ЛЕОНТИЙ. Зачем тебе это нужно?
РОМАН. Потому что на нашем Олимпе тесно и кого-то надо оттуда сбросить. Потому что каждый день и час ты напоминаешь, что ты богат, что у тебя много денег, что деньги могут все, что тот, кто без денег – ноль, а кто с деньгами – туз, что главное – деньги, деньги, деньги, деньги… Деньги во всех падежах. И я дал себе клятву взять тебя за горло.
ЛЕОНТИЙ. Ты что, меня запугиваешь?
РОМАН. Нет, это ты шантажируешь меня моими долгами. Но запомни: ты у меня в кармане. С этого дня веди себя смирно. И если ты поможешь мне стать человеком номер один, то я сделаю тебя номером два и разрешу тебе продолжать набивать карманы. Понял?
ЛЕОНТИЙ молчит.
Что надо сказать?
ЛЕОНТИЙ. А что, по-твоему, я должен сказать?
РОМАН. "Слушаюсь."
ЛЕОНТИЙ. Слушаюсь.
РОМАН. То-то же.
ЛЕОНТИЙ. А теперь послушай меня, ты, мальчишка. Не спорь с деньгами – они тебя вознесли, и они же тебя уничтожат. Ты слишком рано возомнил о себе. Ты собираешь компромат на меня, а я – на тебя. Веселые девочки, сомнительные кабаки, грязные сделки, огромные долги… Ты у меня еще попрыгаешь.
РОМАН. Ну, еще вопрос, кто перед кем попрыгает.
ЛЕОНТИЙ. Тебе не нравится слово «деньги»? Так запомни: деньги для политика – это все. Только деньги решают, будете вы сидеть в своих креслах или нет. Деньги – это ваш хлеб, ваш воздух. Деньги – это телевидение, газеты, листовки, залы для собраний, это крики восторга при вашем появлении на трибуне и толпы на демонстрациях в вашу поддержку. И причина твоей зависти и ненависти в том, что у тебя денег нет, а у меня – есть. Ведь правда?
РОМАН. Ты опять долбишь свое: "деньги, деньги"… Хочешь, я предскажу тебе твое будущее? Ты богат и будешь еще богаче. И ты построишь много собственных домов, целую улицу.
ЛЕОНТИЙ. Что ж, это не так плохо.
РОМАН. А потом вся эта улица сгорит. Но один дом останется. И ты будешь стоять у крыльца этого дома и просить милостыню. Но тебе никто не подаст ни гроша.
ЛЕОНТИЙ. Очень красивая сказка. (Увидев вошедшую Ирину, меняет тон. Добродушно.) Знаешь, что? Давай лучше, я загляну вечером попозже к тебе в номер, и продолжим разговор.
РОМАН. Договорились.
ИРИНА. Я вам не помешала? О чем вы тут секретничаете?
ЛЕОНТИЙ. Разумеется, о женщинах. Пока, Роман. (Широко улыбается, дружески хлопает Романа по плечу, и выходит.)
ИРИНА. Георгий советует нам не ходить в одиночку и все такое. Что это значит?
РОМАН. (Смеясь.) Ты же знаешь, он шизофреник. Всюду ему мерещатся заговоры.
ИРИНА. (Обнимая его.) Я беспокоюсь за тебя.
РОМАН. (Отстраняясь.) Не волнуйся. Если что-нибудь и случится, то не со мной.
ИРИНА. Почему ты так в этом уверен?
РОМАН. Потому что. (Ирина снова пытается его обнять.) Ирина, здесь люди, я прошу тебя…
ИРИНА. Они давно все знают.
РОМАН. То, что они знают, давно уже кончилось. Это неминуемо должно было кончиться.
ИРИНА. Почему?
РОМАН. Ты годишься мне в матери.
ИРИНА. Я старше тебя всего на восемь лет.
РОМАН. Если уж быть точным, то на тринадцать. Но не в этом дело.
ИРИНА. А в чем же? Или ты увлекся Аннетой? Что вы все в ней находите? Она же вульгарна. Ходячая дискотека. Массажный салон. Мешок мускулов.
РОМАН. Аннета тут ни при чем.
ИРИНА. Давай, наконец, объяснимся.
РОМАН. Зачем? Я не хочу, чтобы ты услышала от меня слова, которые мужчина не должен говорить женщине. Но если я их не скажу, ты, видимо, от меня никогда не отцепишься.
ИРИНА. Что ж, скажи......
РОМАН. (Жестко.) Я тебя не люблю. Я тебя не хочу. Твои нежности меня пугают и отталкивают. Твое тело мне отвратительно. Мысль, что мне предстоит с тобой встреча, отравляет мне настроение. Что еще ты хочешь услышать?
