— Нет. Ублюдок, ты просто невыносим.

Кто бы поверил, что несколько дней назад я была от него просто в ужасе. Я поднимаю взгляд и вижу, что он снова где-то посеял свою футболку. На нём лишь треники, натянутые чуть выше члена, которым он так гордится, а в руке — бутылка «Джека Дэниелса». Бен ухмыляется и отхлёбывает вискарь прямо из горла, а я тем временем, схватившись за голову, пытаюсь устоять на ногах. Я по-прежнему одета во вчерашнюю уличную одежду, вкупе с запачканной спермой блузкой.

Мои щёки краснеют, стоит мне вспомнить, как я слизывала с пальцев кончу Бена и почему-то ловила от этого кайф. Боже, какая гадость! Он глядит на меня лукаво — как будто знает, что я этим занималась.

Я протискиваюсь мимо него в спальню. Он присвистывает, поворачивается и идёт за мной по коридору до ванной, но я захлопываю дверь у него перед носом. Он приваливается к ней с той стороны.

— Рей.

— Что?

— … Иди сюда.

Я снимаю блузку и хватаю его позавчерашнюю рубашку, слыша, как он топчется за дверью.

— Зачем? — спрашиваю я и включаю душ.

Он хихикает, и меня это нервирует и забавляет одновременно.

— Хочу тебе кое-что показать.

— Свой хер?

Бен ненадолго замолкает. Воспользовавшись туалетом и почистив зубы, я раздеваюсь и иду в душ. Я внутри, мои волосы постепенно намокают, и Альфа-самец, зевнув, оживляется и дёргает за дверную ручку.

— Можем съездить в торговый центр. Я ведь должен тебе блузку, верно?

— Не напоминай мне, — бормочу я.

— Ай, малявка, вот давай без этого. — Пальцы Бена со скрипом скользят вниз, и он басит утробно: — Вчера в баре ты не жаловалась.

Я стискиваю зубы и молча домываюсь под душем. От случившегося никуда не деться. И трогать его член мне тоже понравилось, но Бену я не доставлю удовольствия об этом узнать. Я сушу волосы, выхожу из ванной в одной лишь его рубашке, которая доходит мне до колен, и протягиваю руку.

— Давай её сюда. — Я указываю на «Джека».

Бен делает ещё глоток и многозначительно пялится на мои ноги.

— Ты же не дала мне в первую течку.

Я вырываю бутылку из его рук и иду на кухню, чтобы убрать её подальше. Бен идёт следом словно привязанный и пытается затащить меня к себе в объятия, когда я поворачиваюсь. С минуту мы боремся, пока он не роняет меня на подлокотник дивана и не делает неуклюжий рывок мне между ляжек.

Кряхтя, я отпихиваю его лицо обеими руками и пришпиливаю ступни к его бёдрам.

— Отвали! — шикаю я.

— Хочу тебя выебать, — говорит Бен заплетающимся языком. Он наваливается на меня, тряся головой в попытке скинуть мои руки со своего лица. — Лежи.

— Лизать?!

— Ложись… сука. — Он смеётся, валит меня за подлокотник, норовя пристроиться у меня между ног. — Юмористка хуева.

Я извиваюсь под ним, но это всё равно что со скалой бороться. Бен смеётся и зарывается лицом мне в шею, рыча и тыкаясь всё глубже, пока не достаёт до неё губами. Он целует меня — раз, другой, затем вздыхает и начинает перекатывать мою кожу, которую зажал в зубах. Под его весом дышать становится всё труднее, но в мозгу приятно гудит от ощущений. Я вяло отбрыкиваюсь, когда Бен устраивается у меня между ног и снова толкается бёдрами. Мы едва умещаемся на диване.

Задыхаясь, я пихаю его в рёбра и пытаюсь оттолкнуться ногами от дивана, меняя положение, но от него всё равно никуда не деться. Бен тяжеленный, и он просто повсюду. Он нежно посасывает мою шею, пока я продолжаю сопротивляться и задыхаться, стараясь игнорировать его вкус на языке. Его волосы пахнут просто умопомрачительно. Мне хочется запустить в них пальцы и потеребить. Я… думаю, я хочу, чтобы так пахло в гнезде…

Бен хватается за другой конец дивана и рывком протаскивает нас чуть выше, чтобы у него было больше пространства. Он продолжает нежно посасывать мою шею, вздыхать и втираться своими бёдрами в мои. Я с трудом сглатываю и зарываюсь лицом в его волосы, делая глубокий вдох. Боже, как же хорошо он пахнет: домом, безопасностью и покоем. Моё тело невольно расслабляется, и, когда он прижимает меня к себе, я приникаю к его груди. Это так приятно, что перевешивает здравый смысл, и я хнычу, ёрзая бёдрами, чтобы получить больше удовольствия. Блять. Блять.

