Сираторн нахмурился, садясь. — Вы нужны мне, Мирандель. Не оставляйте меня сейчас, чтобы я не ушел в себя. Я потерял шесть поколений своей семьи, когда был взят Аэрлофалин. Мы находимся в горниле. Кроме того что мы потеряли, мы потеряем гораздо больше, если поддадимся слабости сейчас. Будьте сильной, моя Мирандель. Мы отомстим за вашу сестру Иоланту и всех, кто погиб вместе с ней.

Боевая волшебница слегка кивнула, едва заметно. — Да, — прошептала она. — Мне жаль, что я так слаба, мой адмирал, но мне трудно. Я скучаю по ней.

Адмирал встал со своего трона, его мантия зашуршала, и шагнул вниз, чтобы положить руку на теплую щеку боевого мага. Он осторожно провел кончиками пальцев по ее длинным светлым волосам. Она так и не подняла глаз.

— Вы — моя сила, — тихо сказал он. — Вы придумали план, с помощью которого мы сможем лучше следить за Телдином Муром, и мы смогли использовать этот план, чтобы предупредить проклятых гномов о вторжении орков. Мне нужна ваша гениальность в этой темноте. Помогите мне найти способ сражаться с орками. Спасите нас.

После паузы боевой маг кивнула. — Да, мой адмирал. Ее голос был так слаб, что он едва услышал ее.

Сираторн улыбнулся. Вскоре он наденет Плащ Первого Пилота, в этом он был уверен. Тогда у него будет «Спеллджаммер», и орки по всему космосу почувствуют пылающее копье эльфийской ярости. Мирандель придумает что-нибудь умное. Теперь она его не подведет.

Он прижался губами к гладкому лбу Мирандель, когда его руки обняли ее, и ее худое тело прижалось к нему, ища утешения. Она была лучшей из всех боевых волшебниц, лучшей из всех жен, самой верной из любовниц. Жаль, что он не отвечает ей взаимностью, но она, конечно, знала это и принимала. В эти дни крови и войны не было времени для любви. Теперь оставалось время только для мести.

*****

— Ну что ж, — сердечно сказал Дайфед, садясь завтракать, — У меня есть для вас хорошие и плохие новости.

Телдин, Элфред, Сильвия, Гея и Гомджа, как один, остановились, обменявшись взглядами. Затем они отложили свои деревянные ложки и посмотрели в сторону гнома. Группа так тесно сидела в узкой столовой корабля, что Телдин боялся сойти с ума от клаустрофобии, если диета из пропитанных сливками зерен не убьет его первой. Гомджа сидел на полу возле стола, не в силах втиснуться в одно из нелепо тесных деревянных кресел, каждое из которых было прикреплено к стене. Тот, кто сидел на дальнем конце стола, был заблокирован в ловушку всеми остальными, кто занял место после него. В этот день, восьмой по счету из «Айронпис», в ловушке оказался Телдин. Воздух был слишком теплым и спертым, усиливая ощущение замкнутости. Его желудок ощущал тошнотворность и напряженность.

Одетый в ту же одежду, которую он носил с тех пор, как приземлился на «Айронпис», Дайфед набрал в свою миску большие ложки пропитанных сливками зерен, взяв их из парящего котелка, стоявшего на ближнем конце стола. Он глубоко вдохнул их безвкусный аромат, удовлетворенно вздохнул и сел рядом с Элфредом, который посмотрел на Сильвию с выражением — «почему я»? — и пожал плечами. Сильвия с трудом сдержала улыбку.

— Какие же новости? — спросил Телдин, не в силах больше ждать. — Ваши хорошие и плохие новости.

— Хм? — рассеянно произнес Дайфед, собираясь съесть первую ложку. — О! Да, конечно. У меня есть хорошие и плохие новости. Хорошая новость в том, что у нас скоро закончится еда. С этими словами он начал поглощать огромные ложки пропитанных сливками зерен, каждая ложка сопровождалась громким чмоканьем губ и звуками «Мммммм»!

Телдин почувствовал необъяснимое желание вскочить на стул, пробежать по столу и придушить неопрятного гнома. Он закрыл глаза и сосчитал до десяти. Но это не помогло.

— Полагаю, это можно считать хорошей новостью, — сухо заметил Элфред. Его миска была наполовину съедена, только чтобы избежать голодной смерти. — Итак, какие плохие новости?

