Я уже смирился с тем, что сильно влюблен в эту женщину. Также мне известно, что ни черта не могу с этим поделать. Я нахожусь на неизведанной территории, но, черт возьми, доверяю своим инстинктам. Как и советовал Ной, я собираюсь стать гребаным гризли.

Кроме того, у меня осталось пять месяцев, чтобы жениться, а это значит, есть время посмотреть, как пойдут дела с Камрин. Если ничего не получится, я всегда успею жениться на другой.

Мне нельзя проигрывать.

Звонит швейцар, и я нажимаю кнопку интеркома. Несколько мгновений спустя открываю входную дверь как раз вовремя, чтобы увидеть Камрин, неуверенно выходящую из лифта.

— Привет, — бормочу я, и она устремляет вверх свой взгляд, глядя на меня.

Нервное напряжение потрескивает в пространстве между нами. Камрин, еще более красивая, чем я запомнил, пересекает холл и входит внутрь.

— Привет. — Она сегодня тихая и задумчивая, и я не могу не задаться вопросом, насколько сильно она волнуется из-за того, что может произойти сегодня.

Мы берем пару бутылок воды, и так как стало слишком холодно для выхода на балкон, садимся вместе на диван.

— Ты хорошо понимаешь… чем зарабатываешь на жизнь? — спрашивает она.

— Конечно.

— Прости, это было… я не должна была…

— У тебя дурная привычка извиняться, когда в этом нет необходимости.

— Прости. — На ее губах появляется виноватая улыбка. — Черт. Я снова это сделала, да?

Я киваю.

— Да, прекрати. Ты можешь спрашивать о чем угодно. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя, будто ходишь по минному полю.

Камрин открывает рот, видимо, чтобы сказать «прости», но я со смехом качаю головой.

— Извини, — произносит она губами и мило улыбается.

Я бросаюсь на Камрин, прижимая к себе, и начинаю щекотать. Впиваюсь пальцами в ее ребра, игриво показывая свой «гнев»

— Не честно… это не честно! — Камрин задыхается между приступами смеха.

Она приподнимает бедра в попытке вырваться, прижимая лоно прямо к моему твердеющему члену, и я бормочу:

— Мне жаль. — На этот раз я не дразню ее. — Нет, не жаль, — говорю я, прижимаясь к ней своими бедрами.

С губ Камрин срывается напряженный вздох, и она закрывает глаза.

— Боже, Стерлинг… — В ее голосе слышится почти боль, на грани между желанием и агонией.

— Тебе хорошо, красавица? — Я снова толкаюсь, теперь уже с полной силой. — Когда я трусь своим членом о твой милый клитор?

— Ох, блядь, — ругается она себе под нос. Распахивает глаза, остекленевшие от распутной похоти, и встречается со мной взглядом. — Ты не можешь говорить такое.

— Я только что это сделал, Ками.

Я нахожусь в идеальном положении на теле Камрин, и использую это в полной мере. Глубоко целуя, раскачиваюсь мелкими толчками, потираясь о горячий центр всякий раз, когда мы соприкасаемся.

Камрин всхлипывает от неудовлетворенной потребности.

— Просто почувствуй это, детка. — Я снова толкаюсь, целуя ее шею. — Вот так.

Дыхание Камрин неглубокое и прерывистое, пульс бьется на шее. Тепло ее тела проникает прямо сквозь два слоя ткани, и мне требуется вся выдержка, чтобы не стянуть с нее брюки вместе с трусиками. Хочу войти в нее медленно, так, чтобы слышать, как ее голос срывается от стонов.

Мы продолжаем нашу игру в толчки, поцелуи и возню, пока я не теряю терпение. Потребность услышать, как Камрин выкрикивает мое имя, перекрывает все остальное.

— Ты нужна мне, — со стоном говорю я. — Иди сюда.

Я сажусь, поднимая Камрин с дивана. Она открывает рот, но ничего не говорит, и это хорошо. Если она откажет мне прямо сейчас, если попытается внести рациональность в эту ситуацию, у меня может случиться гребаный срыв, как у малолетки.

Когда Камрин встает, я расстегиваю пуговицы на ее джинсах, стягивая их и черные атласные трусики вниз по ногам. Собираюсь снять с нее и рубашку с лифчиком, но отвлекаюсь, когда смотрю вниз и вижу самую великолепную киску из всех возможных. Гладко выбритую. Сочную и налитую. Мокрую от влаги, которую хочется вылизывать, как собака. Блядь, я мог бы лизать ее всю ночь.

