А пока объект угроз пребывает вне зоны их доступа, вкладчики ставят на плаху Миладинову. Ее обвиняют в сговоре с беглым президентом банка, требуют выдать его координаты и счета, где спрятаны их деньги. В противном случае она ответит по понятиям, тут уж не до уговоров.

Людмила стоит, точно ведьма перед сожжением, пока ей зачитывают приговор. И в роли великого инквизитора выступает не кто иной, как Алексей Авдеевич Полуянов.

– Давайте признаемся себе, что все мы оказались доверчивыми идиотами. Верили Сокольскому, верили друг в друга, – дескать, обобрать таких крутых челов никто не рискнет. Но больше всего мы верили этой мадам. Она нас просто загипнотизировала! Убедила не забирать вклады, хотя наверняка знала, что готовится обвал банка. И то, что мы стали банкротами, – ее работа!

– Послушайте, перестаньте валить все на Миладинову, – вступает генерал Лиманов. – В конце концов, у нас нет доказательств ее вины.

– Какие вам еще доказательства, Сергей Елисеевич? – негодует Полуянов. – Она повязана с Сокольским и постелью, и деньгами, это все знают. И здесь ее оставили, чтобы снова врать нам и тянуть время. Но уже завтра мы ее не увидим, слиняет за бугор. В общем, так: поскольку связать и запереть ее мы не можем, прав таких нет, пусть ее закроют следаки из управления экономической безопасности. И я это устрою, будьте уверены.

Вкладчики одобрительно гудят. Полуянов достает телефон, набирает номер.

– Да остановитесь же вы! – снова взывает Лиманов. Он подходит к Миладиновой, будто хочет заслонить ее от опасности. – Послушайте меня, я знаю Людмилу Вадимовну с детских лет, она честный человек, она не могла нас обмануть, она не при чем! Люсенька, доча, не молчи, ответь всем нам: разве ты виновата?

Сергей Елисеевич встает лицом к лицу с обвиняемой. Ее глаза слезятся, губы дрожат.

– Говори же, говори, говори, – еле слышно шепчет генерал, но Людмила молчит. – Ясно. Я так и думал.

Лиманов теряет равновесие. Его успевают подхватить, усаживают на стул, подносят воду, кто-то звонит в скорую…

Еле волоча ноги, Миладинова возвращается домой. Там не находит себе места и истерит Владислав: Рита исчезла, несколько дней он ищет ее, но все без толку. Может быть, матери что-то известно?

Да, известно. И Людмила вываливает перед сыном всю подноготную. О лузерах-родителях, о выдуманном студенчестве, о криминальных дружках, наконец, об эскорте. Перетерпи, сыночек, и выкинь ее из головы. Эта лгунья тебя не стоит.

– Что ты сделала?! Кто просил тебя соваться в мою жизнь?! – взвивается Влад. – Она ничего от меня не скрывала, я все это знал. И я люблю ее! А ты… тебя я больше не хочу видеть!

Парень вылетает вон, с силой хлопнув дверью. Людмила нервно ходит из угла в угол. Ничего, понадобятся деньги – придет, куда денется. Звонит телефон. «Что-что? Повторите», – просит Миладинова. И тут же с истошным визгом падает в кресло.

Умер Сергей Елисеевич Лиманов. Ее единственный друг. Предположительный диагноз: сердечная недостаточность. Точный диагноз: ее предательство.

Вам уже жарко? Но законы драматургии требуют наращивать градус. Поэтому – звонок в дверь. Сын одумался, мелькает в голове Людмилы. Но она ошибается, – на пороге стоят трое в форме. Старший держит ордер на арест гражданки Миладиновой.

Флэшбэк закончен, возврат в сегодняшний день. Людмила, сдерживая дрожь, стрижет ногти на мужской руке, исподтишка наблюдая за не узнавшим ее Алексеем. Он и сам уже не тот, былой лоск сошел, на баловня судьбы не тянет.

Вдруг он поднимает на нее глаза, рука нервно вздрагивает, и острые ножницы вонзаются в палец с перстнем.

Кровь, суета, промывание ранки, пластырь – и вот уже Людмила с Алексеем стоят на улице и молча курят. Два немолодых подранка. Она понимает, что подвела его к банкротству. Он понимает, что втолкнул ее в камеру. Они достаточно пострадали друг от друга, и нет нужды выяснять отношения и мстить. Квиты.

