— Она Бриджит Бардо. Вы скорее всего смотрели несколько фильмов с ней вдвоём.

Она на несколько секунд замирает.

— Точно. Так и есть. — В её голосе звучит лёгкое смущение. — Что она здесь делает?

— Снимается в фильме Люцифера.

— Люцифер снимает порнофильм?

— Она обученная охотница на зомби, но для этого ей не нужно раздеваться, так что это не приносит особо денег.

Аллегра протягивает мне лампу, идёт к раковине и моет руки. К тому времени, когда она заканчивает, Видок возвращается с канопой[271] и маленьким белым металлическим футляром с красным крестом. Она открывает пластиковую бутылочку Бетадина[272] и орошает им рану, затем берёт пару больших марлевых тампонов из аптечки и осторожно очищает её. Закончив, она прижимает ухо к спине Бриджит.

— Похоже, кровотечение остановилось, но ты прав. Судя по цвету кожи и сердцебиению она потеряла много крови. Я могу дать ей обычный лечебный эликсир для ран и восстанавливающее средство от кровопотери.

— Её укусил чёртов зомби. Как насчёт чего-нибудь от этого?

Аллегра не обращает на меня внимания. Она снимает крышку с канопы и мне в нос ударяет запах, напомнивший о Бродячих у Спрингхила. Она переворачивает банку и оттуда вываливается куча жирных извивающихся червей. Каждый размером с мой большой палец.

— Что это?

— Фараоновы черви. Они как личинки мясной мухи. Поедают мёртвую кожу и оставляют чистые здоровые ткани, и они примерно в десять раз быстрее личинок.

Аллегра кладёт несколько червяков на рану Бриджит. Они направляются прямо к её обесцветившейся плоти. Видок кладёт свою ладонь на мою руку и поднимает её, чтобы я держал лампу под лучшим углом для работы Аллегры.

— Спасибо, дорогой.

— Конечно.

Я смотрю на Видока. Подсвеченный снизу лампой, он выглядит старым и усталым.

— Приятель, ты здесь уже около двухсот лет. Скажи мне, что знаешь, как это вылечить.

— Кое-что я действительно знаю. Но я знаю, что то, чего ты хочешь, не существует. От укуса восставшего нет лекарства.

— У тебя есть все эти книги. Откуда ты знаешь, что ничего не упустил?

— Я много раз читал все эти книги, и даже более того. Я путешествовал по миру, надеясь вылечить собственное невольное бессмертие. Я учился у замечательных алхимиков, ведьм и магов. Тема восставших возникала несколько раз, и все был единого мнения. Лекарства не существует. Лучшее, что можно сделать, это оставить заражённого в Зимнем саду.

— Ни за что.

— А где этот Зимний сад? — Спрашивает Аллегра.

— Это не где. Это что. Он хочет погрузить Бриджит в грёбаную кому. Как анабиоз в научно-фантастическом фильме.

— Это не даст инфекции поглотить и убить её. Это остановит её превращение.

Аллегра убирает пару червяков и спрашивает:

— Как долго можно держать её в таком состоянии?

— Теоретически, вечно. Это даст нам время поискать другие возможности.

— Ты только что сказал, что никаких возможностей нет, — говорю я.

— Их и нет. Но это не значит, что нам не следует искать.

— Мне это не нравится.

— Никому не нравится, но больше ничего не остаётся. Если только ты не хочешь ничего не делать, дождаться её превращения и самому освободить её.

Пока Аллегра обкладывает рану ватой, Бриджит открывает глаза. Аллегра мягко придерживает её за плечи, чтобы она не пыталась встать.

— Джеймс?

— Бриджит.

— Где мы?

— У друзей. Всё в порядке. Они тебя починят.

— Чушь собачья. Меня укусили. Убей меня, Джеймс. Ты можешь это сделать.

— Нет, не могу.

— Я бы сделала это для тебя. Пожалуйста. Сделай это, пока я не изменилась.

— Нет.

— Сколько людей ты убил? Скоро я стану ещё большим монстром, чем ты. Убей ещё одного. Пожалуйста.

— Возможно. Но не сейчас.

Бриджит закрывает глаза. Я смотрю на Видока.

— Давай. Заморозь её.

— Старк?

