Я не на сто процентов купился на все эти «нас магическое число двадцать семь», но начинаю верить. Люди вытаскивают новых Учёных из Хребта, а через это место определённо прошёл большой людской траффик. Стены покрыты символами худу и костяными фресками. Что не смогли бы провернуть эти фабрики личинок с мёртвыми мозгами.

По всей длине туннеля идёт ряд канделябров из берцовых костей. В стенах вырезаны и облицованы костями ниши. В некоторых нишах лежат черепа. В других вазы или догоревшие канделябры. На первом туннельном перекрёстке стоит огромное костяное распятие. Иисус-скелет — чистый Андре Гигант[301]. Должно быть, его соединили проволокой из костей двух или трёх человек. Кто-то прикрепил к черепам сочленённые кости рук и развесил их вокруг головы Иисуса, словно кладбищенских херувимов.

Большинство Бродячих направляются вверх и наружу, в противоположную сторону от того места, куда мы идём. Их тысячи. Они заполняют все туннели, в которых мы находимся, и все туннели, которые мы проходим. Единственная причина, по которой мы с Джонни не раздавлены всеми этими телами, это то, что здесь гораздо больше места, чем на полу насосной станции.

Замечают нас лишь немногие из Бродячих. Я расслабляюсь. Старк быстро исчезает. Мне не нужно продолжать поступать так, как поступает он. Я прячу в кобуру Смит и Вессон.

— Мне кажется, меня привели оттуда снизу, — говорит Джонни и начинает спускаться по вырубленной в скале лестнице.

Ступени ведут к металлическому мостку, прикрученному к стене в сотнях метров на тем, что выглядит как подземный Гранд-Каньон. Дюжины других мостков тянутся под нами и усеивают дальнюю сторону пещеры. Как глубоко уходит вниз это место? Сколько всего людей умерло в Лос-Анджелесе? Или умерло вдоль реки ещё до того, как Лос-Анджелес стал городом, посёлком или хотя бы апельсиновыми рощами? Никогда не задумывался об этом, пока не увидел Хребет. Племенные народы и путешественники, вероятно, умирали здесь тысячи лет. Это целый город-побратим из трупов, и у каждого из них внутри кожистого убежища бьётся душа. В раю и аду должно быть полно свободных мест. Арендные расценки должны быть отличными.

Джонни уводит нас с мостка в другой туннель. Впереди странный резкий свет. Он лазерным лучом прорезается сквозь внутреннее атомное свечение пещеры и играет на телах всех проходящих Бродячих. Что-то выхватывает и изучает их. Очертания становятся чётче. Это человек, одетый в изотермический костюм, чтобы скрыть тепло своего тела от шаркунов. Резкий свет — это инфракрасный луч от очков ночного видения.

Я открываю рот, чтобы крикнуть, когда в меня что-то врезается. Всё, что я вижу, это зубы и царапающие мне лицо ногти. Это Лакуна. Мистер Лазерные Глаза отвлёк меня от пряжки и Бродячих на время, достаточное для того, чтобы придать целеустремлённость одному из самых умных. Я впечатываю его в каменную стену одним из тех заклинаний, которые практиковал на Касабяне. Он начинает подниматься, и я без раздумий вытаскиваю Смит и Вессон, и тремя короткими выстрелами вышибаю ему позвоночник через спину.

Дерьмо. Похоже, внутри осталось больше Старка, чем я думал.

Я ищу взглядом мистера Лазерные Глаза, но тот уносит зад в противоположном направлении. Я хватаю Джонни и пускаюсь бежать.

У Лазерных Глаз изрядное преимущество перед нами, но моё забавное ангельское зрение улавливает следы тепла тела, просачивающегося по краям его костюма. Я одной рукой держу пряжку, а другой — Джонни. Ему трудно поспевать за нами. Не думаю, что ему доводилось бегать в последнее время, но, похоже, он получает удовольствие, как и от всего остального сегодня ночью.

Спустя пару минут мы оказываемся в другой пещере. Большой, но не такой большой, как та бездонная воронка, которую я видел с мостка. Такое впечатление, что мы совсем выбежали из Хребта.