Он рычит и прикусывает мою челюсть.

— М-м. Моя умница. Тебе нравится?

Альфа Рей брезгливо фыркает, но у голоса совершенно иные на это взгляды. Он млеет, соглашается, он совершенно без ума от запаха Бена. Я киваю и вонзаю ногти в его бёдра, а он продолжает медленно толкаться, то и дело упираясь растущей эрекцией в тупик у меня между ляжками. Прошлой ночью ощущения были другими, но теперь всё так, как мне хочется, и… Блин, это охрененно!

— Понравилось кататься у меня на коленях? — мурлычет Бен.

— … Возможно.

— Я заценил ту знойную юбочку. Я чувствовал твою киску. — Он трётся джинсами о мои трусики и облизывает мне шею. — Хочешь, я нагну тебя в ней над столом и трахну?

Я обхватываю коленями его бёдра и киваю. Бен раззадоривается и пыхтит мне в ухо, двигаясь быстрее, и у меня возникает странное желание позволить трахнуть себя здесь и сейчас. Мне так приятно! Каждый толчок попадает куда надо, согревая, вызывая напряжение, которое отключает от реальности. Я поскуливаю и прячу лицо в шею Бена, когда напряжение нарастает.

Он снова всасывается мне в шею.

— Хочешь почувствовать внутри себя узел? Каким он был у тебя в руке?

— Большим. — Я плохо соображаю, чтобы произнести что-либо ещё.

— Тебе понравилось?

— … Да, вроде бы. — Я пытаюсь притянуть его бёдра ближе, преследуя своё удовольствие.

Бен подстраивается, пыхтя над моим лбом, отчего диван начинает скрипеть. Я невольно охаю, вцепляясь ему в бёдра, и наблюдаю, как он выгибается между моими ляжками. Как же хорошо… и так правильно. Я вижу неясные очертания бёдер под спортивками и выпуклость члена, которым он об меня трётся.

Он целует меня в лоб.

— Умница. Хочешь для меня кончить?

— Нет! — выпаливаю я, резко приходя в себя. Я впиваюсь ногтями в его бёдра и охаю, в очередной раз сражаясь с самой собой. — НЕТ!

Из горла Бена вырывается необычное рычание, похожее на предупреждение, и у меня возникает ещё более необычная потребность зарычать на него в ответ. Он отстраняется, отводит мою руку от своей груди и пригвождает её у меня над головой, переплетая свои длинные пальцы с моими. Я начинаю шипеть как грёбаная кошка и лягаться, а Бен свободной рукой тащит меня за волосы, заставляя показать горло. Голос трепещет.

С минуту он просто дышит на мою кожу, совсем близко к месту для метки. Я вздрагиваю, когда он проводит там языком, и вновь слабо его пинаю.

— Прекрати, — упрекает он спокойно, но твёрдо.

Мой альфийский мозг твердит, что я не должна ему поддаваться. Мне хорошо, действительно хорошо, но ещё мне почему-то охота продолжать сопротивление. Это противоречит другому желанию — сдаться, позволить ему изнасиловать меня и укусить в шею. Бен что-то бормочет, пока я ёрзаю под ним и хнычу, усмирённая его приказом. Блять… Долбаный ублюдок!

Удовольствие достигает своего апогея, и я хватаю ртом воздух, пока оно, такое тёплое, не похожее абсолютно ни на что другое, постепенно проходит через моё тело. Бен стонет, когда я напрягаю бёдра и медленно провожу ногтями по его бледной коже, упираясь пятками в его икры и поджимая пальцы на ногах. Я не особо люблю нарочитую театральность, но не могу удержаться от парочки стонов «о боже, о боже» и, возможно, страстного выдыхания его имени. Ощущение становится почти совершенным, струясь вверх по моей шее и превращаясь в возбуждающий зуд.

Бен тут же улавливает это, словно почуяв, и проводит языком по коже. Не успев прийти в себя после оргазма, я снова почти так же отчаянно завожусь, как и пару минут назад. Зуд утихает, но голосок твердит: укуси укуси укуси…

Я сжимаю руку Бена, снова приближаясь к разрядке и чувствуя, как где-то глубоко внутри всё скручивается. Я словно больше не хозяйка собственному телу, но мне, кажется, это нравится. Мне просто хочется, чтобы он укусил меня прямо там, где всосался в шею, и я смущённо хнычу, давая ему об этом знать.