Я обхватываю ее за бедра и опускаю на диван.

— Прямо здесь, красавица. — Замри, пока я буду ласкать твою прелестную киску.

Если Камрин откажет, мне придется ее отшлепать. Я никогда ничего не ждал так сильно, как этого момента.

Засунув руку под ее попку, пальцами другой руки раскрываю ее, обнажая жемчужину клитора. Потом тянусь и медленно облизываю.

— Черт возьми. — Камрин стонет, пытаясь вырваться.

Я почти смеюсь. Ее ответ — совершенство.

Но я не даю Камрин отползти. Крепче сжимаю руки, чтобы мог пробовать, лизать, сосать и покусывать все чувствительные места, которые заставляют ее стонать. Камрин приподнимает бедра, прижимаясь к моему рту, и я не могу насытиться. Никогда не пробовал ничего более сладкого и соблазнительного, чем возбуждение этой женщины.

Когда Камрин зарывается пальцами в мои волосы, удерживая меня на месте, я усиливаю движения. Двигаю языком ленивыми, но уверенными кругами над комком нервов, который заставит ее взорваться.

Вскоре Камрин начинает сексуально стонать и кружить бедрами. Обхватив обе ягодицы, я притягиваю ее еще ближе. Прямо на мой язык. В жестком темпе снова и снова ее лижу.

— Стерлинг! — Кончая, Камрин стонет мое имя и дергает за волосы.

Я продолжаю лизать и сосать сквозь всю дрожь в ее сексуальном теле, пока на Камрин обрушивается оргазм. Тело так и пульсирует от освобождения, и я прокладываю путь из поцелуев до пупка.

И тогда мы смотрим друг другу в глаза.

— Черт. Это в самом деле произошло? — спрашивает она. — Плохо. Очень-очень плохо.

— Боюсь, что да. — Я всем доволен и ничего не могу с собой поделать. Я просто заставил Камрин рассыпаться на части и выкрикнуть мое имя меньше чем за пять минут.

— О, слава Богу, потому что я боялась, что мне это приснилось.

Я не могу удержаться от смеха. Черт возьми, Камрин такая милая. Это значит, что она мечтала об этом моменте так же, как и я. Мне хочется проделать все снова. И как можно скорее.

Я помогаю ей надеть трусики, медленно подтягивая их по ногам, затем джинсы.

— Ты готова к обещанному десерту?

Камрин прочищает горло, с тоской глядя на выпуклость в моих джинсах.

— А как же ты? Разве тебе не нужно…

Нужно сильнее, чем следующий вдох.

— Когда будешь готова.

— Ты уверен?

Я киваю. Хочу ее рот, руки больше, чем пережить гребаный зомби-апокалипсис.

— Он справится, — выдавливаю я. Это ложь. Наглая ложь. Мой член скоро умрет. — Со мной все будет в порядке.

— Хорошо. — Камрин тепло улыбается мне. — Итак, ты серьезно насчет десерта?

Я смеюсь.

— Конечно. — Я беру ее за руку и веду на кухню. — Ты как-то сказала, что хочешь поехать в Италию.

Камрин бросает на меня полный любопытства взгляд.

— У меня есть кое-что, что может чуть заменить отсутствие чего-то итальянского. Джелато. (Примеч.: итальянский замороженный десерт из свежего коровьего молока и сахара, с добавлением ягод, орехов, шоколада и свежих фруктов).

— М-м-м.

Камрин сжимает мою руку, и мы вместе входим на кухню. Видеть, как светится ее лицо, стоило всех усилий — я мчался через весь город в европейскую бакалейную лавку. Мой член все еще злится на меня, но сердце счастливо.

— Я, возможно, даже записал эпизод того шоу, которое тебе нравится. Ты ведь еще не уходишь?

— Определенно, нет, — щебечет Камрин, и ее щеки розовеют.

Стерлинг

Прошло несколько дней после моего свидания с Камрин и «десертом», а улыбка все не сходит с моего лица.

Конечно, я работал, ходил в спортзал и занимался повседневными делами, но все мои мысли были только о Камрин. Несколько раз, когда мы разговаривали по телефону, она говорила, что мне следует пойти на другое свидание. Но не давила, когда я отмахивался от этого предложения.