Что, сильно тебя папка с мамкой ругали? О-о-о, лупили даже… и-изверги. А ты их не вини, их в детстве тоже вот так лупили, они там хотели, кто в космос лететь, кто на дно морское, кто еще куда, а их вот так же, как тебя, ругали, наказывали, ах ты, чтоб ты, да горюшко мое, да всю жизнь мне испоганил, да если в институт не поступишь, мы тебя… Вот и начинается, у тебя крылья за спиной, а ты шофером по проспектам круги нарезаешь или по станциям, Новокузнецкая-Серпуховская-Каховская… Или в конторе дебет с кредитом считаешь… А потом вспомнишь про крылья, расправишь – а их и нет уже отсохли…
Так что ты их не вини… Это я сиротой рос без родителей, я-то знаю, уж для чего ты в этот мир пришел, то и делай, гоняешь со скоростью триста в час, значит, гоняй, резец у тебя вместо рук, значит, камень точи, а если взрывчатка у тебя вместо сердца, значит, пока весь берег не взорвешь, не переиначишь, не успокаивайся.
Пошли… тихохонько… За меня не хватайся, видишь, рука у меня на соплях держится, отвалится, чем здесь будем присобачивать? То-то же. Хоть думал бы. Да не бойся, не попадемся. А-а, попадемся, худо будет. Власти таких не жалуют, которые мир менять хотят… Чего? Па-амятники ставят… Ну, посмертно, может, и ставят, а пока ты живой, так они… стараются это безобразие исправить. Левее давай… Они думают, тут вечно все будет, как было… Недолго им думать…
Ну что, что опять? Ой, какие мы нервные, косточек испугались. Говорил тебе, на каждом шагу кости валяются. Ну вот, как тогда все случилось, вот так и валяются. Что случилось… и ты у меня спрашиваешь. У них вон спроси, у мертвых, что они тут устроили, только что-то не больно они… разговорчивые. Лежат и лежат. В городах старых был? Не таскали вас на экскурсии, или не модно сейчас? Во-от, там этих трупов до хренища, за рулем, за прилавками там, на улицах… чш-ш, ком-му сказал, костями не хрустеть? Щ-щас поймают тебя, мало не покажется… Сам виноват будешь…
Чего? Чего ты там боишься… счас дам тебе хорошенько, перестанешь бояться… Вот так, если бы все боялись предназначение свое выполнить, жизнь вообще застопорилась бы. Ой, скажите, какой нежный, он миру навредит… Ну, знаешь, нового ничего построить нельзя без того, чтобы старое не разрушить. Вон, тоже был такой… черт пойми, какой… было у него на роду что-то написано, что надо ему реку перекрыть. Вот так, течет река, а он ее перекрыть должен. Его уже от этих рек и гоняли, и в кутузке держали, и в дурке, и еще много где… И что думаешь, смотался он ото всех, в Сибирь, в захолустье в какое-то, речку выискал, бревнами какими-то загородил, как у него на роду в программе написано было… Чего кошмар, чего кошмар, у кого сейчас электричество покупают? У него. Электростанция у него там. Эти вон, у которых на роду написано нефть из земли сосать, и то с ним не сравнятся. Так что не надо ля-ля… Уж что тебе сердце твое подсказывает, то и делай, и не папа с мамой тут решают, а фабрика, которая нас всех делала…
Вот и ступенечки, вот мы и в лесочке, вот и волюшка вольная… а ты боялся… выдумали, парней молодых по тюрьмам прятать, скоро уже новорожденных за решетку швырять будут… Правильно тебя испугались, чуют, большой у тебя потенциал, захочешь – весь мир перекроишь. Вот таких они и боятся, вот таких и гонят в конторы, в офисы, или по трассам круги нарезать, сиди, не высовывайся, только чтобы головы поднять не смел…
Давай тихонечко лесом… да не шурши ты так, они, думаешь, не слышат? Стражники-то у нас с одной извилиной на всех, да тоже бывает, и над лесом пролетят, и прожектора включат, не век же экономить… Вот, молодчина, по костям хрустит, не замечает даже… а что замечать, светлая им память… Этим… кому этим… не знаю…
Это все от этих пошло… которые до нас были. У них вроде на роду ничего написано не было, что вылепишь из них, то и будет. Вот и лепили всех… под одну гребенку… Сам видишь, ни лопаты у них, ни сверла, ни крыльев, лапочки, пять пальчиков, два глазочка… А ты на них не смотри, тебя каким фабрика сделала, таким и будешь, и не надо ля-ля…
Чш… Затаись, ком-му сказал, или жизнь уже не мила? Проснулись, окаянные… не сидится им… долбохлебы… Вот как надо, так хрен с кисточкой до этой стражи докричишься, а как не надо, так нате вам… шарят лучами… шарики долбанные… Ты их не вини, у них на роду так написано, вишь, какие родились, с прожекторами, с пушчонками, так они только и могут, что заключенных охранять… крылья им прилатали, так то не крылья, то срамотища одна, так, над лесом парить… Я тебе по секрету всему свету скажу, они же завидуют нам, вот и охраняют, как церберы… мстят, что нет у них в жизни ничего кроме видеокамер и говорилки этой, первый-первый-я-вто… Бежим.
