«Надо непременно навестить ее и успокоить. На приеме в ратуше будут и другие девушки, возможно, он выберет Анну – племянницу Бургомистра, у нее кукольное личико, порой даже кажется немного глупым. Или Софию – дочь мастера Арно, старшего из ювелиров. Правда, она капризна, в прошлый раз отказалась забрать льняную скатерть из-за того, что красные нитки показались недостаточно яркими, а жемчуг у бахромы мелковат. Но ведь заказ был спешным, я сидела над ним две ночи…».

Задумавшись, Вероника опять начала рассуждать вслух:

– И потом, наш герцог истинный герой. Мы все чтим в памяти его подвиг.

Рыцарь зловеще расхохотался, заложив за широкий кожаный пояс большие пальцы обеих рук. Вероника чуть не уткнулась носом в его широкую грудь, так резко он преградил ей дорогу.

– Что же такого сделал ваш хваленый герцог, будучи еще сопливым мальчишкой? Он не спас жизнь отцу, не уберег город от разграбления, даже себя не смог защитить той страшной зимой.

В гневе от подобного заявления Вероника отпрянула назад и бесстрашно замахнулась пустой корзинкой.

– Не смейте так говорить о нашем господине! В самый тяжелый день он вернулся сюда и разделил участь Тарлинга.

– И это ты называешь подвигом, девочка? Истечь кровью в холодном подвале, а потом очнуться в ледяном ручье и даже не помнить, как туда попал.

На глаза Вероники внезапно навернулись слезы обиды. За герцога, не за себя.

– Вы ничего о нем не знаете. Ничего! Любая девушка будет счастлива и горда носить его имя.

– И даже ты, Вероника? – бесцеремонно спросил Рыцарь.

– О! Я… я не попаду на церемонию встречи, меня не внесли в список вероятных невест.

– Отчего же? – поразился Ламарк. – Я-то подумал, что перед нами самый прелестный цветок в здешнем саду.

– Да-да, и у роз бывают колючки… – от волнения она вдруг стала излишне откровенной. – Но дело совсем в другом. Мои родители никогда не заключали брак, и Бургомистр решил, что это серьезное препятствие.

– Чепуха! – воскликнул Ламарк. – Мой отец вообще не собирался жениться на матушке, достаточно было того, что признал меня сыном.

– Довольно громких слов! У тебя, наверно, жар начинается, ты не в меру болтлив.

Рыцарь стянул перчатку и положил большую ладонь на гладкий белый лоб юноши, а потом повел ниже и крепко зажал ему рот.

– Тише! Слишком много говоришь, а потом вновь станешь сокрушаться из-за своей несдержанности.

Вероника оцепенела от властности этого жеста. Разве охранники так ведут себя по отношению к господам…

– Что вы делаете? Отпустите, ему нечем дышать.

Наконец раскрасневшийся Ламарк смущенно откашлялся и, как ни в чем не бывало, вновь обратился к спутнику:

– Я лишь хотел сказать, что Конта не столь щепетилен в выборе супруги. Если девушка добра, скромна и привлекательна – ее происхождение не столь важно. А кто был твой отец, Вероника?

Она вдруг поняла, что не в силах больше продолжать тягостный разговор и совместную прогулку, надменность и язвительность Рыцаря чрезвычайно угнетала.

– Мой отец был простой солдат и… (вздох) он не вернулся с войны. Да! А теперь извольте ступать по во-он той тропе между лавками мясника и продавца специй, – она приведет вас к речке. Замок Снегирей оттуда видно как на ладони. Останется лишь перейти мост. Если не найдете ночлег в окрестностях замка, вернитесь к площади, где мы встретились, и спросите дядюшку Баффо. Каждый укажет вам его дом. Наш сосед будет рад новым гостям, если, конечно, они добрые люди и им есть чем платить за постой. Прощайте!

Уже не скрывая слез, Вероника подхватила края старенького плаща и, неловко задев плечом Рыцаря, побежала в сторону реки. Морозный ветерок обдувал ее лицо, заставляя полыхать щеки. Пальцы замерзли и никак не хотели попадать в варежки на льняной веревке, продетой в рукава.

