– Конечно. – Лера повесила пальто на вешалку, в компанию к одинокой истертой искусственной шубке, и двинулась за хозяйкой на кухню.

На столе стояли внушительных размеров миска с тестом и раскрытый пакет с мукой. Рядом лежала деревянная скалка. Старуха тыльной стороной руки спустила очки со лба.

– Садитесь. – Она кивнула на табурет. – Если немножко подождете, выпьем чаю с ватрушками.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила Лера. – Я только на пару слов. У меня послезавтра на работе ночное дежурство, и я хотела вас попросить…

– А где вы работаете? – перебила Елизавета Тихоновна.

– В больнице. Я врач. Если будет нужно, пожалуйста, обращайтесь.

– Обязательно, – с готовностью пообещала старуха. – Простите, что не дала вам договорить, но мне было любопытно… Вы ведь раньше не работали? Я вас с девочкой видела, то-то, думала, образцовая мама, все время ребенку отдает. А теперь, значит, вы решили заняться карьерой?

– Какая там карьера! – Лера невольно улыбнулась, представив себе ворчащего Степаныча. – Просто надо как-то зарабатывать.

– А ваш муж? – удивленно начала было бабулька, но тут же догадливо замолчала.

– Мужа нет, – спокойно сказала Лера. – Он больше с нами не живет, и я хотела попросить вас побыть с Машей завтрашней ночью. Кроме вас, мне обратиться не к кому.

– Миленькая вы моя! – Елизавета Тихоновна оторвалась от стряпни и понимающе покачала головой. – Как же это! Вот беда. Так вы теперь одни с девочкой? Я и смотрю, вас не видать последнее время. С кем же она днем?

– В саду.

– Нравится ей там?

– Не очень.

– Еще бы! – Старушка выразительно поджала губы. – Кто там будет за ней смотреть так, как вы? Не волнуйтесь, милая, я посижу с малышкой. Только этого мальчика придется взять с собой. – Она указала на пуделя, с умным видом внимавшего их разговору. – Да, Ромео? Да, мой хороший? Ты ведь будешь скучать без меня, так?

Песик с готовностью гавкнул в ответ.

– Когда нам прийти? – сноровисто орудуя скалкой, полюбопытствовала Елизавета Тихоновна.

– В том-то и дело, – смущенно начала Лера, – что надо еще забрать Машу из садика. Сама я не смогу – мы ведь дежурим сутки, с самого утра. Вам не трудно будет это сделать?

– Не трудно, – согласилась старуха. – Мы как раз вечерком выйдем с Ромео прогуляться и заберем Машеньку. А где находится садик, я знаю, не волнуйтесь.

– Очень хорошо, – обрадовалась Лера. – Ну, я пойду, не буду вас отвлекать. – Она встала.

– А ватрушки? – заволновалась соседка. – Как же ватрушки? Мне совсем чуть-чуть осталось. Уж подождите, почаевничаем. Ко мне так редко гости ходят, да и то все старухи. А я скучаю с ними. – Елизавета Тихоновна улыбнулась. – С молодежью пообщаться охота. Привычка – всю жизнь в школе проработала. Так что оставайтесь!

Обидеть старуху Лера не решилась и потому осталась пить чай с ватрушками. Чаепитие затянулось: пожилая женщина, почти все время проводящая в компании собаки, разговорилась, радуясь, что появился собеседник. Она рассказала Лере множество случаев из своей жизни, поделилась грустными мыслями по поводу семейных дел дочери, также находящейся на грани развода, посетовала на внука, что тот совсем не хочет читать, а протирает штаны за компьютером.

Пришлось все это выслушать, хотя голова Лерина была занята совсем другим.

Наконец Елизавета Тихоновна спохватилась:

– Я вас заговорила, а вы, наверное, торопитесь. Вам ведь в сад, за малышкой?

– Да, – с готовностью согласилась Лера. На самом деле Машка давно была дома: она сегодня рано освободилась и забрала ее сразу после полдника. Но это был хороший предлог прервать бесконечную и нудную беседу с соседкой.

Они распрощались, и Лера вернулась в квартиру. Машка тихонько играла в своем уголке, разговаривая разными голосами попеременно то за одну куклу, то за другую.

Лера ушла на кухню готовить еду на завтра, чувствуя облегчение от того, что отпала хотя бы одна из проблем.

