От этих слов, прозвучавших только для нее одной, Ульяне вдруг стало не по себе – словно их услышали все в ординаторской.
«Ну вот… сейчас опять покраснею, – зло подумала она, опустив голову и сделав вид, что изучает снимок клиентки на экране планшета. – Выходит, это муж Драгун… А напротив меня сидит интересный мужчина, и он, похоже, моложе всех здесь. Так, надо прекратить, я точно уже красная, как вареный рак».
Хирурга, занимавшего стол напротив того, что отдали Ульяне, звали Игорем Александровичем Авдеевым, и именно он вызвался первое время помогать ей разобраться в том, как и что устроено в клинике – так решили коллеги, заверив, что это нормальная практика.
Ульяна только плечами пожала – Авдеев не вызвал у нее негативных эмоций, скорее, наоборот.
Когда все разошлись смотреть своих клиентов, Авдеев остался в ординаторской.
– А вам на обход не нужно? – спросила Ульяна, заметив, что он и не собирается покидать своего места.
– Это еще не обход. У нас принято смотреть своих клиентов до того, как состоится обход с главным врачом. Аделина Эдуардовна и сама так делает.
– Я запомню, – кивнула Ульяна. – Но вы своих смотреть не будете?
– Я сегодня дежурил, уже все сделал. Вы, Ульяна Борисовна, не стесняйтесь, спрашивайте обо всем, что непонятно. У нас тут многое не так, как в других больницах.
– Например?
– Например, вам сегодня до вечера нужно в кухонный блок подать список продуктов, которые вы предпочитаете. Питание у нас организовано, из дома никто ничего не носит, а кухня учитывает пожелания каждого сотрудника.
– Интересно… впервые с таким сталкиваюсь…
– Да, это еще первая заведующая кухонным блоком такое правило ввела, – чуть покачиваясь на стуле, сообщил Авдеев. – С тех пор новая заведующая это поддерживает.
– А со старой что же случилось?
– Ее задушили. – И у Ульяны по спине пробежали мурашки. – Я подробностей не знаю, тут не принято сплетни собирать.
– Извините…
Авдеев перестал качаться на стуле и, сложив перед собой на столе руки, спросил:
– А что вас привело в эту клинику?
– Пластическая хирургия.
– Нет, это понятно. А вообще? В городе много небольших клиник, а вы к тому же в Москве стажировку проходили – не хотелось остаться?
– Мне не нравятся большие города. Зато нравятся перспективы.
– В науку хотите?
– Почему бы нет? Я слышала, здесь это поощряют.
– Верно слышали. Если интересно будет, могу рассказать о том, над чем сейчас работаю. Вы на чем хотите специализироваться?
– Челюстно-лицевая хирургия.
– Жаль… – искренне огорчился Авдеев. – Думал – сможем вместе работать. Но я по реконструктивной хирургии больше – маммопластика и все такое.
Ульяна непроизвольно скривила губы, и Авдеев это сразу заметил:
– Считаете, что для мужчины это странно?
– Ну почему же? – поняв, что не сдержала эмоций, постаралась сгладить неловкость Ненашева. – Как раз для мужчины вполне логично…
– Я ведь раньше кардиохирургом был, – вдруг сказал Авдеев изменившимся голосом. – А потом… словом, потом пришел сюда. Сперва хотел тоже лицевой хирургией заняться, но так вышло, что…
– Игорь Александрович, я не хочу показаться грубой, но… мне нужно клиентку посмотреть, у меня операция в час, – извиняющимся тоном проговорила Ульяна.
– Да, конечно! – спохватился Авдеев. – Уже пора идти в лечебный корпус, скоро обход. Давайте я вам все покажу, что попадется по дороге, а после операции продолжим, хорошо? У нас тут много закоулков всяких, сразу все не запомнить.
Вернувшись после операции в ординаторскую, Ульяна обнаружила на столе чашку кофе, а на отдельном блюдце – несколько кусочков сахара и пакетик сливок.
Это было кстати – она чувствовала, что устала, и немного бодрости не помешает.
Протокол операции она написала быстро, с фотографической точностью воспроизведя все манипуляции, которые провела в операционной. План послеоперационного ведения клиентки тоже не вызвал сложностей, и, поставив последнюю точку, Ульяна отодвинула от себя клавиатуру.
