— Ты моя женщина, — оборвал он меня одной фразой.

Будучи ошарашенной, я настолько резко вдохнула воздух, что подавилась им и закашлялась. Даже согнулась, упершись ладонями в коленки, пытаясь выровнять дыхание, но мысли привести в порядок не могла.

— Что ты такое говоришь? — спросила, продолжая кашлять. — У тебя есть женщина — это твоя жена. И еще у тебя есть множество любовниц, а я не собираюсь становиться одной из них, — я кое-как выровняла дыхание и выпрямилась. Зло посмотрела на Ланге. — Я совершенно не понимаю тебя. Ты прогнал меня, посчитав, что я изменяла и сейчас требуешь тест. Значит, ты все еще не считаешь, что это ребенок от тебя, но уже заранее говоришь, что я твоя женщина.

Некоторое время Ланге молчал и мне казалось, что в данное мгновение от него исходил особенно сильный холод, который заполнял всю кухню и остро покалывал мою кожу.

— Я прошел обследование, — сказал он привычным ледяным тоном. — Бесплодие подтвердилось.

— Как? — я поджала губы, а потом, нахмурилась, только с этих слов понимая, к чему вел Ланге. — Ты не просто считаешь, что ребенок не от тебя. Ты в этом уверен.

— Да.

Я вплела пальцы в волосы и мысленно выругалась. Начала расхаживать по кухне, пытаясь хоть немного утихомирить бурлящую во мне злость. Но не могла. Казалось, что гнев сейчас сожжет меня заживо.

— Тогда, зачем ты пришел? Зачем?! — мой голос был пропитан яростью. — Зачем говоришь, что я твоя женщина, раз считаешь, что я тебе изменяла?

— Ты расскажешь мне с кем и почему изменяла. Больше этого не повторится, — Ланге говорил спокойно, а у меня холодок побежал по спине. Он не просил, а утверждал, что я ему больше не изменю. Ко мне больше не прикоснется никто кроме него.

— Я тебе не изменяла! Слышишь? Не изменяла! — о спокойствии больше не могло быть и речи. Чудом я сдерживалась, чтобы не кинуть в мужчину что-нибудь тяжелое. — Зачем тебе вообще тест, если ты уверен, что ребенок не от тебя?

— Расставить все точки, — Ланге повторил мои слова, а я опять мысленно выругалась. Гнев вскипел до предела и я несколько секунд не могла произнести ни слова. Сейчас чувствовала себя униженной, ведь понимала, что этим тестом мужчина собирался загнать меня в угол.

Ланге считал, что тест подтвердит, что не он отец этого ребенка, а, значит, у меня не останется другого выбора, как прекратить лгать и рассказать ему, когда и с кем я изменяла. Вот только я этого не делала и подобное недоверие, которое переходило все границы, меня душило, превращаясь в моем сознании в чистый гнев.

— Его найдут, — эти жесткие слова вырвали меня из размышлений.

— Кого?

— Посмевшего прикоснуться к моему, — Ланге опять посмотрел мне в глаза и его собственный взгляд сейчас горел чернотой. — Если ты сама не скажешь имя, его все равно найдут. Этого мужчины больше не будет, как и всех, кто в дальнейшем захочет перейти с тобой черту, — Ланге не угрожал. Ставил перед фактом.

Я смотрела на мужчину и понимала, что сейчас невыносимо сильно хотела дать ему пощечину. При чем, настолько сильно, что от этого желания дрожали руки.

— Хочешь убить отца моего ребенка? Хорошо. Я бы сама хотела это сделать, — сказала негромко, но с явной яростью в голосе.

— Скажи имя.

Я пропустила это мимо ушей и сказала:

— Я согласна. Давай сделаем тест ДНК.

— Когда можно провести тест? — спросила, поджав губы. Все еще не могла перебороть злость, из-за чего она пылала и поджигала мысли.

— Сейчас.

Я нахмурилась. Хотела сказать, что уже поздно и навряд ли в такое время хотя бы одна лаборатория работала, но вспомнила, что для Ланге подобное не имело значения. Если что-то закрыто — для него откроется. Может быть, это даже хорошо. Не было смысла тянуть.

— Хорошо, — кивнула. — Подожди меня тут. Я пойду оденусь.

