В прошлом году они построили за одиннадцать месяцев крейсерскую яхту для богатого заказчика, по цене почти вдвое дешевле, чем если бы он заказал её построить в Южной Корее. И в благодарность за это заказчик продал Прохору свою старую яхту за символическую плату. Прохор с двумя своими друзьями-компаньонами произвели на ней капитальный ремонт с заменой всего такелажа и внутренней обшивки, зачистили её от старых наслоений краски и заново покрасили в синий цвет. Сшили паруса из современных материалов, и яхта получилась как новая, вместимостью на шесть человек и неограниченного района плавания. Вновь возрождённую яхту Прохор предложил назвать «Ирис».

– Зачем яхте такое странное цветочное название, Прох? – спросил его друг и компаньон Максим.

– Видишь ли, Макс, это название будет символизировать стремление к возрождению, как «Ирисы» Ван Гога, и если мы подрисуем на носовом подзоре яхты три цветка с этой знаменитой картины, то это будет смотреться весьма брутально, мне кажется.

Доводы Прохора показались товарищам вполне убедительными, и они согласились с его мнением. На их яхте с тех пор стала красоваться белая, выполненная в готическом стиле надпись «Ирис», а чуть ниже надписи были нарисованы три цветка ириса с картины Ван Гога, один белый и два фиолетовых.

Друзья стали регулярно участвовать во всех яхтенных гонках и регатах и даже получали призы за настойчивость и упорство. А также использовали яхту для морских прогулок и рыбалки с товарищами и подружками, иногда по очереди выходя в море.

Предстоящая морская регата между островами Японского моря должна была проходить в четыре этапа, с ночёвками в закрытых бухточках от сильных ветров. Друзья не раз участвовали в подобных гонках, но ни разу призовых мест не занимали, наверное, из-за малого опыта в парусном спорте, да и яхта была тяжеловата, по сравнению с другими, более современными. Но на этот раз они были полны решимости войти в пятёрку лидеров, используя новую тактику, с учётом ветров и течений в заливах…

Прохора разбудил звонок с его мобильного телефона, лежащий у изголовья на тумбочке. Он посмотрел на будильник и понял, что безнадёжно проспал.

– Прохор! Ну ты где? – раздался тревожный голос Максима в телефоне, – уже через десять минут будет старт, а мы ещё у пирса болтаемся.

– Сейчас буду. Я уже иду! – бодро ответил ему Прохор.

Быстро подскочил с дивана, натянул на себя джинсы и футболку и, не умываясь, бросился бегом к яхтенному клубу, благо он был недалеко. Спускаясь со склона холма к бухте, где должна стартовать регата, Прохор сразу заметил, что практически все яхты вышли к стартовой линии, и часть их нетерпеливо перемещалась вдоль неё, в ожидании сигнала ракетницы с судейского катера, соревнуясь, кто первым пересечёт воображаемую линию, а часть яхт стояли в выгодных позициях с потравленными трепещущими парусами, похожими издалека на стайку белых бабочек, сидящих у дождевой лужи на просёлочной дороге, и, подрагивая своими парусами-крылышками, создавали праздничное настроение. И только одна яхта одиноко стояла пришвартованная к пирсу с грустным видом, это был синенький «Ирис». В этот момент беззвучно взлетела зелёная ракета, оповещая всех, что гонка началась. Все яхты мгновенно развернулись к ветру одним бортом, паруса натянулись под свежим бризом, и регата, состоящая из тридцати с лишним яхт, стремительно ринулась в море, стараясь помешать друг другу в пределах правил.

Прохор взбежал на яхту, друзья молча быстро отдали концы и стали лавировать, стараясь выйти из ковша против ветра как можно быстрее, а Прохор, запыхавшись, примирительно продекламировал слова из песни Булата Окуджавы:

– «Я в синий троллейбус сажусь на ходу, последний, случайный».

Но, пока они выруливали из бухточки и подходили к стартовой линии, расположенной посередине залива, то пересекли створы между буйками с опозданием более чем на полчаса. Основная часть яхт, участвующих в регате, уже почти скрылась за мысом, и друзьям пришлось пристраиваться в хвост уходящим. Когда стартовые волнения уже улеглись и яхта легла на курс, Слава, третий член их команды, спросил у Прохора:

– Ну, что же ты так опоздал, договаривались же прийти пораньше.

