Одет был мужичок так же в синюю форму, сшитую специально для него.

— Раковина вон там. — Повар показал рукой на забитую грязной посудой раковину, под которой стояла бочка.

Сам повар был слишком занят и не мог из-за этого мыть посуду. Он готовил обед для командующего. Жареную курицу с печёной картошкой и овощами.

Посуду было мыть скучно и нудно. Пригоревший жир никак не хотел отделяться от сковороды, как и успевшие, засохнуть остатки супа.

— Мы с тобой говорили, говорили в карете, да так и не узнали имена друг друга. — Сказал Степан. — Меня можешь звать Степаном.

— А меня можешь звать Жеканом.

Они пожали друг другу руки.

— Странное имя. — Сказал Степан.

— Ну, это не совсем имя. — Жекан улыбнулся.

— Эй, выгоните собаку отсюда! — Крикнул повар.

Степан обернулся в сторону повара. Шарик пытался залезть на стол и схватить зубами курицу.

Повар махал руками и орал на собаку:

— Уйди блохастая тварь!

Степан подошёл к псу и выпроводил его с кухни.

— Спасибо, а то эта псина чуть мой шедевр не сожрала. — Сказал повар.

— Не называй его так. Его зовут Шарик. Так его и зови, а псиной не надо. Он пёс хороший. — Сказал Степан немного грозно.

— Хорошо, а теперь иди, чисти сковороду! Грозить мне тут вздумал!

На мытьё посуды ушло много времени. Примерно два часа. Степан и Жекан могли бы закончить и быстрее, но надзиратели пообедали и насвинячили.

Мытьё гор посуды было не единственным испытанием для Степана и Жекана.

Сначала их отправили слить воду из бочки. Потом их отправил на слад, чтобы они там правильно разложили ящики.

На складе было темно, но не сыро, даже наоборот очень сухо и душно. Склад освещали лишь две спиртовые лампы, так что «добровольцам» пришлось работать практически в полном мраке.

Надзиратели ушли. Степан сначала не понял, зачем они это сделали, и подумал, что они просто халтурно выполняют свою работу. Но потом он увидел здорового и высокого мужчину сидящего в тени, возле деревянного стола. Он постоянно пил что-то из стеклянной бутылки. Наверняка спирт. И наверняка этот человек потерял цель в жизни, надежду и ещё что-нибудь.

Его синяя форма была сильно потрёпана. Её не мешало бы постирать и погладить.

Подъём первого ящика был труден. Набитый патронами до отказа ящик не желал отрываться от земли. Он словно отрастил корни и прирос к земле.

Со вторым ящиком было всё сложнее. В нём уже были не патроны, а оружие. Каждый последующий ящик было поднимать всё труднее и труднее, а их было ещё много.

Человек в тени всё следил за «добровольцами». Спирт в организме совершенно не мешал ему выполнять его обязанности.

— Кошмар. Неужели я заслужил, подобную участь? — Сказал Жекан во время подъёма очередного ящика.

Человек в тени дёрнулся.

— Как тебя зовут? — Спросил он.

— Вы у кого спрашиваете? — Ответил вопросом на вопрос Степан.

— У него. — Мужчина в тени указал на Жекана.

— Я узнаю ваш голос. — Сказал Жекан.

Человек в тени встал и вышел из тьмы.

Его взгляд был уже не тот. Раньше он был грозным, словно у древнего викинга, а теперь у него взгляд алкаша. На лице у него было множество мелких шрамов, а так же большой ожог возле левого уха, из-за которого на том участки кожи не росли волосы. Судя по длине чёрных волос, он не брил голову полгода, а лицо не брил третью неделю.

— Егерь. — Медленно сказал Жекан. — Я… Жекан. Ты спас меня и Кирилла в Питере. Ты помнишь?

Егерь внимательно осмотрел Жекана.

— Да… я… помню. Почему… ты… не дома? Не добрался? — Сказал Егерь заторможено.

— Нет, добрался и меня послали сюда.

Егерь подошёл к Жекану и положил руку на плечо знакомого.

— Нам надо выпить. Подожди, я возьму бутылочку чего покрепче, а потом мы отправимся в барак и нажрёмся там.

Жекан улыбнулся.

— А как же работа? — Сказал он.