Я прошла мимо Ланге и направилась в гостиную, которая так же являлась моей спальней. Там взяла одежду, но, поскольку дверь не закрывалась, переодеваться я пошла в ванную комнату. Собрала волосы в хвост и после этого направилась к коридору.

— Я готова, — коротко бросила мужчине, после чего стала обуваться.

Когда мы вышли на улицу, там уже было темно и время близилось к ночи, из-за чего улицы освещали лишь фонари. Я ненадолго остановилась и подняла голову, посмотрев на черное небо, сейчас закрытое мрачными тучами. Оно казалось красивым, но в данное мгновение совершенно не привлекало внимания, как и свежий воздух покалывал кожу, но не охлаждал мысли, которые бурлили, взрывались и крутились лишь вокруг предстоящего теста. А еще того, насколько сильно мне хотелось влепить мужчине пощечину. Мысленно я сделала это уже сто раз и, о черт, пусть это и происходило только в моей голове, но что же это за божественное действие.

— Садись, — Ланге открыл передо мной дверцу машины, заставляя меня отвлечься от мыслей.

Я еще несколько секунд помедлила, но потом все же умостилась на заднее сиденье. Ланге сел рядом со мной, но я тут же отстранилась и расположилась около окна, к которому и отвернулась. Предпочла смотреть на улицу и всеми силами делать вид, что рядом со мной никого не было. С какой-то стороны это правда — для меня Ланге не существовало.

Дорога до лаборатории заняла полчаса и, судя по тому, что я увидела, она точно не была круглосуточной, но открылась по предварительному звонку одного из помощников Ланге. То есть, пока мы сюда ехали.

Кровь взяли достаточно быстро, после чего мы вышли в коридор. Оказалось, что ответ будет известен через час, хотя я слышала, что на это требуются минимум сутки, но, видно, и тут для Ланге время ускорилось.

Во всяком случае, несмотря на то, что ответ должен был быть уже вскоре известен, я не думала, что мы останемся в лаборатории. Плотный график Ланге не позволял даже одного часа потраченного впустую, но, все же, он сказал, что мы подождем ответ.

С одной стороны — это хорошо. Опять-таки, я не хотела, чтобы эта ситуация растягивалась. С другой стороны — это плохо. Я не желала лишнее время проводить рядом с Ланге. Смотрела на него и злилась.

— Как поживает твоя жена? — спросила, когда мы разместились на креслах в комнате ожидания.

Ланге на этот вопрос ничего не ответил. Будто бы вовсе не заметил его, а я продолжила:

— А любовницы, как поживают? Кстати, сколько их сейчас у тебя? Больше трех? Или меньше? — я откинулась на спинку кресла и скрестила руки на груди.

Мои язвительные вопросы опять остались без ответа. В этот момент в комнату вошел один из помощников Ланге и передал ему папку с какими-то бумагами, после чего ушел, а мужчина начал просматривать документы. Даже тут работал.

В прочем, тишина в комнате длилась не долго. К нам зашла молоденькая девушка, которая поставила на журнальный столик красивый поднос с чайничком и двумя чашками. Я тут же налила себе чая и кинула в него восемь ложек сахара, который тщательно перемешала. Некоторое время занималась тем, что пила чай и листала разные статьи в телефоне. Пыталась на них отвлечься, но у меня ничего не получалось.

— Ты же понимаешь, что я к тебе не вернусь? — в итоге, решила потратить время на нужное. То есть, на разговор.

— Это не обсуждается, — жестко сказал Ланге, перелистывая страницы в папке. За то время, которое мы тут сидели, ему принесли уже вторую стопку документов. Судя по всему, эта поездка сказалась на работе. Ею пришлось заниматься удаленно.

— Еще как обсуждается, — я фыркнула. — Я в своей жизни тебя не вижу.

— Кого видишь? — вопрос обдал холодом. — Отца своего ребенка?

— Да ни в коем случае. Я все еще надеюсь, что ты его убьешь, как только узнаешь имя. Поверь, он это заслужил, — я налила себе в чашку еще чая, после чего откинулась на спинку кресла и опять достала телефон.

Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда дверь опять открылась и в комнату вошел мужчина в возрасте. Одет он был в белый халат из плотной ткани и в руках держал несколько листов бумаги.