На столе лежало несколько папок – это те клиенты, которых ей предстояло вести самостоятельно. Ненашева придвинула стопку к себе и погрузилась в чтение.
«Однако… тут, смотрю, сразу нагружают, и операции довольно сложные, – с удивлением отметила она, откладывая в сторону очередную папку. – Но это даже хорошо – всю следующую неделю мне будет не до отдыха, это прекрасно. Нужно кое-что почитать…»
Перед тем, как начать собираться домой, Ульяна решила сходить и проведать послеоперационную клиентку.
Немного заплутав в подземном переходе, она еле нашла лестницу, ведущую в реабилитацию.
Спросив на посту номер палаты, Ненашева оказалась в просторном помещении с двумя большими окнами, зашторенными жалюзи песочного цвета.
Одна из кроватей пустовала, на второй лежала ее клиентка, уже проснувшаяся после наркоза.
Ульяна осмотрела повязку, справилась о самочувствии.
Девушка попыталась даже выдавить улыбку:
– Все в порядке, доктор… только саднит нос, тянет…
– Это пройдет. И не пугайтесь, синяки под глазами пройдут, это от отека.
– Мне сказали, что тут зеркал нет.
Ульяна смутилась:
– Я здесь недавно… откровенно говоря, вы моя первая клиентка… в смысле – в этой клинике…
– Значит, у нас с вами дебют… скажите, а если заболит ночью, мне можно попросить укол?
– Конечно. Вам его и так предложат на ночь, я назначила, но если будет совсем нестерпимо, то попросите, кнопка вызова сестры на пульте. Я приду завтра часов в семь утра.
– Спасибо… отдыхайте, доктор.
Ульяна вышла из палаты с чувством облегчения – клиентка в порядке, все хорошо. Можно ехать домой.
«Ах да, я же еще в зал собиралась… – вдруг вспомнила она, уже шагая в сторону административного корпуса. – Даже бандуру с формой взяла… придется заехать».
«Что значит – «придется»? – тут же зазвучал голос в голове. – Как можно так халатно относиться к чему-то? Как вообще при таком подходе можно добиться высоких результатов? Делу нужно отдаваться целиком, только тогда в этом есть какой-то смысл!»
Остановившись посреди коридора, Ульяна зажала ладонями уши, затрясла головой. Но голос уже умолк.
Регина
В самолете я все время дремала, забившись к иллюминатору, напустив на щеку длинные волосы парика и надвинув капюшон как можно ниже на лицо.
Умница Ариша специально выбрала такие места, где я окажусь стороной лица в повязке подальше от посторонних глаз, и даже стюардесса, кажется, этого не заметила.
Еще в аэропорту я предупредила Аришу, что ни пить, ни есть на борту не буду, чтобы она меня не дергала.
– Ты весь день голодная, – заметила агент, – так ведь и свалишься.
– Мне жевать больно. Ты точно проверила – мы охлаждающие пакеты не забыли? Иначе я очень скоро начну орать на весь салон.
– Нет-нет, все здесь, – она похлопала по висевшей у нее на боку небольшой сумке-холодильнику – там лежали три охлаждающих пакета. Обычно в этой сумке Ариша таскала на съемки воду и кубики льда в формах, чтобы в случае необходимости приложить к ушибу или быстро снять отеки с глаз. – Регинка… может, все-таки надо было в полицию заявить, а?
– Еще чего не хватало! Ты только представь, что начнется!
– Но… помимо всего прочего, это же еще и пиар… реклама…
– Ой, все, Ариша! Никакой рекламы на таком деле, поняла? Я не хочу видеть свои фотографии с вот этим лицом в газетах и на порталах, ясно?
Ариша обиженно похлопала длинными белесыми ресницами, но возражать не стала. Это было очень ценным ее качеством – умение проглотить обиду и не вступать в споры, я, как человек взрывной и эмоциональный, подобными талантами не обладала, а потому Ариша ловко сглаживала любые недоразумения, возникавшие между нами, именно таким своим поведением – похлопала ресничками и умолкла, а через пять минут все уже хорошо.
В полудреме я слышала, как рядом то и дело перелистывает страницы какой-то потрепанной книги Ариша, как стюардесса разносит ужин, предлагает напитки, как ворочается в кресле позади меня полный молодой мужчина, еле втиснувший свое тело между подлокотников.