Коля вдруг опомнился. И ему самому от себя стало противно.

   Ах ты ж, слизь, размазня! А кто взахлеб читал истории про отважных моряков, про ковбоев, храброго капитана Сорви-Голову и прочих смельчаков? Кто представлял себя юным партизаном, не выдавшим тайны врагу? Вот ты теперь как заговорил? А ведь тебя, даже не по взаправде убивают.

   - Никто, - произнес Коля, но так тихо, что сам себя не услышал. - Никто! - сказал он уже громче.

   - Хорошо, - кивнул вождь. - Отвяжите.

   Двое, дикарей, стоявших за его спиной, подошли к дереву. Колю освободили от веревок, но удерживали очень крепко. Только благодаря этому он не споткнулся, пока его вели к столбу.

   Все было как-то нереально, при всей достоверности деталей. Желтая песчаная пыль на ногах. Запах соснового леса. Колючая хвоя под стопой и врезающиеся в тело веревки. Сейчас должна выплыть большая надпись "Game Over". Или что- нибудь еще должно случиться. Не может же быть, что его действительно расстреляют.

   Его привязали к идолу.

   "Закрыть глаза или нет?" - подумал Коля.

   И представил себе. Как летят стрелы. И как втыкаются - или как он стоит, в черной неизвестности, каждую секунду ожидая...

   Мишка пытался бесполезно спорить с дикарями. Остальные просто смотрели - круг бледных лиц - испуг и постыдная, тайная радость: "не меня!".

   - Стойте! - вдруг выкрикнул Колобок. - Я... я тоже.

   - Пашка, ты с ума сошел?!- беззащитно выкрикнул Миша. - Зачем?!

   - А... а что он там один?

   "Скорей бы это кончилось", - подумал Коля, - "Не могу больше".

   Словно в ответ на его мысли, вождь резко взмахнул рукой.

   Коля зажмурился.

   - Игра окончена, - зазвучал в ушах привычный голос автовыхода. - Причина окончания: выполнение игровой задачи и смерть игровой аватары. Длина сеанса - семь часов, восемнадцать минут, пятьдесят семь секунд...

   Коля чувствовал, как бьется где-то у горла сердце. Он ждал боли, но все прошло как обычно - тупой толчок и провал в темноту. А затем - гулкий голос диктора, шершавая пластмасса игрового кресла под пальцами, медленно поднимающая тело в сидячее положение спинка...

   По инструкции, стоило подождать пару минут, прежде чем снимать шлем, но Коле сейчас было плевать на инструкцию. Непослушными пальцами он поднял щиток, зажмурившись от света, отсоединил височные датчики и осторожно сполз с сиденья.

   Из рядом стоящего кресла кулем вывалился Пашка и беспомощно завозился на полу.

   Вот поэтому-то многие ребята предпочитали сильно тело не менять - потом, к родному, обратно еще привыкни.

   Коля помог ему подняться, сам едва не упав:

   - Ты чего там... тогда?

   Пашка засопел:

   - А чего ты там один стоя... - заговорил он, привычно сглатывая окончания. - Знаш, а я рад был что не меня... Тольк это как-т нечестно. Что ты один, - он несмело улыбнулся.

   Улыбка у него была такая же забавная, как и он сам, но хорошая.

   Ответить Коля не успел. Из соседних кресел принялись вылезать ребята. Встретившись взглядом с ним, они отводили глаза.

   "Я бы тоже такой сейчас был, если бы жребий выпал не мне", - понял Коля.

   Нет ничьей вины, что получилось так, как получилось. За что им стыдно, за ту самую мысль: "хорошо, что не меня!"?

   Сашка упорно старался не смотреть на остальных. На душе было тяжело. Лучше бы это его выбрали - не то чтобы Сашка этого хотел, но смотреть, как Коля там стоит, готовясь принять залп... Правильно и честно бы было выйти и сказать: "Я вместо него". Очень благородно. И кажется, что легче самому встать к столбу, чем смотреть, как расстреливают другого.

   А какая- то другая часть разума шепчет: "А почему именно ты? Почему не выйти кому-то другому? Почему Кумушкина вообще кто-то должен заменять?"

   Пока Сашка над этим всем думал, все уже случилось. Он не успел сделать выбор, теперь его можно не делать вовсе.

   И вовсе он не трус. Просто не хватило времени.

   Только теперь почему-то на душе погано. А еще этот Колобок! Ну кто его просил вылезать? Вот дурак, кому бы стало легче, если бы их обоих прострелили? Наверное потому и вылез, что полудурошный. Он же даже не понимал, что его ждет.

   Почему-то, Сашке ужасно хотелось врезать по этому круглому, пухлощекому лицу, до крови из носа и разбитых очков. И было очень стыдно за это желание.

   - Больно было? - негромко спросил Мишка, смотря в сторону.

   - Нет, - покачал головой Коля. - Как обычно - темнота-выход. Ни капельки не больно.

   На него наконец-то посмотрели.

   - Блин! Блин! Блин! - с одного из кресел свесилась разъяренная Анька. - Да гори он синим пламенем, ваш случайный выбор!