ПОМОЛОЖЕ. Это верно. Умереть дешевле.

ПОСТАРШЕ. Как бы не так. Я недавно мать хоронила, так, веришь ли, раздели догола.

ПОМОЛОЖЕ. Неужто и за это берут?

ПОСТАРШЕ. Еще как.

ПОМОЛОЖЕ. За что?

ПОСТАРШЕ. За все. Лучше уж не умирать.

ПОМОЛОЖЕ. И не болеть.

ПОСТАРШЕ. И вообще не жить.

Пауза. Женщины убирают палату.

ПОМОЛОЖЕ. А что у вашего?

ПОСТАРШЕ. Инфаркт.

ПОМОЛОЖЕ. И у моего инфаркт. А какие лекарства ему дают?

ПОСТАРШЕ. Те, что подешевле. У них ведь лимит.

ПОМОЛОЖЕ. Правда? Я и не знала.

ПОСТАРШЕ. Я было скандал подняла, но врач здесь нормальным мужиком оказался, посоветовал зря нервы не трепать. Дал мне список лекарств, я все и закупила.

ПОМОЛОЖЕ. В тумбочках будем прибирать?

ПОСТАРШЕ. Вообще надо бы. Но мой не любит, когда в его вещах роются.

ПОМОЛОЖЕ. Мой тоже.

ПОСТАРШЕ. Уж такая у него блажь.

ПОМОЛОЖЕ. Ваш давно сердцем мается?

ПОСТАРШЕ. Не очень.

ПОМОЛОЖЕ. И мой не очень.

ПОСТАРШЕ. Шоферский хлеб нелегкий. Правда, пока дома сидел, все в порядке было. А как стал в дальние рейсы ездить, так его и прихватило. Гостиницы и столовки довели. А твой кем работает?

ПОМОЛОЖЕ. Тоже шофером.

ПОСТАРШЕ. Мой раньше на автобусе ездил, но в позапрошлом году из-за пьянки на грузовик перевели. Зарплата, конечно, не та.

ПОМОЛОЖЕ. Мой тоже на грузовике ездит.

ПОСТАРШЕ. Я его теперь в случае чего перед рейсом в холодной воде отмачиваю.

ПОМОЛОЖЕ. Странно, как у нас с вами все сходится. Даже смешно.

ПОСТАРШЕ. Что сходится?

ПОМОЛОЖЕ. Ну, шофер, грузовик, инфаркт… И вообще.

ПОСТАРШЕ. Что странного? Больница транспортная, здесь одна шоферня и лежит. Так что бед общих у нас с тобой, я думаю, немало. (Доверительно.) Бьет?

ПОМОЛОЖЕ делает неопределенно-выразительный жест.

Мой тоже. Правда, не каждый день. Под горячую руку. Я, конечно, стараюсь в такие минуты ему не попадаться.

ПОМОЛОЖЕ. А куда деваться-то?

ПОСТАРШЕ. Верно, некуда. А еще свекровь тут встревает. Геббельс в юбке. А у тебя свекровь жива?

ПОМОЛОЖЕ. Жива. Но мы не вместе живем.

ПОСТАРШЕ. Вот видишь. А говоришь, все сходится. Тебе повезло. А моя – просто наказанье. Корми, обстирывай, обслуживай, а она еще и глаголет. Порой в окно прыгнуть хочется, да сына жалко.

ПОМОЛОЖЕ. У вас сын?

ПОСТАРШЕ. (Кивая.) Школьник. Курит уже. (Вздыхает.) Безотцовщина.

ПОМОЛОЖЕ. Почему «безотцовщина»? У вас ведь муж.

ПОСТАРШЕ. (Презрительно.) «Муж»… (С сердцем.) Нет у меня мужа!

ПОМОЛОЖЕ. То есть как нет?

ПОСТАРШЕ. А вот так. У моего телевизора есть муж, а у меня нет. Глаз от него не отрывает, насмотреться не может.

ПОМОЛОЖЕ. Особенно футбол. И когда сериалы.

ПОСТАРШЕ. Вот, скажи сама – пригодны ли мужики к семейной жизни?

ПОМОЛОЖЕ. (Подумав, твердо.) Нет.

ПОСТАРШЕ. Ведь семью каждый день строить надо… И вот, крутишься, вертишься, хлопочешь, трудишься, как муравей, складываешь по песчинке, скрепляешь по травинке, но является этот слон (кивает в сторону кроватей) – трам-бам! – и начинай все сначала.

ПОМОЛОЖЕ. Такова уж наша доля. Мы строим… или хотим построить, а они рушат.

ПОСТАРШЕ. Теперь еще эти рейсы дальние. Сын его неделями не видит… А у тебя дети есть?

ПОМОЛОЖЕ. (Неохотно.) Нет.

ПОСТАРШЕ. Это как же?

ПОМОЛОЖЕ не отвечает.

Не хочешь, что ли?

ПОМОЛОЖЕ. Почему, хочу.

ПОСТАРШЕ. (Интимно.) Не можешь, значит?

ПОМОЛОЖЕ. Почему, могу.

ПОСТАРШЕ. (Посоображав.) Ага, значит он не может?

ПОМОЛОЖЕ. И он может.

ПОСТАРШЕ. Так в чем же дело?

ПОМОЛОЖЕ. Ну…

ПОСТАРШЕ. (Обиженно.) Не хочешь – не говори.

ПОМОЛОЖЕ. Ну… Дело в том, что мы еще пока не расписаны.

ПОСТАРШЕ. Чего так?

