Лестат ответил не сразу, вперив ястребиный взгляд в друга. Луи стоял внешне почти совсем спокойный, но маркиз почувствовал его состояние и озадаченно замолчал.

— Ну, что молчишь? — с резкостью в голосе.

— Черт, Луи, все же было так хорошо у нас! Ну зачем ты начал этот разговор?

Луи вздрогнул, его будто ударили под дых и от взора Лестата это не укрылось. Он подошел к нему и в обнял за плечи.

— Луи, я люблю тебя, и то, что я сейчас так реагирую, ничего не значит, — произнес Лестат, проникновенно смотря в лицо шатена, — не значит, что я не хочу тебя…

Голос на последних словах резко упал до шепота, словно мужчина застеснялся их произнести. Луи прочел замешательство и у него появилась робкая надежда.

— Не значит? А что значит для тебя хотеть меня, Лестат?

Тот вновь в порыве отстранился, взмахнув пышными рукавами старомодной рубашки.

— Ты знаешь, что это значит, Луи, — голос стал сух. — Хотеть видеть тебя, дотрагиваться до тебя, целовать, обнимать… вот что это значит! Любить тебя и заботиться о тебе, Луи!

— Так что мешает любить меня, когда мы примем это средство? — голос Луи стал тверже. — Я честно говоря, понадеялся, что ты захочешь рискнуть так же, как я… я…

— Ох, не мямли, Луи!

— Что? — резко переспросил шатен, на его лицо легла тень.

— Захочу рискнуть нами? Это ты имеешь ввиду?

— О каком риске идет речь? А? Я уже сказал, но ни на психическое, ни на физическое состояние вампира это не влияет никак! Как ты можешь что-то поставить под угрозу, расскажи мне! Что ты усложняешь на пустом месте?

— Я ни черта не усложняю, Луи! — рявкнул Лестат, заметавшись по комнате. — Просто не хочется, чтобы низменные страстишки, не свойственные вампирам, погубили наши отношения!

— Да что ты несешь? — громко воскликнул Луи и наконец, отлип от стола, близко подойдя к блондину. У того же глаза пылали возмущением и озадаченностью. — Как, если есть такие сильные чувства между нами, как интимная близость может что-то нарушить? Испортить? Как, черт тебя подери!

— Вся эта похоть и плотские утехи нам не свойственны от природы, это все искусственно… это неправильно… самое интимное это…

— Да-да! — тоже порывисто взмахнул в свою очередь руками Луи. — Это пить кровь друг у друга! Потому что мы не можем большего!

— Я не узнаю тебя, — покачал головой Лестат. Он подошел к столу и оперся об него руками, опустив голову. Поза уставшего человека, пряди упали на лицо, почти закрыв его, грудь вздымалась и опускалась.

— Я думал, ты будешь рад, если честно… точнее, я надеялся на это, — горестно прошептал де Пон дю Лак, впиваясь незаметно ногтями в ладони. — Я правда надеялся, что мы поймем друг друга за столько лет. И что ты в какой-то степени оценишь, что я, Луи, осмелился предложить тебе это, пойти на близость, просто попытаться, попробовать, ведь никто не заставляет! Кто из вампиров хочет, тот и идет на этот шаг, кто-то из чистого любопытства, кто-то действительно желает этого и у них появилась возможность! А ты… так ведешь себя, словно совсем даже и не думал об этом за все эти годы… столетия…

— Луиииии… — простонал Лестат его имя, ниже опустив голову.— Боги, но не мучай ты меня этим разговором!

— Все, извини, хорошо…

— Я более двухста лет не занимался сексом в традиционном его понимании…

— Это жалкая отговорка, — прорычал Луи. — Арман не занимался пятьсот лет, а про Мариуса я вообще молчу!

— Луи, — Лионкур медленно поднял лицо, наполовину закрытое волнистыми светлыми прядями и вампир увидел, насколько оно измученное. — Не могут быть сплошные плюсы, найдется обязательно один жирный минус, который все перечеркнет. Сводить наши отношения до уровня половых сношений я не собираюсь и никогда на это не пойду. Я слишком сильно тебя люблю, Луи. Пусть кто там хочет, пробует и экспериментирует на здоровье хоть сутками на пролет, у них не те чувства, что у нас, и разрушить то, чего я так долго пытался добиться, что строил по кирпичику, по камушку, из-за этого средства? Ты издеваешься?

— Можно вопрос?

— Я люблю тебя, Луи, люблю безмерно.

