, уже после Великой Отечественной, нас свяжет верная солдатская дружба.

Торжественный акт производства в командиры запомнился мне не только из-за впечатляющего воинского ритуала. На той же самой площади Свободы в июне 1941 года мне придется доказать в первом бою с фашистами, умеет ли молодой командир бить врага наверняка.

Однако от этого испытания меня тогда отделяли семь лет трудной службы на должностях командира взвода, роты, преподавателя автобронетанкового дела...

В конце 1934 года после окончания школы я был направлен в 27-й артиллерийский полк 27-й Омской дважды Краснознаменной имени Итальянского пролетариата стрелковой дивизии, которой в свое время командовал герой гражданской войны, кавалер четырех орденов Красного Знамени С. С. Вострецов, а затем К. П. Подлас. В память о годах службы в этой прославленной дивизии я храню, как реликвию, песню о ее боевом пути:

В степях приволжских, в безбрежной шири,

В горах Урала, в тайге Сибири,

Широкой грудью врагов сметая,

Шла с красным стягом Двадцать седьмая....

Ее видали мятежным мартом

На льду залива форты Кронштадта,

Сердитый Каспий, словно родную,

В волнах баюкал Двадцать седьмую.

Вот уже более сорока лет миновало с начала моей военной службы, а я не могу забыть ни самой дивизии, ни ее нерушимых боевых традиций, берущих свои истоки со времен гражданской войны. Для меня Двадцать седьмая - это первое посвящение в очень сложную жизнь большого боевого коллектива, его законы; это первая встреча с людьми, за жизнь, обучение и воспитание которых ты с первого же дня головой и партийной совестью отвечаешь перед народом, страной (а у меня в подчинении сразу стало 35 красноармейцев); это та самая школа, где ты одновременно учитель и ученик, первая твоя самостоятельная практика, когда ты должен поверить в свои силы и укрепить эту веру у своих подчиненных; это твоя первая радость от первого успеха, любовь к избранному делу, проверяемая в многотрудных походах, учениях, в суровом климате армейской жизни.

До сих пор помню первую короткую беседу командира дивизии К. П. Подласа с нами, молодыми командирами, о том, знаем ли мы, где нам придется служить, что это за дивизия, о том, что отныне мы самые богатые люди на свете, потому что стали наследниками бесценного клада: традиций единственной в мире Красной Армии - армии свободного народа. О том, что мы присягнули единственному на земле делу, которому клянутся жизнью своей.