Так уж сложились обстоятельства, что большую часть своей трудовой жизни работа у неё была сменная, хоть и меняла её не раз в угоду семейному благополучию. Не зная за собой особых талантов, начала с медицины, а закончила телефонисткой-телеграфисткой. Работала везде неплохо, стараясь по возможностям своим овладеть профессией. Однако самым счастливым периодом считала те семь лет труда в химлаборатории опытно-промышленного цеха, когда училась опять, хоть и заочно, имела высокий разряд, была бригадиром, перевыполняла норму (иногда на триста процентов), за что получала поощрения и уважала себя даже сама. Ещё в те годы произвела на свет и долгожданного сына, а вскоре, через год и три месяца, трагически потеряла его по вине работников детского сада…

Правда, днём у женщины был двухчасовой перерыв, связанный с обедом мужа и старшей дочери. Как всегда, только подав им второе блюдо, садилась ненадолго сама, затем, быстро убрав со стола, снова выходила в огород. Ведь весна и лето – самая ответственная пора для получения будущего урожая. Как и все огородники, она копала, корчевала, сеяла, постепенно высаживала рассаду, притеняла или укрывала её, подвязывала. Чуть примутся растения – начинала подкормку, а так как её нужно делать после вечернего полива, то бегала с ведром по огороду до самой звёздной ночи. Если была угроза заморозков, то укрывала свои растения. А утром – всё снова: открывала, поливала, окучивала, полола и так далее – до начала плодоношения. Женщина любила работать на земле и всегда чувствовала вину перед ней, кормилицей, если не сделала всё, что надо. И вообще считала: коль живёшь на земле, то должен использовать её, как положено предками, – кормить себя и семью самостоятельно, не надеясь на рынок, даже если и есть на что купить овощи и фрукты.

Она догадывалась, что рука у неё не очень лёгкая или «зелёная», потому что ей для получения урожая надо было работать в три раза больше, чем, например, первопалаточнице Екатерине Михайловне Болговой, её мастеру. Та прямо говорила: «Дорогая, если бы я столько времени посвящала огороду, у меня бы всё ломилось от урожая». И правда, руки этой женщины были не только «зелёные», но и просто золотые! А у нашей героини руки были чёрные от загара, потрескавшиеся от воды и земли. За это ей не раз делала замечания уважаемая Анна Яковлевна, бессменный секретарь главной приёмной АО «Соколовско-Сарбайское производственное объединение», работавшая при восьмом директоре, вернее, сейчас уже президенте. Принеся в очередной раз телеграммы для рассылки, она иногда говорила дежурной телеграфистке: «Милочка! Ты же жена руководителя цеха – и такие руки!»

Тогда бедняжке становилось стыдно под этим строгим взглядом, и она после работы бежала покупать кучу перчаток. «Коль не можешь нанять работников, то хотя бы руки береги, чтобы никто не догадался», – так она понимала. Но всё равно вскоре теряла все перчатки, снимая их постоянно, потому что не чувствовала в них растения и землю.

В шестидесятые годы, когда они с мужем только обживались в Рудном и не имели средств на дачу, женщина очень скучала по земле и чувствовала себя оторванной от того главного, чем были заполнены детство и юность, прошедшие на Урале.

Да, их малая родина затерялась среди гор и тайги, где лето было короткое, прохладное и дождливое, а зимы – долгие и снежные. Уже будучи взрослой, она прочла в пятом томе «Географии» Семёнова-Тян-Шанского, что Златоуст – это самое мокрое место в Европе, там осадки двести пятьдесят дней в году. А давно, ещё девочкой, она знала это по тому нелёгкому труду, с которым доставались их скромной семье картошка и особенно сено для немногочисленной скотины, без чего было не выжить людям в суровом уральском климате в послевоенные годы.

Вздохнув при воспоминании, женщина остановилась у наливавшихся цветом георгинов. Вот их-то никогда не сажали на её родине, потому что не успевали зацвести за лето: ведь в июне ещё случались заморозки, а в августе уже были заморозки или снег. Только выносливый золотой шар украшал все палисадники. А сейчас у неё здесь столько сортов, такое богатство цветов и форм! Заядлая огородница всегда выращивала много цветов, потому что очень любила их дарить. Едва дождавшись цветения, она делала букеты и несла их людям: на работу – сотрудникам, в школу – учителям и детям, на концерты – артистам, в литературный клуб – именинникам, гостям, к праздникам и просто так. Зимой вся солнечная веранда их дома была заполнена цветами, а в саду с ранней весны и до поздней осени одни цветы сменяли другие.