Занимаясь хозяйством, она невольно погрузилась в воспоминания об Илье, об их жизни. Все последние месяцы она старательно запрещала себе вспоминать прошлое, пытаясь сосредоточиться лишь на сегодняшнем дне. Но разговор с соседкой вывел ее из зыбкого состояния равновесия.

В самом деле, как же так? Они ведь считались вполне крепкой и дружной семьей, и любовь у них была, Лера могла поклясться! И ухаживал за ней Илья красиво, по высшему разряду, водил в кафе и театры, дарил цветы и шоколадки.

…Они обратили внимание друг на друга уже на первом курсе. Лера еще со старших классов школы не была обижена вниманием противоположного пола, и в институте вокруг нее сразу же возникла толпа ухажеров. Она, однако, не спешила отдавать предпочтение одному из бегающих за ней ребят. На то было несколько причин. Во-первых, мать перед отъездом из родного города настращала дочь рассказами о Москве, где якобы все развратны и девушке пропасть ничего не стоит.

Во-вторых, она была увлечена учебой и втайне мечтала об успешной врачебной карьере, а для этого с любовью и серьезными отношениями следовало подождать несколько лет. А в-третьих, ей просто не нравился по-настоящему никто из воздыхателей. Кроме странноватого высокого парня с соседнего потока, вечно штудирующего учебник или тетрадь в перерывах между лекциями, пока другие студенты курили, флиртовали и травили анекдоты. Он выделялся необычной серьезностью и отрешенностью от бытовой суеты.

На общих семинарах он всегда с блеском отвечал на самые сложные вопросы. Приятели дразнили его ботаном, но тем не менее относились с уважением. Девушки поглядывали в сторону чересчур умного однокурсника с плохо скрытым интересом – он был не только развит интеллектуально, но и привлекателен внешне, спортивен.

Лера хорошо помнила тот семинар по химии, на который непоправимо опаздывала из-за сломавшегося на полпути троллейбуса. Когда она, раскрасневшаяся от бега и растрепанная, влетела наконец в аудиторию, свободных мест уже не было. Кроме одного – как раз рядом с ним.

Она не раздумывая уселась около парня, сосредоточенно глядящего на пестрящую формулами доску. Тот мельком покосился на девушку, ничего не сказал и принялся старательно переписывать их в тетрадь.

А Лера почему-то никак не могла включиться в занятия. Все смотрела украдкой на серьезное лицо соседа, его упрямый, жесткий подбородок, на то, как он аккуратно держит ручку, кажущуюся ненатурально крошечной в его огромных ладонях. Он почувствовал, что его разглядывают, поднял голову от тетради, близоруко сощурился и улыбнулся: – Вас как зовут?

– Валерия.

– А меня Илья.

Из института они ушли вместе. Он проводил Леру до самых дверей общаги, где она жила. Говорил, правда, все больше о прошедшем семинаре и о том, что пробовал проводить такие опыты еще в школе, занимаясь в кружке. Лере было интересно, она понимала многое из сказанного Ильей, но больше всего ей доставляло удовольствие то, что он идет рядом, на его квадратном плече легко покачивается ее сумка, а сам он широко размахивает руками, стараясь что-то втолковать своей спутнице.

Илья оказался удивительным – способным часами говорить о химии и биологии, да так увлекательно, будто пересказывал содержание приключенческого романа. Он был не похож на всех остальных, и она видела, что нравится ему. И сам Илья нравился Лере все больше и больше, пока не стало ясно, что ее отношение к нему уже не просто симпатия.

Кто бы мог ожидать от «ботана» такой искусности и расторопности в амурных делах! Блестящий интеллект явно помогал ему не только в учебе – их роман развивался со стремительностью, которая пугала и одновременно кружила голову. Было все – гуляния по Москве, поездки за город с костром, печеной картошкой и гитарой, а потом, чуть позже, сумасшедшие ночи и лихорадочное ощущение яркого счастья, такого, какое бывает лишь в юности. Да им и было по восемнадцать лет!

Они тщательно береглись, чтобы Лера не забеременела – это не входило в их планы. В начале последнего курса расписались, и тут она все-таки залетела. Через семь месяцев на свет появилась Машка, которую врачи называли нежизнеспособной.