Егерь взялся за голову.

— Точно.… Тогда заканчивай… а я пока… поищу выпивку получше. — Егерь пошёл в темноту, шатаясь.

Степан взглянул на Жекана.

— Это твой друг? — Спросил он.

— Я бы так не сказал. Мы просто были знакомы пару дней. Ну, ладно хватит болтать. Давай работать.

Барак был просторным, но в тоже время тесным. Его единственное помещение было длинным, забитым двухъярусными койками и людьми.

Запах грязных тел здесь был сильным и мерзким, а в некоторых местах просто тошнотворным. В самом конце барака воняло сильней всего. Там находились выгребные ямы, которые стоило бы почистить. Не повезло тем, кто живёт в конце барака.

Кроме отборной ругани здесь можно было услышать песни, так же переполненные матом.

На одной из коек играют в карты трое мужиков. Их кожа покрыта наколками. Их зубы пожелтели и почернели.

Карты в их руках самодельные, чёрно-белые.

Играют эти мужики не на деньги, а на сухари, сделанные из хлебного мякиша спёртого из столовой.

Сухари у «добровольцев» величайшая ценность, после «Лесной Книги» (аналог библии), ведь здесь любая волюта не имеет никакой цены. Да и нет здесь ни у кого денег. Даже у командующего нет ни одной монеты.

Эта крепость тюрьма для всех. Если ты попал сюда, то ты здесь и останешься. Если человека пошлют в это богами забытое место на год, то будьте уверены, он будет носить синюю форму до конца своей жизни.

В бараке были молодые и старые, солдаты и гражданские, рабочие и художники, писатели и школьные учителя.

Местный авторитет, например, раньше был студентом, потом солдатом НРИ, потом трусом. После труса он был бойцом роты смерти. Там он наравне с мужчинами и женщинами шёл в атаку, держа в руках старое оружие и донашивая самые хреновые защитные костюмы.

Он убил многих и потерял многих, но его командованию не хватило этого. Для них он ещё не до конца загладил вену.

И вот молодого парня отправили сюда, надели на него синюю форму и сказали: «через год мы тебя заберём».

Тридцать лет он уже здесь. Он пережил всех людей, приехавших сюда с ним. Он заработал уважение двух командующих, а так же высокую должность среди «добровольцев». То есть он стал «паханом», при этом, не являясь преступником.

Зовут авторитета Самуил Гармаш или Центнер. Прозвали его так из-за лишнего веса, от которого Центнеру никак не удаётся избавиться. Жизнь в этой крепости и каждодневная работа не помогли ему сбавить веса. Разве что немножко.

У Центнера коротко постриженные каштановые волосы, сильно посидевшие за тридцать лет в крепости. Густая щетина, абсолютно седая на подбородке. Нос широкий и мясистый, с прыщами, как и круглые щёки. Область кожи, на которой растут брови, словно опухшая. Уши маленькие.

Поверх синей формы Центнер носит короткошёрстную шубу без рукавов.

Центнер не только пахан, но ещё и хороший друг Егеря.

Егерь налил Центнеру спирту, а потом и Жекану со Степаном. После них подошла очередь других «добровольцев».

Каждый подходил к Егерю с кружкой в руках, чтобы попробовать желанную жидкость.

Один очень чудной человек, после того как в его кружке закончился спирт, взял чистую тряпку, протёр её покрытые спиртом стенки кружки, намотал тряпку на палец и стал посасывать его словно младенец соску.

Да, странный народ собрался в этом бараке.

Тут есть человек, собирающий дохлых жуков, которым не повезло попасть в этот барак.

Здесь даже поэт есть. Он крадёт бумагу со склада в небольших количествах и пишет стихи.

— Егерь, скажи, а сколько ты здесь? И как дела у Кирилла? — Быстро спросил Жекан.

— Да-а-а… я не знаю, как дела у Кирилла. Я его давно не видел….

— А спас он своих людей?

— Э-э-э… да…. В новом месте поселился и людей своих туда устроил. Я-то ушёл оттуда почти сразу и продолжил быть сталкером, пока мне не запретили. Коммунисты хотели меня себе в армию заграбастать. Я послал их в жопу и убежал сюда. — Егерь глотнул спирту прямо из горлышка трёхлитровой бутылки.