– Да засиделся с Ленкой в кафе до часу ночи, пытаясь её отговорить от очередной поездки в Корею. Ещё и будильник забыл завести, вот и проспал.

– Ты всё нянькаешься с ними? А они вполне уже взрослые кобылицы и в состоянии сами о себе позаботиться.

– Кому они нужны в нашем угрюмом обществе! У их родителей, если они есть, нищенская пенсия, самим бы с голоду не помереть. А современному чиновничьему быдлу глубоко наплевать на растущую безработицу среди молодёжи. Раньше хоть были фабрики, заводы, молодёжь работала там швеями, сборщиками радиодеталей, малярами, изолировщиками, токарями, а теперь ничего этого нет. Те, кто сейчас у власти, взамен предлагают молодым, физически сильным работать в силовых структурах, чтобы охранять их богатства. А остальным куда деваться? Вот и занимаются чёрт знает чем, чтобы с голоду не сдохнуть. Изгои общества, люди «с низкой социальной ответственностью», как любят говорить про них современные чиновники, хотя сами же и довели их до этого.

Вечером яхта «Ирис» самой последней из всех участвующих в гонке в большой регате зашла в закрытую глубоководную бухточку для промежуточной ночёвки. Мест у причала уже не было, и они привязались вторым бортом к своим постоянным соперникам по спорту, яхте «Спартак».

На яхтенной стоянке было шумно, весело, звучала музыка из динамиков яхт и слышалось бренчание струн гитар, раздавался девичий звонкий смех откуда-то взявшихся тусовщиц, и друзья тоже подключились ко всеобщему веселью, перейдя на борт «Спартака» со своими продуктами.

Празднество первой ночной стоянки продолжалось до часу ночи, но Прохор лёг спать пораньше, так как прошлую ночь почти не спал из-за голосистой Вали. Во втором часу ночи вернулись на яхту Максим со Славой и привели с собой трёх девушек «без комплексов», которым якобы не хватило места поспать на «Спартаке», и Прохору пришлось вставать, чтобы поддержать правильность выбора друзей в ночных попутчицах. После краткого знакомства взаимное веселье продолжилось около часа. И только в четвёртом часу ночи, наконец, все утомились, аккумуляторные батареи стали садиться, лампочка, освещающая каюту, потускнела, её выключили, пошептались немного в темноте и заснули.

А рано утром всех разбудила труба горниста, пропевшая утренний подъём на какой-то из яхт, и все участники регаты стали просыпаться, поругиваясь в утреннем тумане, принялись готовить себе завтрак, варить кофе, жарить яичницу. А наиболее нетерпеливые стали проверять такелаж, убирать береговые трапы, ставить новые паруса, торопясь к началу следующего этапа гонки.

Друзья на «Ирисе» тоже проснулись, кое-как растолкали, одели и отправили на берег ночных фривольниц, под едкие замечания с соседней яхты, и тоже приступили к завтраку. Максим вскипятил чай и поджарил тосты с беконом. Завтракали на палубе в кокпите, так же, как и соседи на «Спартаке», обмениваясь с ними прогнозами относительно погоды. Всё небо с утра было затянуто серыми облаками, которые не спеша, подталкивая друг друга, наплывали со стороны моря. В воздухе пахло океанской сыростью, и слабый ветерок предвещал ухудшение погоды. С судейского катера по громкоговорящему радио объявили, что с моря надвигается циклон и пройдёт на северо-восток, слегка коснувшись пути прохождения регаты, поэтому организаторы соревнования и судейская коллегия рекомендуют всем участникам гонки не углубляться мористее, а стараться пройти к финишу, как можно ближе прижавшись к береговой линии.

– Может быть нам вообще всем выйти на берег и протащить яхты за концы вдоль берега к финишу, как бурлакам на Волге, чтобы избежать неприятных ощущений во время морских волнений? – весело крикнул в сторону судейского катера шкотовый со «Спартака», и услышавшие его реплику яхтсмены дружно рассмеялись.