Дешевое летнее кафе. Миладинова пьет вино, Полуянов – водку, и они говорят, говорят, говорят.

Людмила рассказывает подробности уголовного дела, по которому ее вместе с зампредами банка обвинили в организации преступной группы. Семь месяцев в СИЗО. Допросы за допросами. Куда перегоняли деньги, где Сокольский, с кем он крутил дела? Долго молчала, ждала помощи от Юлиана, он же наверняка отслеживал события, должен был нанять для нее сильного адвоката. Но нет, не помог. Нервы сдали, начала сотрудничать со следствием, сдала всех и все, что знала, пусть получает, сволочь. Оценили, отпустили сперва под домашний арест, потом под подписку о невыезде, в конце концов, обвинение сняли.

Но на свободе Людмилу с нетерпением ожидали вкладчики. Был сильный наезд, пришлось раздать все свои денежные запасы, продать квартиру и загородный дом. Деловая репутация была угроблена, на работу в финансовой сфере выдан волчий билет. Она осталась без шансов и надежд. Связи, дружбы, романы, карьера, образ жизни, здоровье, красота – все рассыпалось в прах.

Алексей в ответ описывает скандал, вызванный потерей денег его компании. Акционеры вышибли Полуянова вон, ославив на весь киношный мир. Блокбастер «Ваше Высокоодиночество», о котором он мечтал, накрылся понятно чем. Долго бухал, с трудом вышел из ступора. Сейчас перебивается рекламными роликами по заказу российских производителей, раньше этот жанр называли «болты в томате». Живет крайне скромно, из барских замашек остались лишь услуги чистильщика обуви, без этого ну никак, да еще маникюр-педикюр.

Миладинова смеется: кто бы мог подумать, что их сведет маникюр! Она разорвала все контакты, изменила номер телефона, ушла из социальных сетей, сняла однушку. Маникюрша Нонна, как и обещала, обучила ее своему ремеслу, и Людмила устроилась в салон подальше от глаз старых знакомых. Работа неожиданно ее увлекла, сейчас она владеет новомодными техниками и считается классным специалистом. Зарабатывает неплохо – если сравнивать не с банкирами, а с другими маникюршами.

Они пьют и не могут наговориться. То неотрывно, цепко слушая друг друга, то внезапно перебивая: «а вот я…», «а вот у меня…» Весь горький опыт последних лет, все то, что было пережито-передумано, но герметично заперто в мозгу и в сердце, травмируя их и разрушая, сейчас они выталкивают наружу. Надрезая незажившие нарывы, излечивают себя, и не надо стесняться слез, глупостей, матерщины, идиотского смеха, пока вся эта лавина не затихнет сама собой.

Людмила с Алексеем сидят до темноты, официант просит закругляться, кафе закрывается. Не обменявшись телефонами, они прощаются, разъезжаются каждый к себе и укладываются спать, не думая, увидятся ли снова.

Но весь следующий день каждый спрашивает себя, хочет ли встречи. Людмила запрещает себе делать первый шаг. Алексей устанавливает контрольные три дня, к исходу которых эта женщина или испарится из его памяти, или… Но какие там три дня! Уже на следующее утро он является в салон со словами: «У меня ноготь на левом мизинце царапается». Она смеется, и им ясно: начинается роман.

Оба не собираются бренчать на нервах – ни своих, ни другого человека. Он не позвонил, хотя обещал; она не ответила на СМС; он не поставил ей лайк; она разговаривала не тем тоном; он не сказал, куда ходил вчера; она рассказывает все так подробно, что вызывает подозрение. Эти щекотунчики уместны у юной нежной поросли; нашим же героям если уж входить в отношения, то во взрослые, отчетливые, взвешенные. И чтобы над этими отношениями не надо было упорно и тяжко работать, как советуют придурковатые семейные психологи. Либо сложится, либо нет.

Но, с другой стороны, есть специфические нюансы. Вот представьте: вы были состоятельным человеком, любили и умели красиво ухаживать за женщинами, водить их в дорогие рестораны, дарить бриллианты, кому-то – автомобиль, а кому-то даже и квартиру, вам это нравилось, вы высоко взлетали в глазах обихоженных вами дам, да и в своих глазах тоже. И вдруг денег нет, испарились. Какой ресурс у вас остается? Вопрос.