Но вот нынче пришлось три клумбы засадить овощами: бросили дачу, где росло основное количество овощей на три их семьи.

«Ничего, ещё остались цветы между деревьями, кустами да по краям участка – мне хватит», – думала хозяйка, подходя к шпалерным зарослям высоких кустов помидоров.

Да, именно зарослям: жаль было удалять пасынки, чтобы не болели томаты. «Лишь бы града не было, а созреть ещё успеют, ведь сегодня ещё только шестое июля», – отметила про себя огородница, любуясь обилием цвета и завязи на помидорах. Хотя нынешнее лето ей казалось уж очень похожим на уральское, потому что июнь и июль выдались облачными, с прохладными росными ночами.

Она прекрасно помнила, какие в Рудном были раньше холодные снежные зимы и очень жаркое лето… Зимой 1968 года морозы стояли ниже сорока градусов. А первого марта, когда она приехала в Кустанай с почти годовалой старшей дочкой, было минус тридцать семь.

Пока муж нашёл такси, все приехавшие и встречавшие уже уехали в Рудный. Старенькая «волга» шла плохо и вскоре встала. В салоне сразу стало холодно. Молодая мать плотнее прижимала к себе одеяльный свёрток с ребёнком, стуча зубами и притопывая ногами, мысленно уговаривая автомобиль завестись всё то время, что водитель и муж копались в моторе на морозе. И, слава богу, мотор заработал! Так они глубокой ночью добрались до своей первой однокомнатной квартирки в доме рядом с кафе «Сауле», посреди которой стояла груда вещей, заранее высланных багажом и недавно полученных мужем.

А каким жарким было их первое лето на новом месте! Да и потом ещё много лет в первой половине июня всегда стояла жара выше сорока градусов, и негде было спастись от неё в угловой однокомнатной квартирке, где целых три окна! Да ещё этот знойный ветер с песком, от которого не укрыться на улице, где не знаешь, что придерживать: поднимающиеся дыбом волосы или юбку…

В те моменты она ясно представляла, каким мужеством обладали первостроители молодого города, в котором просто жить-то было трудно, а надо было ещё и работать.

Здесь жило и трудилось много уральских земляков, жителей их маленького посёлка, которые были постарше и приехали раньше: начальник первой автобазы Кушмин, семья инженеров Крыловых, главный бухгалтер комбината Бондарев, семьи шахтопроходчиков Павлюченко и Урюпина, семья Клюкиных и многие другие. Даже Николай Фадеевич Сандригайло, директор ССГОКа, перед ВОВ работал директором их рудника на Магнитке, что возле Златоуста. Вот уж кто умел разбираться в людях! Как он тщательно подбирал, воспитывал и берёг кадры ССГОКа, что после развала Советского Союза и смерти Сандригайло почти все ГОКи стран СНГ говорили ему ещё много лет: «Спасибо за кадры!»

И действительно, город был очень богат энергичными и талантливыми людьми! Ведь на комсомольскую стройку съехались самые активные молодые люди со всей страны, которые росли в своём мастерстве вместе с комбинатом и новым городом. На 140 тысяч его жителей обозначилось восемь самых трудолюбивых и сознательных, получивших звание Героев Социалистического Труда. Первым среди них был, конечно, сам директор строящегося ГОКа, как опытный организатор всех работ, получивший громадный опыт на предыдущих должностях, Сандригайло Николай Фадеевич! И семь работников основных профессий: бригадиры машинистов экскаваторов Ермолович Василий Михайлович, Антошкин Евгений Порфирьевич и Верёвочкин Евгений Иванович, экскаваторщики Петров Леонид Фёдорович и Шпак Анатолий Андреевич, старший машинист обжиговых машин Кузнецов Александр Прокофьевич и единственная женщина среди них, Политкина Александра Ивановна, машинист электровоза. Не зря этими людьми много лет гордится город, да и вся область!