ПОМОЛОЖЕ делает неопределенный жест.

Понятно. Мужик есть мужик. Пить, есть, брать, спать – он мчится к нам на четвертой скорости. А как расписываться – тормоза и задний ход.

ПОМОЛОЖЕ. Не в этом дело.

ПОСТАРШЕ. Можешь не объяснять, сама знаю. Мой тоже в свое время под венец не спешил, но я его все-таки скрутила.

ПОМОЛОЖЕ. (С интересом.) Как?

ПОСТАРШЕ. Приемы есть. Могу потом поделиться. Твой давно здесь лежит?

ПОМОЛОЖЕ. Третью неделю.

ПОСТАРШЕ. И мой третью. Странно, что мы с тобой раньше здесь не встречались.

ПОМОЛОЖЕ. Ничего странного. Вы по каким дням сюда ходите?

ПОСТАРШЕ. Как все. По вторникам и пятницам.

ПОМОЛОЖЕ. А я по средам и субботам.

ПОСТАРШЕ. Но ведь эти дни не впускные.

ПОМОЛОЖЕ. (Уклончиво.) Мне так удобнее.

ПОСТАРШЕ. Я, правда, нечасто его навещаю. То смена вечерняя, то из дому не вырваться.

ПОМОЛОЖЕ. А вы кем работаете?

ПОСТАРШЕ. Всю жизнь поварихой. Я в столовую пришла, когда еще блины на сковородке пекли, не то, что сейчас – их машина делает так, что есть невозможно. А сегодня у меня выходной. Вот и решила забежать, хоть и в неурочный день. С трудом, но проникла.

ПОМОЛОЖЕ. Проникнуть нехитро, я вас научу. Ходите хоть каждый день.

ПОСТАРШЕ. К чему? (Помолчав.) Сказать по правде, он и не очень-то хочет, чтоб я здесь появлялась.

ПОМОЛОЖЕ. Мой тоже меня гонит.

ПОСТАРШЕ. «Оставьте,– говорит,– меня в покое, вы все мне надоели.» А кто «все»? Свекровь к нему не ходит, она сама еле на ногах стоит, сын тоже сюда не рвется. Выходит, я ему надоела? Вот тебе и благодарность за все.

ПОМОЛОЖЕ. Мой тоже говорит – дайте хоть в больнице отдохнуть. А я все равно хожу. А чтобы не сердился, приношу то да се. (Вынимает баночку с компотом.) Вот.

ПОСТАРШЕ. А мой терпеть не может компот.

ПОМОЛОЖЕ. Мой тоже. Но это не компот, а белое.

ПОСТАРШЕ. А почему в нем сливы плавают?

ПОМОЛОЖЕ. Чтобы сестры не догадались. Они иногда проверяют.

ПОСТАРШЕ. Ловкая ты баба. Чего же, все-таки, вы не расписываетесь?

ПОМОЛОЖЕ. (Нехотя.) Он еще с первой своей женой не развелся.

ПОСТАРШЕ. Так он женат?

ПОМОЛОЖЕ. Был женат.

ПОСТАРШЕ. А сейчас? С тобой живет?

ПОМОЛОЖЕ. Ага.

ПОСТАРШЕ. А с ней?

ПОМОЛОЖЕ. И с ней тоже.

ПОСТАРШЕ. Я что-то не все понимаю.

ПОМОЛОЖЕ. (Дрогнувшим голосом.) Я сама не все понимаю.

ПОСТАРШЕ. Ну-ну, не кисни. Держи нос морковкой.

ПОМОЛОЖЕ. (Всхлипывая.) Вам хорошо. Чувствуете себя здесь спокойно, уверенно… И не только здесь. Везде. А я серой мышкой шмыгаю… Как бы кто не заметил… И так всегда…

ПОСТАРШЕ. (Участливо похлопывает собеседницу по плечу.) Все образуется… Ты молодая, красивая, у тебя все впереди… Ставь мужику свой компот и улыбнись. А то он сейчас войдет и увидит тебя зареванную. Мой, например, ужас как женских слез не любит.

ПОМОЛОЖЕ. Мой тоже.

ПОСТАРШЕ заканчивает уборку. ПОМОЛОЖЕ достает пудреницу и приводит себя в порядок. Затем она ставит «компот» в одну из тумбочек, заодно прибирая ее. ПОСТАРШЕ, увидев, как ПОМОЛОЖЕ хозяйничает в тумбочке, застывает с веником в руках. Взглянув на новую подругу, застывает и ПОМОЛОЖЕ. Обеих одновременно пронзает страшная догадка. Длительная немая сцена.

ПОСТАРШЕ. Так вот кому ты компоты носишь.

ПОМОЛОЖЕ не отвечает.

Спасибо тебе за заботу.

ПОМОЛОЖЕ. Не за что.

ПОСТАРШЕ. Ты не прячь глаза-то, дай мне разглядеть тебя толком. Или стыдишься?

ПОМОЛОЖЕ, помедлив, смело поднимает голову.

Значит, ты и есть его «дальние рейсы».

ПОМОЛОЖЕ молчит.

То-то он в последнее время переменился. Раньше место свое знал, пикнуть боялся, а теперь стал независимый да куражливый. Мне бы сразу сообразить, да за кастрюлями разве есть время задуматься? (Подходит к сопернице.) Ну, и где же вы с ним милуетесь? Под машиной? Или в уютном кузове на пуховых покрышках под мягким брезентом?

ПОМОЛОЖЕ. (С достоинством.) У меня квартира есть.