Пещера выглядит как запасник музея или самая большая в мире лавка старьёвщика. Джонни хочет задержаться и поглазеть на вещи. Мне приходится тянуть его за собой, как плохо обученного чихуахуа. Мы проходим по узкому каньону, образованному из горгулий с одной стороны и храмовых собак с другой, и выходим к краю каменного лабиринта. Я отпускаю Джонни и бегу к высеченной в скале знакомой каменной лестнице в сотне метров от меня.

На расстоянии плевка от ступеней я кричу: «Мунинн!», и эхо уносится на много миль в даль.

Я жду и прислушиваюсь. Справа от меня из-за полок, заваленных мексиканскими тающими сахарными черепами, раздаётся звук.

Из-за края выглядывает маленький человечек. Он держит над головой внушительный железный моргенштерн.

— Планируешь отбить несколько стейков? Устроим барбекю?

Он опускает оружие.

— Старк? Что, во имя всех живых и мёртвых богов, ты здесь делаешь? И как ты оказался в Хребте?

Мистер Мунинн, наверное, самый старый человек в Лос-Анджелесе. Я надеюсь на это. Парень рассказывает о ледниковых периодах так же, как большинство людей рассказывают о ланче. Он торговец звёздами и знаток эзотерики. Он может найти для вас всё старое, выброшенное или забытое, а также некоторые вещи из миров, о которых я даже не хочу знать.

— Собирался спросить тебя о том же. Зачем ты вырядился как дайвер Дэн[302] и проводишь медосмотр Бродячим?

Мунинн любит шёлковые халаты и элегантные маленькие костюмы. Сейчас же на нём облегающий резиновый прикид, напоминающий костюм аквалангиста. На его круглом маленьком теле он придаёт ему вид варёного яйца с ножками.

Мунинн качает головой, бросает в сторону прибор ночного видения и моргенштерн. Достаёт с полки бутылку и бокалы, и наливает пару бокалов вина. Я подхожу и сажусь напротив него.

— Ты напугал меня до смерти, молодой человек. За все столетия, что я присматриваю за мёртвыми, я никогда не встречал ещё одно живое существо. Когда ты представился с помощью пистолета, мне следовало догадаться, что это ты.

— Ты так и не ответил на мой вопрос. Чем ты там занимался?

Мунинн расстёгивает верхнюю часть своего костюма и делает глоток вина.

— Я искал образцы. Ты же знаешь, что я собираю и храню эфемеры из внешнего мира. Когда я понял, что Хребет может полностью опустеть, то отправился на поиски каких-нибудь интересных примеров этих потерянных душ, чтобы сохранить их для архивных целей.

— Так ты что, вроде смотрителя за шаркунами?

— Что-то вроде того. Восставшие в техническом смысле мёртвые, но всё ещё одушевлённые существа. Кто-то должен присматривать за ними время от времени, тебе не кажется? Теперь позволь мне задать тебе пару вопросов. Как ты нашёл дорогу в Хребет, и зачем тебе понадобилось туда идти? О, и есть ещё один небольшой вопрос на тему того, почему тебя не съели живьём.

Я нюхаю вино. Старк хочет его выпить, но не-Старк — нет, к тому же он всё ещё раздражён применением пистолета. Вино остаётся на месте.

— Джонни вон там — вот как я сюда попал.

Я киваю в сторону Джонни, который направляется туда, где мы сидим. Он хорошо проводит время, осматриваясь вокруг. В одной руке у него пластиковый конструктор «Строение Мужчины», а в другой — старый словарь в кожаном переплёте.

Мунинн пристально глядит на него.

— Привет, мой мальчик. Ты не похож на живого, но какой интересный выбор сделал. Ты случайно не Сапир?

Джонни кивает и ухмыляется, но ничего не говорит. Он потрясён безделушками Мунинна.

— Мне ни разу не доводилось видеть близко ни одного. Конечно, Сапиры покидают Хребет. Они не приходят.

— Джонни делает мне одолжение. Я пытаюсь узнать о Бродячих всё, что только можно.

— Зачем?

— Потому что кто-то использует их в качестве оружия. И один из них укусил мою подругу.

Мунинн ставит стакан на стол.

— О. Мне жаль. Она?..

— Превратилась? Нет. Видок держит её в Зимнем Саду.

— Уверен, что для неё это лучший вариант.

Я с минуту гляжу на стол. Мой мозг бурлит вопросами и ответами, которые не стыкуются и не имеют никакого смысла.