«Давно пора избавиться от детского приспособления, но что поделать, если я их постоянно теряю…»

«Сейчас куплю все, что задумала и скорей в замок – расскажу Раулю про этих двоих, пусть не вздумает пускать рыцаря дальше ворот – он не уважает нашу историю, насмехается над славной памятью…».

– Постой, Вероника, я же едва научился ходить, мне тебя не догнать! – с явным сожалением кричал позади Ламарк, все еще пытаясь за шутками скрыть неловкость.

На выразительном лице юноши живо отобразилось грусть. Очевидно, он не хотел так скоро расставаться с новой знакомой. И оттого сердито выговаривал мрачному спутнику:

– Ты крепко обидел ее! Зачем вообще был нужен этот спектакль? Такое чудесное создание и станет думать о нас невесть что… В первый раз я свободно говорил с девушкой моих лет из народа, и заметь – она отвечала без малейшего жеманства. Я не хочу ее потерять, слышишь? К тому же намерен познакомиться с ее младшей сестрой. Немедленно догони и скажи, что сожалеешь!

– Если пойдешь быстрее, мы окажемся у замка раньше, – примирительно отвечал тот. – Ну же, хватайся за мою руку. Ты разве забыл? Вероника хотела по пути заглянуть к меднику и в кондитерскую, чтобы купить подарок для бабушки. Чем ты вообще слушал, растяпа?

– Не смей грубить! И обещай, что мы еще встретимся с милой швеёй. И устроимся у перчаточника… как она его назвала – Баффо? Он должен быть славный старичок, я напишу его портрет. Сколько у нас времени осталось до приезда главного Снегиря? Два дня и две ночи, верно? Потом мне придется таскаться за тобой по балам и глазеть на томных красоток. Вот где начнется настоящая скука. Подумать только, Веронику не включили в список! Слушай, зачем тебе вообще нужно кого-то искать? Эта девушка – истинное сокровище. Ее отец был солдат, и сама она обожает герцога за его великие подвиги. А уж как хороша…

– Видишь вон тот сугроб? Похоже, края его щедро политы помоями. Зато твои мягкие сапоги будут забавно торчать с самой вершины.

– Не осмелишься! – Ламарк мальчишески рыцарю показал язык и хитро прищурился.

– В таверне ты проиграл мне четыре дерзких поступка, помнишь? – спокойно заметил тот.

– Я?… Хи-хи, возможно, я был немного пьян и не уследил за твоими руками. Ты явно жульничал, подбрасывая кости.

– Но ты признал поражение, пока я тащил тебя до постели.

– Признай и ты, что обидел хорошую девушку зря!

– Если б ты меньше трепал языком, мы давно бы нагнали ее. Впрочем, уверен, до вечера успеешь забыть даже имя белошвейки. Уверен, в городе есть более покладистые красотки, за четверть серебряного далера готовые смеяться над каждой твоей глупой шуткой.

– Но ведь не все они похожи на переодетых герцогинь… – печально вздохнул Ламарк.

На эту реплику Рыцарь уже ничего не ответил – он задумчиво наблюдал за тем, как старенький плащ Вероники скрывается в конце улицы. Девушка держалась с редкой грацией и достоинством, а ее улыбку будет непросто забыть.

Каждую зиму из своих сельских угодий барон перебирался в просторный городской дом. Вильгельму д'Эберви нравилось местное общество, пышные уличные праздники, новогоднее торжество в ратуше Тарлинга, когда столы ломятся от обилия угощений, а музыканты выводят задорные мелодии. И осушив третью чашу с элем, Бургомистр хвастает, как ловко ему удалось обыграть в шахматы главу соседнего Фарбста несколько лет назад. Уж не с той ли самой минуты начались раздоры между городами…

В холодную пору жизнь Тарлинга становилась более размеренной и спокойной, чем в те дни, когда нужно было следить за сбором урожая, делать запасы, выгодно продавать излишек. Хотя Тереза очень любила проводить время в поместье, после завершения осенних полевых работ с нетерпением ждала переезда в город. Ведь там ее чаще будет навещать любимая сестра. С ней можно поделиться сокровенными мыслями, доверить маленькие секреты и спросить совет.

– Наконец ты пришла, Вероника! Что тебя задержало? За окнами уже совсем темно.

Пока ворчливая нянюшка подавала озябшей гостье нагретые у очага домашние войлочные туфли, Тереза спешила рассказать главные новости.