ИРИНА. Ты так безжалостен… Ведь я создала тебя, познакомила с нужными людьми, вывела на орбиту…
РОМАН. Я тебе очень за все благодарен. Но благодарность не может длиться вечно. Давай расстанемся.
ИРИНА. (С трудом сохраняя достоинство.) Почему "расстанемся"? Ведь хотя бы в политике, я надеюсь, мы останемся союзниками?
РОМАН. Не уверен. Политика – жестокое ремесло. Здесь каждый – сам за себя.
ИРИНА. (Холодно.) Ну что ж… Не хочешь, чтобы мы были друзьями, будем врагами. И посмотрим, кто кого.
РОМАН. Дорогая, с твоим уголовным прошлым надо быть поскромнее. Кто будет голосовать за женщину, способную на убийство?
ИРИНА. (Она поражена.) И ты собираешься шантажировать меня тем, что я в порыве откровенности рассказала тебе в постели?
РОМАН. Это была твоя ошибка.
ИРИНА. Роман, вспомни: ты начинал как блестящий, образованный, идейный политик. Кем ты стал?
РОМАН. (Помолчав.) Да, Ирина, наверное, я сильно изменился. Как я ни пытаюсь уверить самого себя, что работаю ради благородной цели и все такое, в глубине души я знаю, что стал обыкновенным грязным политиканом. Власть, деньги, популярность – все это притягивает, как магнит… Но мне нет уже другого пути… Ты обвинялась в убийстве, и, если надо будет, я этот факт использую.
ИРИНА. Это было сто лет назад. Мне не было тогда и шестнадцати. И это была только попытка, а не убийство. Суд меня оправдал.
РОМАН. И все-таки ты была причастна к отравлению.
ИРИНА. Кто это помнит? Я и фамилию-то носила другую.
РОМАН. Будет надо, я напомню. Я собрал документы.
ИРИНА. Ты на всех собираешь компромат?
РОМАН. Только на тех, кто может мне помешать.
ИРИНА. (Дает ему пощечину.) Теперь, наконец, я поняла, что ты из себя представляешь. Не пожалей об этом. (Выходит.)
Входит Аннета.
АННЕТА. Что ей от тебя нужно?
РОМАН. Ничего.
АННЕТА. У тебя лицо какое-то не то.
РОМАН. Нормальное лицо.
АННЕТА. (Понизив голос.) Роман, а что если ночью нам немножко развлечься у тебя в номере?
РОМАН. Предложение заманчивое. Но, во-первых, моя жена – чудная, красивая, необыкновенная женщина, которую я люблю всей душой и которой совершенно не собираюсь изменять. Ясно? Во-вторых, у меня есть любовница, которая удовлетворяет меня во всех отношениях. Я уж не говорю о секретарше – это понятно само собой.
АННЕТА. Я вовсе не собираюсь разводить тебя с твоей женой. И, тем более, ссорить тебя с твоими любовницами. Но мне казалось, что я тебе нравлюсь.
РОМАН. Нравишься. Но ты же всегда за это что-нибудь просишь. И на этот раз попросишь тоже, не так ли? Чего? Места в будущем списке на выборах?
АННЕТА. Может быть.
РОМАН. Неточка, пойми: твоя политическая карьера кончена. Нам и так тесно. По ошибке тебя взяли было один раз в список, но снова это не повторится.
АННЕТА. Что ж, я останусь за бортом?
РОМАН. А ты думала, что карьера делается сама собой? "Грудью проложим себе"? И прочими органами?
АННЕТА. Этот товар тоже чего-то стоит.
РОМАН. Не в наше время.
АННЕТА. (Кусая губы.) Что же, мне веки вечные прозябать учителем физкультуры? Я не хочу, не хочу! Дай мне хоть какой-нибудь совет!
РОМАН. (Смеясь.) Совет? Пожалуйста. Пырни ножом кого-нибудь из нашей фракции, так, чтобы никто не видел, и ты – депутат. Автоматически. Оклад, влияние, популярность… Все, о чем ты мечтаешь и чего у тебя не будет.
АННЕТА. Ты это серьезно?
РОМАН. Я – в шутку. А ты можешь попытаться всерьез. Ты ведь у нас чемпион по плаванию, фехтованию и чему-то еще. Помнишь, как ты при мне лихо срубала головы каким-то манекенам?
АННЕТА. (Оглядываясь.) Перестань болтать. Люди услышат.
РОМАН. Или вот тебе другой вариант. Михаил говорил, что с удовольствием поучил бы тебя плавать, да сам не умеет. Пригласи его в бассейн, а дальше уже он сам будет виноват. Войдешь в воду учителем физкультуры, а выйдешь депутатом.
АННЕТА. Ты сам понимаешь, что говоришь?
РОМАН. Важно не что говорю я, а что решишь делать ты.