— Я не об этом, — повертел головой Луи и подошел близко-близко. Он убрал упавшие пряди, открывая лицо и коснулся щеки мужчины. — Ты когда-нибудь думал об этом, когда у нас все началось?

— Луи…

— Ответь. Просто ответь прямо как есть. Хоть раз у тебя проносилась мысль, когда ты страстно целовал меня, прижимая к себе, хотя бы в эти минуты у тебя появлялась мысль, что как бы было хорошо, если бы была возможность пойти дальше? Если бы могли чувствовать оргазмы и дарить друг другу более откровенные ласки? Хоть один чертов раз, Лестат.

— Да, — спустя короткую паузу очень тихо произнес Лестат и опустил глаза, будто был в этом виноват. — Да, Луи. И не раз.

— И сейчас ты мне отказываешь? Своему Луи?

— Я уже объяснил причину, — усталым голосом. Лионкур фактически упал на стоящий рядом стул.

— Ты оценил, что я сам предложил пойти на этот шаг? Сблизиться таким способом?

Лестат лишь тяжело вздохнул, плечи поднялись и опустились.

— Просто ответь и я перестану тебя мучить.

— Оценил, Луи.

Де Пон дю Лак опустился на корточки возле стула, на котором сидел Лионкур, и сказал:

— Посмотри на меня, Лестат.

Тот поднял голову и мужчина продолжил, взяв его лицо в ладони:

— Я не одни сутки сидел и думал, воспользоваться ли им. Я не одни сутки думал, предложить ли тебе и гадал, предложишь ли ты…

— Луи…

— Не перебивай, пожалуйста. Я понимаю тебя, я правда понимаю, чего ты опасаешься и даже, возможно, просто не хочешь, а я, полюбив тебя, влюбившись в тебя, счел это отличной возможностью. Вот так вот, Лестат, я признался в этом первым. Ведь никто не сказал, что нужно совокупляться сразу же, идти до конца, есть оральные ласки, которые дали бы нам новые эмоции, новые ощущения, расширили бы то, что у нас нет… Да, появляется именно сексуальное желание, да, нам не так уж и свойственное, но я счел это возможностью расширить горизонты и правда ничего низменного и постыдного в этом не вижу, потому что когда есть такая любовь, такие чувства, это даже нельзя назвать низменными страстишками. Но это в моем понимании, Лестат. Увы. А теперь мне даже стыдно, что я предложил тебе это, ты так повел себя, словно я посмел предложить тебе мерзость…

— Луи, — Лестат пошевелился, сильнее сжав пальцы, — это не совсем…

— Не перебивай меня, Лестат, — повысил тихий голос Луи. — Сейчас я уйду и не буду больше мучить тебя впредь и никогда не заговорю об этом. Я чувствую дикую неловкость, что вообще поднял этот вопрос, а ты… Ты, Лестат, — мужчина еще сильнее сжал тонкие пальцы маркиза, — ты попробуешь когда-нибудь его — я в этом больше, чем уверен. Ты любопытный, и хотя бы из интереса выпьешь его и опробуешь его действие, но уже, видно, с кем-то другим. Хорошего вечера и ночи, Лестат!

После сказанных слов, Луи тут же поднялся и направился к выходу, оставив хозяина дома сидеть с полуоткрытым ртом и смотреть ему в след. У самых входных дверей Лестат появился у него перед носом, преграждая дорогу.

— Пожалуйста, не надо так прощаться… не заканчивай так разговор, прошу тебя!

Вот таким Лестат де Лионкур предстал перед ним: с мольбой в голосе, с тревогой в огромных глазах, догнавший его на вампирской скорости, возникший, словно из воздуха, но не решаясь теперь коснуться первым.

— Я люблю, люблю тебя, Луи!

— Я знаю…

— Не обижайся на меня, молю тебя! Больше всего на свете я не хочу, чтобы наши отношения испортились, — руки наконец порхнули на плечи мужчины, удерживая перед собой. — Пожалуйста… — В голосе Луи уловил нотки страха. — Пожалуйста, умоляю, не обижайся на меня… не сердись…

— Хорошо, — Луи приобнял его. — Увидимся, Лестат.

— Поцелуй меня, — попросил маркиз. Он даже не посмел сам приблизить лицо, будто мальчишка.

Луи очень легко накрыл его губы своими, целуя весьма целомудренно, даже не касаясь языком. Лестат не выдержал и надавил сильнее, желая продлить поцелуй, руки обвили за шею, но вампир отстранился и посмотрев на блондина долгим взглядом, в котором где-то глубоко крылась разочарование, обошел его, стоящего в проходе, и вышел за дверь.