Жив-вей давай! Что, не можешь? Не ври… жить хочешь, значит, можешь… болванище… живее, пока не хлопнули… А-ах, ч-черт, с-суки… Да ничего… Ты-то целенький? Ну и на том им спасибо… подбили, долбанные… да чтоб тебе самому вот так видеокарту раскокали…
Да на меня не смотри, дело-то привычное, меня где только не бивали. С детства еще, как с конвейера сошел, так началось охи-ахи, да куда он пойдет, да кому нужен, да на хрена все эти трюки… Веришь, нет, крылья мне оборвать хотели… Ну у меня сам видишь, рубаки спереди какие, сказал, кто ко мне полезет, зарублю на хрен… Так что давай, пацан, держись, кто тебе что отвинчивать будет, не давайся… Мы родились мир менять, а не мусор возить в кузове…
Ну давай… и-и, не благодари, потом отблагодаришь, когда мир переиначишь, и при жизни тебе памятник поставят… Я про тебя в газете прочитал, чуть не заплакал, вот так, парня молодого ни за что ни про что упекли, вишь, не понравилось им его Предназначение… Хоть не казнили, и на том спасибо, а то раньше Предназначение не понравится, и все, и под пресс, и на вторчертмет…
Иди, давай, делай, что тебе предназначено… Дай хоть посмотрю на тебя… У-у, далеко пойдешь, гусеницы у тебя какие матерые… И башня вон какая солидная, что у тебя тут на башне… это же ракеты? Это чтобы в космос лететь, да? А-а, ты не знаешь еще… Ну ничего, разберешься… красавец… Гляньте, и цветок у него на каждой ракете, трилистничек такой… А это что за буквы, пэ-тэ… А-а, не знаешь еще… Ну ничего… разберешься… Ты давай, осторожнее только, а то ты вон матерый какой, выше леса… уж и не знаю, где тебе прятаться… А не знаешь, где прятаться, так не прячься, давай уже… иди, покоряй мир… Ой, чует мое сердце, после тебя от старого, прежнего мира хрен да маленько останется… А то ишь чего выдумали…
Сто имен благодетеля
Я этого психа увидел там, на перекрестке, еще подумал, откуда здесь психи взялись. А что значит, откуда, где люди, там и психи, можно подумать, где-то психов…
…а ну да, псих… В отчаянии бил по экрану, выкрикивал какие-то проклятия, издалека я ничего не слышал, обрывки фраз, чтоб тебе сдохнуть, сдохнуть, сдохнуть… что-то такое.
– Он что… псих? – спросил я в пустоту.
Пустота не ответила, кто-то передернул плечами, а что, так, что ли, непонятно, что псих. С кем не бывает.
Да вот как-то ни с кем не бывает, я нормальный, он нормальный, все нормальные, а это…
– Благодетеля нашего бьет, – сказал я.
Люди вокруг пожимали плечами, точно, благодетеля своего бьет…
Его увели. Как-то быстро увели, мы даже толком не успели понять, что случилось. проще сказать себе, что этого не было. Ничего не было. Не бил человек в исступлении по экрану, не кричал проклятия, не уводили никого, мы не пожимали плечами…
– А ведь не первый случай, – сказал кто-то.
– Точно не первый, – кивнул я.
– Говорят, где-то на сервере север взорвать пытались…
Фыркаем. Хорошо сказано, на севере – сервер, на севере – сервер, на сервере – север…
И тут же пугливо крестимся, надо же, благодетелей своих рушат…
Просыпаемся утром, перво-наперво молимся благодетелю. Бережно жмем на клавиши, бережно переводим в рабочий режим, целуем экран, бережно протираем тряпочкой.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь…
