— И как это тебя твой шеф отпустил?

— Отпустил. Над чем задумалась?

— Идти или не идти — вот в чем вопрос.

— Не хочешь — могу я сходить.

— Точно?

— Точно, ты же у нас устроила личную жизнь Мари и Ланы, Ася с шефом на очередной конференции, так что по твоей милости мне теперь не с кем вечерок провести.

— А как же Гоша?

— Был Гоша, да сплыл. Куда идти?

— На выставку.

— Современное?

— Возрождение.

— Не мой профиль, но ничего, схожу.

— Там Макс будет.

— Несчастный влюбленный? Вечер обещает быть интересным. Хочешь, я его отвлеку от твоей персоны?

— Хочу.

— А потом не будешь жалеть о кавалере?

— Ты же знаешь…

— Знаю — ты никого не можешь всерьез заинтересовать, все это глупости и больные фантазии мужиков. Только ведь это ты так считаешь, а не они. Но с Максом ты права, придумал мальчик сказочку, и сам в нее поверил. Все твои танцы, Генрих.

— А что с ними не так?

— Вот ты в танце своем что видишь?

— В записи? Набор элементов, тут ногу выше, здесь движение резче, основные шаги повторить, ошибки высматриваю, для этого на треньках их и делают.

— Вот, а мужики видят охренительную женщину. Ладно, пацаненка на себя возьму. Я дама опытная по части утешения младенцев, у меня племяшей только пять штук, вообще не плачут и не ноют, когда я рядом.

— Молоком только не перекорми.

— Постараюсь к груди не подпускать, — подруга нежно провела по своей троечке и прыснула со смеха. Натка схватила конверт с приглашением, чмокнула меня в щеку и унеслась.

Выживет ли Макс после ее утешений?

Я стояла перед картиной и не могла отойти. Какие глаза. Они проникали в самую потаенную часть души и все там переворачивали, взгляд, которому уже сотни лет, точно нащупал пустоту внутри и показал мне ее во всей неприглядности, то, что так долго скрывалось и пряталось, выползло, от этого взгляда нельзя было укрыться. Может, поэтому я и перестала любить старых мастеров?

Так просто ценить современных художников — прочитал рецензию, послушал похвалы, и твое мнение готово. Прятать пустоту так легко от себя и от других, но не от этих глаз. Великий Божественный Рафаэль Санти. Какие глаза. Этот мудрый взгляд дарил и успокоение: "все будет хорошо, поверь мне, я знаю все об этом мире, все будет хорошо", — шептал этот взгляд.

Пришлось отойти от картины, столь долгое пребывание возле нее уже было неприличным. Но отвести взгляд я так и не смогла, пару шагов назад, и в кого-то врезалась.

— Простите.

— Если вы будете и дальше пятиться, то свалитесь с лестницы.

Я повернулась к собеседнику лицом и впервые за вечер отвлеклась от мудрых глаз, сейчас смотрела в голубые глаза, не такие мудрые, как у творения Рафаэля, но прекрасные, глаза молодого мужчины. Странно, на фотографиях он выглядел намного моложе, я думала, что ему лет двадцать — двадцать два, а на самом деле он старше меня. Может, это из-за улыбки? На снимках он всегда улыбается, а сейчас он был серьезен, даже немного печален. Или из-за Лотты, что отзывалась о нем всегда как о немного хулиганистом мальчишке?

— Спасибо за предупреждение, перспектива сломать шею меня не радует. Вы Максим Олегович?

— Просто Максим. Мы знакомы?

— Я видела Вас на фотках у Лотты.

— Вот как, вы ее подруга?

— Да, я — Наталья.

— А где она?

— На организации очередного мероприятия. Я сама думала, что увижу ее здесь, но очень много работы.

Говорить о том, что Линдт отдала мне приглашение, посчитала лишним, мальчик решил пострадать. Хотя он уже совсем не мальчик. Мужчина, красивый мужчина.

— Наталья, вы весь вечер простояли у одной картины.

— Да, не могла оторваться. Теперь я понимаю, почему его называли Божественным.

— Эти глаза проникают в душу.

— Да.

— Вы видели Сикстинскую мадонну?

— Нет, то есть видела, в учебнике истории, а оригинал — нет.

— Я в следующие выходные лечу в Германию, могу и вас с собой взять.

— У меня визы нет.

— Это не проблема.

— Проблема, у меня паспорта нет, только отдала на замену.

И пока мне его делают, спокойно работаю в офисе и не таскаюсь со своим шефом по всему миру. Есть возможности ускорить оформление, но я не стала ими пользоваться, слишком устала за последний год от перелетов, хотелось побыть хоть немного дома. Да и страшно было, что могла пробудить во мне Мадонна Рафаэля? Боль? Пустоту? Надежду?