Дайфеду потребовалось мгновение, чтобы сглотнуть. — Ах, — сказал он, выплевывая несколько зерен, — плохая новость в том, что мы не сможем ни держать курс, ни принимать душ. Он усмехнулся про себя. — На самом деле это самое смешное. Гном отправил в рот еще одну ложку своей пищи.

Наступила хрупкая тишина. Гомджа воспользовался паузой, чтобы осторожно поднять свое огромное тело с пола и набрать себе шестую миску серой массы за это утро. В отличие от всех остальных, кроме гномов, Гомджа, вегетарианец от рождения, любил пропитанные сливками зерна (гномы умеют готовить! — однажды признался он Телдину).

— Дайфед, — сказал Телдин, терпение, которого практически иссякло, — о чем вы говорите? Он знал, что все, кроме гнома, смотрят на него, и безуспешно пытался сдержать нарастающий гнев. Последние восемь дней он спотыкался о гномов в коридорах, находил их чинящими пружины посреди ночи под кроватью и втискивался в невероятно маленькие помещения, которые, очевидно, были построены для гномов и ни для кого другого. Элфред управлял делами на борту корабля, руководя гномами в их обязанностях, но он не мог быть везде одновременно. Гномы в эти дни были беспокойны, и не в своей тарелке, и они всегда и везде мешали.

Гея положила руку на плечо Телдина и сжала его, чтобы отвлечь. Телдин попытался расслабиться, довольствуясь тем, что представил себе, как было бы ужасно, если бы он поддался своим низменным побуждениям и начал выбрасывать гномов с корабля.

— Ну что ж, — сказал Дайфед, вытирая рот о некогда белую рубашку, — как только у нас закончатся пропитанные сливками зерна, нам нечем будет кормить двух гигантских хомяков-хамстеров на гидродинамической насосной станции. И мы будем вынуждены кушать их, а как только мы их разделаем, то, конечно же, некому будет крутить водяные насосы, так что наши душевые прекратят работать. И мы также не сможем соединить приводной вал рулевого гироскопа с насосной станцией, пока наши хомяки будут запекаться, если только мы, гномы, не заменим хомяков внутри гигантских колес насосов. Все очень просто.

Гомджа перестал кушать зерна и с отвращением сморщил нос при упоминании о гигантских хомяках. Гея выглядела совершенно пораженной, ее рот открылся от шока.

— А что будет, когда у нас кончится мясо хомяков? — спросила Сильвия, явно не ожидая ответа.

— Оо, фто-нипуть пфидумаем на камбуфе,— пробормотал Дайфед с набитым ртом. — Не пешпокойтесь оп эфтом.

— А мы не можем найти что-нибудь еще, кроме хомяков? — спросила Гея срывающимся голосом. Она повернулась к Телдину и потянула его за рукав. — Телдин, пожалуйста, поговорите с ними! Я умею готовить! Не позволяйте им этого делать! Сделайте что-нибудь!

Завтрак вскоре распался. Телдин удалился в свою комнату, добившись от гномов обещания, что они «сначала тщательно проверят камбуз», прежде чем подавать хомячье мясо. Через несколько минут он узнал, что Гея заперлась в гидродинамической насосной станции с Раффом и Виджетом, гигантскими хомяками, и отказывалась подпускать к ним гномов. Ему хотелось выпить чего-нибудь крепкого.

— У вас есть минутка, сэр? — донесся из коридора низкий голос Гомджи.

— Конечно. Телдин поднялся с тесной кровати, от которой у него болела спина, и потянулся. Он открыл дверь и впустил массивного гиффа внутрь, отойдя в дальний конец узкой комнаты, чтобы дать Гомдже возможность присесть на край кровати. Это была единственная мебель в комнате, достаточно прочная, чтобы выдержать вес гиффа. Тем не менее, кровать застонала и затрещала, когда Гомджа перенес на нее свой вес.

— Я разговаривал с одним из гномов по имени Лумфингер, сэр, — сказал Гомджа. — Он оказался начинающим магом, который говорит, что занялся волшебством как хобби. Я сделал его помощником рулевого при Сильвии, и он также помогает ей с навигационными обязанностями. Он говорит, что путешествие в «Пастушье Пространство» займет около тридцати дней после того, как мы войдем во флогистон. Я думаю, что мы должны использовать это время, чтобы обучить гномов и установить систему подчинения. Я был бы логичным выбором, чтобы вести их в бой, но я не хотел бы командовать кораблем. Для этого лучше всего подойдет Элфред. Не имея хорошего командира, это хлопотно, и это может повредить нам, если орки догонят нас.