Все знали, что Патрик в бюро, по одному запаху, дорогому сладко-древесному, едва уловимому, но сшибающему наповал своим шлейфом, аромату.

«Ну что ж, давай поглядим, кто же мешает мне, наконец, сдать этот объект, ради которого мне пришлось уезжать с выставки и мчать на согласование мрамора на полу. Я даже очень хочу увидеть того, кому пришло в голову положить мрамор в гостиной», – мысленно чертыхался он, увидев открытую дверь и входя в дом.

Первое, на что он обратил внимание, войдя, как чёрт его возьми великолепно смотрелся белый мрамор. И вообще всё вокруг было такое белое-белое, но глаза не слепило, что оказалось удивительным. Он не интересовался частными заказами, ему хватало работы над большими проектами, но этот шёл из рук вон плохо, и потребовалось вмешаться. Заказчику не нравилось буквально всё, допуски в работе не устраивали, он хотел, чтобы всё было безупречно.

Ему навстречу вышла Она. Красные туфли на шпильке, белый костюм, точно повторяющий все изгибы её тела, её плавно двигающихся бёдер, жакет был не классическим, а со спущенными плечами и декольте. Волосы как смоль в крупных локонах, идеально лежали на слегка оголённых плечах, алые губы и зелёные глаза в форме миндаля, вытянутые как у красивейшей египетской богини. Она была невысокой, но идеально сложенной.

Честно. Патрик обомлел. А когда она заговорила томным, тихим голосом, обомлел ещё больше.

– Вы Патрик? Я вас жду уже 15 минут. Я Элина. Это ради меня вам пришлось лететь, бросая свои дела, решать все недочёты по отделке.

– Бонжур, Элина. Рад с вами познакомиться. Давайте пройдёмся по основным моментам. Я изучил проект. Что вас не устраивает в готовом варианте? На первый взгляд, всё выглядит безупречно.

– Это только на первый. Давайте смотреть.

И она повела его по всему дому, показывая те места в её идеальном доме, которые он не особо-то замечал, делая лишь серьёзный вид. Его сразу пленила её красота, женственность и некий огонь, как будто внутри у неё горел огонь. Его безумно к ней тянуло, он готов был бросить свой пиджак уже у входа, впрочем, как и её идеальный костюм, в его фантазии уже чувствовался освежающий их холод мрамора. Что-то странное творилось с ним, и дело было не только в декольте, зелёных глазах и высоких шпильках. Она просто сковала его разум и чувства.

Единственное, что он заметил, так это её тягу к безупречности. Дом был слишком белый, материалы слишком дорогими, и она хотела слишком много. Он пытался её убедить, что все работы выполнены по стандарту и не нуждаются в переделке, она это мало слушала. В итоге Элина согласилась не трогать мрамор, и в качестве компенсации отдать на реставрацию соседнее помещение, плюс переделать потолки в некоторых комнатах и заменить двери.

– Понимаете, Патрик, этот дом должен выглядеть как шёлковая сорочка, без зацепок, со вставками из тончайшего кружева, длиною в пол. Я не хочу пижаму вместо сорочки. А пока что это пижама.

– Я понимаю, – отвечал он, думая, – «Боже, я очень вас понимаю».

Обсудив все детали, она предложила подвезти его до города, но он даже не понял как, но отказал, лишь взяв её контакт «на случай, если понадобится срочно уточнить детали».

Отъехав несколько километров, и скрывшись за холмом, Элина, наконец, выдохнула и дала сердцу бешено биться. Руки её так и остались, вцепившись в руль, волосы предательски начали подкручиваться от капелек пота на лбу. Этот мужчина вызвал в ней мурашки по всему телу. Шикарный. С сильными руками и волевым характером. Безумно чувственный. Стильно одетый. Он заполнил все её мысли. Впервые допустив что-то вне плана в её голове.

Патрик сначала стоял, провожая пыль, поднятую быстрым стартом белоснежного Мерседеса. Потом осматривал носки своих туфель, и только после заметил шикарный вид на холмы, оглянувшись, рассмотрел каменный забор, с тончайшей ковкой, округлые дорожки, идеально подстриженный газон «его, что по линейке стригли?» нигде не было мусора или даже малейших следов упаковки, пластика, банок, валиков. Ничего. Ощущение, что в доме давно живёт как минимум семья знатных особ. «Забавно, это всё. Этому всему безобразию подходит только одно слово-безупречность. Всё как будто взяли и погрузили в белизну. Раз. И отбелилось. Ну и ладно. Как же я сейчас из этой белизны выберусь-то?» Патрик с минуту ещё постоял, набрал такси, посидел ещё 20 минут на каменной отмостке забора в своих, кстати, тоже почти идеальных брюках, потом кинул сумку на заднее сидение и откинув голову, наконец, распластался. Больше всего он не любил напрягаться. Почём зря. Вся его жизнь строилась так, чтобы он максимально получал удовольствие и обходил то, что обойти можно. Минусом всей этой неги удовольствий было откладывание на завтра всего, что не горело сейчас. Отсутствие даже минимальных планов и исключительно точно работающий пофигизм. С одной стороны, полный набор холостяка, с другой покажите хоть одного мужчину, не имеющего такой списочек, пусть и с отсутствием некоторых пунктов.