— Могу посодействовать.

— С чего вдруг?

— Друг Шарлотты — мой друг.

— Не могу сказать того же, у Шарлотты обширный круг знакомств, и кто для нее друг, а кто враг, сложно понять.

— Значит, вы меня в недруги записали?

— Я вас записала в привлекательные мужчины.

— Не хотите поужинать с привлекательным мужчиной?

— Не сегодня, очень устала, всю неделю в разъездах.

— Понятно.

— И что вам понятно?

— Все.

— Странные вы мужчины, еще нас в нелогичности обвиняете — я сказала об усталости, и тут же вывод о ненужности. В отличие от присутствующих здесь леди, я обычная ломовая лошадь, которой нужно отдохнуть.

— Я могу вас подвезти?

Я красноречиво посмотрела на бокал в его руке.

— Можете проводить до такси.

— А на такси?

— Можете.

— У меня есть водитель, я не сажусь за руль нетрезвым.

— Тогда примите заказ на доставку одной лошади до Проспекта Мира.

— Наташа, что ж вы себя так не любите, какая вы лошадь, вы сногсшибательная кобылка.

— Которой пора в стойло.

Я мастерки пристроила свою руку на его локоть и вынудила идти к выходу. Странная Лоттка, нормальный мужчина, интересный, молодой, состоятельный, обходительный, что ей еще надо. Было бы у меня времени побольше, уж я бы им занялась.

Дорога домой была короткой, под его рассказы я и не заметила, как оказалась рядом с подъездом. Максим проводил меня до квартиры.

— В гости напрашиваться не буду, спокойной ночи, Натали.

Он поцеловал мне руку и пошел к лестнице.

— Подождите, Максим.

Я подошла и протянула ему свою визитку.

— Если у вас будет настроение пригласить меня еще раз, мой личный сотовый на обороте.

— Не сомневайтесь, желание возникнет.

В квартиру зашла глупо улыбаясь, и спать совсем расхотелось. А когда захотелось, не получилось — дорогой и любимый шеф застрял в Париже и не успевал на совещание, сначала попыталась его оттуда вытащить, но погода постаралась на славу, и никто не летал, и ничто не летало. Билеты на скоростные поезда тоже не удалось забронировать, а кричать, выбивая себе блага, он не мог, а я — вопящая постсоветская особа (обычно выбивающая все) была далеко. Пропал мой отгул, пришлось бежать на работу и в спешном порядке организовывать видеообщение, благо, в свое время обучила Василия Петровича пользоваться Скайпом. Пока шло совещание, я разработала план эвакуации шефа из Франции через Германию, что благополучно и сделали, только выходной не получился, опять. И к концу дня снова напоминала выжатый лимон, усталость перерастала в хроническую, а такого я позволить себе не могла, ладно Лоттка и Аська — серьезные девы, а я-то "в поле ветер, в жопе дым", не могу быть серьезной и рефлексирующей. Я же в нашей компашке самая молодая, самая тусовщица, всем уже по двадцать восемь стукнуло, а мне только двадцать семь, правда, через неделю и я стану как все. К черту усталость, надо тусить.

Боже, как хочется сесть, и как назло, нет ни одного свободного столика, даже места у стойки бара не было. Можно, конечно, подсесть к кому-нибудь, но это чревато, а к приключениям такого рода сегодня не готова. Да и к танцам тоже не готова. Сил нет, и что я сюда притащилась? Лежала бы дома, отдыхала, завтра же на работу, у всех выходной, а мне на работу. "Тусовщица, мать твою за ногу" Кто-то мне на эту самую ногу и наступил. И очень сильно, и очень больно, словно решил сломать мне пальцы, а может, и сломал, но здесь в темноте клуба я не могла разглядеть, что же с моей бедной ногой. Пришлось выбираться на улицу. Осмотр удручал, тонкая кожа итальянской туфли была пробита насквозь, тонкая кожа, моя собственная, была повреждена, кровь сочилась из округлой раны, идти было больно, но нужно, такси обещалось через полчаса, и торчать здесь столько времени совершенно не хотелось, ловить частника опасно, придется добираться на метро, хорошо, оно еще работает. Чертовы модельные полусапожки так со всех сторон сжимали ступню, что становилось еще больней. Но не в туфлях же прыгать по реагентам и песку. Настроение было отвратительным, сил совершенно не осталось, но доконало меня не это. На входе, когда я пыталась разглядеть повреждения, меня толкнули входящие, короткое извинение и все. Максим даже не узнал меня, и это окончательно меня раздавило. Егоров был с какой-то дамочкой, Лоттка таких обычно кобылами именует. Как любая женщина, я считала себя неотразимой и запоминающейся, а тут такое…