Я не смог отказать ему в этой просьбе и поклялся, что выполню то, о чем он просит. Получив от меня клятву, которой добивался, маркиз отпустил меня.
Поспать мне уже так и не удалось, после того как я покинул палатку маркиза, вспомнил, что мне надо поговорить с моим пленником, о котором я маркизу даже не обмолвился. Поискав глазами кострище, возле которого оставил пленника, направился к нему.
Человек, захваченный мною, и близко не напоминал тонгирцев, те были ростом не более метра шестидесяти, черноволосые, смуглые и круглолицые, чем-то напоминавшие наших бурят, в общем, такой азиатской наружности. Этот был белобрыс, наверное, чуть больше метра семидесяти ростом, со скуластым, немного вытянутым лицом и серыми глазами. Подойдя нему, я внимательно его осмотрел и, присев перед ним на корточки, поинтересовался:
– Ну что, может, поговорим, а то ворвались ночью, ни слова, ни полслова, даже здрасте не сказали. – Те, кто сидел возле костра, да и сам пленный, были удивлены началом разговора. Но все же он отвернулся от меня, давая понять, что не намерен разговаривать.
– Ты, конечно, можешь попытаться молчать, но это тебе, кроме боли и потери кое-каких частей тела, ничего не даст. Рано или поздно ты все равно заговоришь, тогда зачем эти все жертвы? Ну, так как… поговорим?
– Что тебе надо, спрашивай, я простой воин, мало что знаю, – нехотя произнес пленник.
– Ну вот и хорошо, а то, что ты мало знаешь, так это я сам понимаю. Скажи мне, кто ты и кто тебя направил напасть на нас ночью и зачем.
– Я Марк Пастин, воин князя Урлова, это его воины и по его приказу напали на вас вечером и ночью, цель одна – убить маркиза. Все знают о разногласиях и давней вражде между семьями маркиза и князя.
– Странно, что действуете вы заодно с тонгирцами, ты можешь что-то сказать по этому поводу?
– Я не знаю, при чем здесь тонгирцы, мы действовали сами по приказу князя, об остальном надо спрашивать не меня.
– Как вы прошли охрану лагеря?
Пленный удивленно посмотрел на меня.
– Мы просто отвели им глаза.
Я посмотрел на сидевших вокруг костра и прислушивавшихся к разговору гвардейцев, и те согласно закивали. Ну что же, я узнал, что хотел, и, получив в руки кружку с горячим напитком, присел у костра, попросив кого-нибудь передать то, что сказал Марк Пастин, маркизу.
На кострах уже готовили утреннюю похлебку, первые лучи солнца окрасили небо, начинался новый день. Получив миску с утренним завтраком, я быстро его проглотил и, оседлав коня, был готов к движению.
До столицы было еще три дня пути, и эти дни, по всей вероятности, будут очень напряженными и, может, даже окрашены кровью и болью. Действуют ли наши враги заодно или отдельно друг от друга, не имеет значения, от своих планов они вряд ли откажутся.
Движение наше замедлилось, но зато увеличились охранные действия, гвардейцы шастали впереди и сзади движения, прочесывали опушку леса. Наконец часа через четыре после начала движения мы достигли постоялого двора, до которого не успели доехать вчера. Решили остановиться до завтрашнего дня, отдохнуть и привести себя в порядок.
Маркиз с сестрой и внучкой заселились в комнаты, на этаже установили пост, там же поселили и раненых, ну а мне и гвардейцам предложили сеновал под навесом или ночевку в палатках.
Постоялый двор был небольшой, и поэтому готовил еду он только на аристократов и раненых, а всем остальным готовить пришлось самим, единственно, что пообещали нам, это свежий хлеб. Запылали костры, запахло готовящейся пищей, народ заметно приободрился, а что еще надо служивому – это отсутствие опасности и горячая пища. Воины везде одинаковы ментально, не надо ничего загадывать наперед, сейчас главное – выполнить приказ и выжить, а все остальное потом. Так думал я там, в своем мире, думают точно так же и гвардейцы этого мира. После обеда народ занялся каждый своим. Кто-то правил меч, кто-то зашивал прорехи на одежде и ремонтировал снаряжение. Я решил постираться и обмыться, поэтому и пошел договариваться с хозяином постоялого двора о стирке и мыльне. Хозяин был не против, но сказал, что постирать смогут только вечером, все люди заняты. А если хочу стирать сам, то пожалуйста, воды горячей сейчас принесут, и он показал, где я это все могу делать – и постираться, и вымыться.