Он заснул. Сначала в такси, а потом в ванной, и в своём кожаном кресле, специально состаренном, цвета горького шоколада, за просмотром видео игр world craft, только не тех где нужно играть, а где люди записывают свою игру. Болтают, мастерски владея ходами, зарабатывая, к слову, на таких увлечениях, как средний такой офисный рабочий в год. Патрик смотрел с удовольствием. Что он там находил понятно лишь ему, но, главное, он расслаблялся. Заполняя мысли, лишь тем как тактически играет softboy1910.

Элина придя в себя за минут 5, больше она себе позволить не могла, не торопясь поехала, с одной встречи на другую. В свои 34 года она добилась немалых успехов, а со стороны и вовсе кажется ошеломительных высот. Она владела группой компаний. Все были завязаны на одной цели – структурировать финансово-юридическую сторону бизнеса. Среднего и крупного. Заказчики с удивлением обнаруживали после работы людей Элины, высвобождающиеся сотни тысяч, которые, умножаясь на годы, составили бы сумму с множеством нулей. Почти каждый, видя её ещё в начале карьеры, с офисом в 20 метров и сотрудниками на аутсорсе не выказывал доверия, но после таких встреч, когда она умело оперировала профессиональной терминологией, решал довериться ей. Она манила к себе всех людей, будь то женщины или мужчины. Что-то было такое, что даже она отмечала. Какой-то огонь внутри. Плавные движения и стать кошки.

– Элина, давай я тебя заплету к завтраку. Разве можно за столом сидеть растрёпанной. Это некрасиво. Ты ведь девочка.

Так всегда начинался день. Мама была в меру строга. Но совершенно категорична к внешнему виду. Ещё в детстве, сидя вечером, у себя в комнате, Эля записывала в фиолетовый блокнотик под замочек то, что хотела бы состричь свои длинные волнистые волосы и, конечно же, хоть раз поесть не кашу на завтрак, а кусок торта.

Но маму она злить и даже разочаровать в себе не хотела. Послушно каждый раз натягивая платьице. Она не знала нравится ей это или нет, так просто было всегда, а что уж там она хотела, она уже и не помнила.

В тот, день мама была в шляпе, посреди тёплой осени. Дорожки по одному листочку скрывались от предстоящих морозов. Женский силуэт, стуча неизменными каблуками, в красном пальто и алого цвета шляпе с большими полями удалялся нервно вперёд. Маленькая девочка, маленькими шажками торопилась сзади. Совсем не понимая, что происходит. Резко мама обернулась, её лицо было в слезах. Она с укором, с горечью и огромным разочарованием сказала дочке, как она её подвела, как обманула, как она так могла поступить, что это за стыд такой, как можно так себя было повести?.. Получасом ранее классная руководительница 1-го класса сказала маме, что её дочка пару недель не доходила до школы. А дочка, от вскрывшейся правды, испугалась, что мама будет её сильно ругать, и она не ошиблась, только вот расстраивать маму до слез, никогда не хотела. Когда она увидела как маме больно, как она рыдает, раз и навсегда ребенок, которому только исполнилось 7 лет, понял какой он плохой. По сердцу, размером с маленький кулачок, резко провели остриём, оставив с каждым годом лишь уплотняющийся рубец. Маленькая девочка была настолько привязана к маме, настолько не готова к новому обществу, что она каждый день, идя в школу, покупала на карманные денежки конфетки из рекламы. В телевизоре говорилось, что они приносят свежее решение, и как наудачу, ей удавалось придумывать новые и новые отговорки, почему нет уроков. И она радостная возвращалась домой, чтобы побыть с мамой. Чтобы посидеть наспех 5 минут в обнимку между важными мамиными домашними делами, чтобы просто быть дома и слышать мамин голос. Не потому, что она была лентяйкой, а потому что оказалась привязанной к маме слишком сильно.