Это Аллегра. У неё странный голос.

— Что?

— У тебя течёт кровь.

Я смотрю на свои руки. Обе искусаны и поцарапаны. На левой ладони не хватает длинной узкой полоски кожи. Все раны закрыты и покрыты коркой.

— Как насчёт этого?

— Джимми, мы должны сделать это немедленно. Вы оба должны отправляться в Сад. — Говорит Видок.

— Взгляни на неё и на меня. Её кожа синеет. Её глаза налиты кровью. Она умирает. Взгляни на меня. Разве я выгляжу не так, как раньше?

— Нет.

— Я чувствую себя отлично.

— Пока что, — говорит Аллегра. — Что, если ты ошибаешься и изменишься позже?

— Тогда у вас есть моё разрешение убить меня. Вы должны будете убить центральную нервную систему. У вас нет нужных инструментов, так что проще всего вам будет отрезать мне голову и сжечь вместе с телом.

— Это проще всего? Здорово.

Видок берёт лампу и светит мне в глаза. Обследует лицо.

— Может быть, есть простое объяснение, почему ты не меняешься. Эликсир Чашницы.

— Думаешь, он не даёт его телу меняться?

— Вполне возможно. Есть свидетельства о подобных случаях. Во время Великой Чумы были истории о людях, которые пили этот эликсир от различных недугов. Эти люди выжили, в то время как вокруг них умирали целые города. Возможно, с тобой всё будет в порядке.

Аллегра идёт к уставленным зельями и алхимическими микстурами полкам и возвращается к стойке с несколькими бутылочками. Она смотрит на меня и качает головой. Не знаю, то ли потому, что я не позволяю Видоку усыпить меня, то ли потому, что я свалил ей на колени полумёртвую женщину, то ли потому, что кто знает, что на самом деле на уме у этого ребёнка дьявола?

— Моё предложение остаётся в силе. Если посчитаете, что со мной всё плохо, заберёте у меня голову. Но прямо сейчас я не собираюсь мола сложить лапки. Кое-кто сказал мне, что любое заклинание может быть разрушено, а любое разрушенное заклинание может быть восстановлено. Кто-то всё это устроил, и держу пари, они могут всё это отменить.

— А что, если у тебя не получится? — спрашивает Аллегра. — Что, если Бриджит застрянет в таком состоянии навечно?

Я смотрю ей в глаза.

— А что бы ты предпочла? Хотела бы на следующую тысячу лет стать Спящей красавицей, пока кто-нибудь не придумает, как тебя вылечить, или хотела бы побыстрее покончить с этим?

— Не знаю.

— Ты женщина примерно её возраста, так что подумай об этом и скажи, что бы ты выбрала.

— Я не хочу такой ответственности.

— Очень жаль.

Я направляюсь обратно к стене, через которую пришёл ранее.

— Аллегра, позже мне может понадобиться, чтобы ты пошла со мной и ещё раз сыграла в Кински, но просто взглянула. Резать никого не нужно.

— Всё, что угодно. А пока мы с Эженом посадим твою подружку в Саду.

— Напиши мне, когда закончите. И ни за что не покидайте квартиру. Снаружи скоро станет опасно. Поговорю с вами позже.

Оказавшись снова на улице, я набираю Карлоса.

— Ола[273]-Ула. Вы позвонили в «Бамбуковый дом кукол». Говорите.

— Карлос, это Старк. Тебе нужно меня выслушать.

— Как дела, чувак? Один приятель только что принёс мне свежие сесос[274] прямо из мясной лавки. Заскакивай. Вы, гринго, ни хера не знаете о еде, пока не попробуете аутентико[275] уличное тако с мозгами.

— Заткнись и слушай. Кое-что случилось. Закрой бар. Не знаю, полетит ли всё здесь полностью в тартарары, но шанс очень велик.

— Это из-за вчерашних ушлёпков? Тех дохлых долбоёбов?

— Ага. Их гораздо больше, и я не знаю точно, сколько именно. Пока я их не найду, держись подальше от улиц. Когда закроешься, если кто-нибудь из твоих друзей захочет пойти домой, пусть идут. Но как только они уйдут, запрись, забаррикадируйся и не впускай их обратно.

— Ай Диос мио[276].