Я, прихватив сменную одежду, в которой сюда попал, направился в мыльню, которую использовали и прачки. Проходя мимо одного из подсобных помещений, дверь которого была закрыта неплотно, я услышал тихий разговор и узнал голос говорившего. Это был Арум, второго голоса я не знал, а в щель ничего нельзя было разглядеть.
– Ты сейчас под любым предлогом мчишься в село и передаешь сотнику князя, что маркиз и сопровождающие остаются тут до утра. Если он скрытно ночью подойдет, то мы с тобой откроем ему ворота и калитку, а охрану напоим сон-травой. Потому что лучшего момента уже не будет.
Что еще они говорили, слышно не было, потому что понизили голос.
Я осторожно на цыпочках отошел от двери и вернулся в обеденный зал, хорошо, там никого не было, и я сделал вид, что только вошел.
– Эй, хозяин, – крикнул я, – ну что там с горячей водой, принесли?
– Носят, сеньор, можете идти стирать, – ответил тот, выходя из кухни и вытирая руки передником.
– Пусть кто-то из слуг отнесет туда одежду, а мне надо подняться к маркизу.
– Хорошо, сеньор, оставьте одежду тут.
Я положил одежду на лавку и поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж. У лестницы на втором этаже сидели на стульях два гвардейца, увидев меня, даже не пошевелились. Я, конечно, понимаю, что устали ребята, но и так охранять – это не дело. Но лезть с указаниями я не собирался, своих забот хватает.
Подошел к двери, постучал и, услышав ответ, вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Маркиз рассматривал какой-то свиток и, увидев меня, отложил его в сторону.
– Что ты хотел, Серж? – спросил он, устало потерев лицо. Я подошел к столу, присел без приглашения на стоявший рядом стул и принялся рассказывать, что слышал. Когда закончил рассказ, маркиз вскочил и забегал по комнате.
– Вот же подлец, – повторял он, потом остановился и уставился на меня. – Что ты думаешь?
Я пожал плечами.
– Есть несколько вариантов решения проблемы, могу перечислить.
– Давай, я слушаю, – маркиз наконец присел напротив меня и приготовился слушать.
– Мы делаем вид, что ничего не произошло, и, как только стемнеет, закрываем ворота и хватаем Арума, через него выходим на второго или сколько их тут есть. У них должен быть какой-то знак, чтобы просигналить, что все идет по плану и можно начинать атаку. Подадим этот знак и, приготовившись, встретим неприятеля здесь. В этом есть изъян – мы не знаем количество противника. А нас довольно мало. Второй вариант – берем Арума и узнаем у него все, что знает, после чего вяжем посыльного, когда появится. Когда стемнеет, осторожно выезжаем, оставив карету на постоялом дворе, тихо и скрытно верхами уходим в сторону столицы. Тут тоже несколько вариантов, движемся по дороге ночью, а потом днем спим в лесу, или так же, как и раньше, только едем верхом. Конечно, с ребенком верхом добираться сложней, но, думаю, все равно возможно.
Маркиз задумался, снова начал бегать по комнате, потом, открыв дверь, приказал позвать командира гвардейцев и хозяина постоялого двора.
Когда те пришли, мне снова пришлось повторить рассказ, командир гвардейцев реагировал очень резко, готов был тут же бежать и резать предателя. А вот хозяин постоялого двора был более рассудителен, он упомянул, что есть подземный тайный ход, который выходит в овраг в ста метрах от двора. А также он знает курьера, потому что буквально только что у него работник, взяв телегу, отправился за свежей зеленью и молоком для внучки маркиза. Причем предложил это сам, заявив, что молоко на леднике скисло. Решили все-таки, как стемнеет, ехать верхом и направляться по дороге в город Матенборг, который был у нас по пути движения, там набрать еще охраны или вызвать гвардейцев из столицы, до которой оставалось даже меньше дневного перехода.
