— Мне ты больше нравишься без него. Так что можешь не тратить время, — ответил мужчина, вызвав мою улыбку.

— Ну вот, никакой романтики.

— А какая романтика в трусах? Романтика будет тогда, когда ты будешь кричать мое имя во время секса.

— Странное у тебя представление о романтике, — покашляла я.

— Ты потом его разделять будешь. Оля, всё, я пошел! Пока.

Я аккуратно сложила все документы назад. Путь до бассейна занимал больше часа, поэтому я решила заскочить в туалет. На этаже персонала он был совмещенным. Выйдя из кабинки, я наткнулась на Сергея.

— О, какие люди! А что это мы тут шаримся?

Я проигнорировала его, подойдя к раковине, но внимательно следила за его действиями в зеркало. Он прислонился спиной к стене, откровенно рассматривал мою попу. Я помыла руки, высушила, и хотела просто выйти. В это время он дернул меня за руку, заглядывая в глаза.

— Что? Не хочешь со мной общаться? Как по гостиницам со мной таскаться, так ты хотела. А сейчас что? А, недотрога?

— Да оставьте меня в покое, — я отдернула руку, делая шаг назад. — Просто забудьте о нашем знакомстве.

— Сама себя слышишь? Я тогда так возбудился, когда ты начала брыкаться, что пока я тебя не трахну, я не успокоюсь. Мне уже интересно, что с тобой не так. Целка? Фрик какой-то? Или просто любишь прокатывать?

— Просто я вовремя поняла, что вы — моральный урод, — грубо ответила я.

— Boy, — противно заржал мужчина (и как он мог мне понравиться?!), — если будешь продолжать дерзить, то наше рандеву состоится быстрее, чем ты думаешь.

Я поняла, что разговора не получится. Вышла из туалета, еле сдерживая себя, чтобы не побежать. Охране на вахте пришлось мне напомнить сдать ключ, так как я шла, не видя белый свет.

И уже в парке, на который выходили центральные двери клиники, я позволила себе побежать. Нет, за мной никто не гнался…. Только если призраки недавнего прошлого. Надо же было обратить внимание именно на этого урода! Хотя нет, внешне он весьма симпатичный. Ларисе такие обычно нравились: рыжий, с наглой ухмылкой.

Дети, как обычно, чутко уловили мое настроение, и быстро притихли. Я с обидой посмотрела на себя в зеркало в тренерской: вот так какой-то человек за 2 минуты испортил день мне, и тренировку детям. Я извинилась перед учениками, сказав, что приболела. Они дружно и по-детски непосредственно пожелали «выздоровлять». Я потрепала по пушистой шевелюре уходившего последним мальчика, он тихо шепнул «победа!», и я вытащила из кармана конфету-карамельку без сахара. У нас был такой ритуал: любой ребенок мог подойти ко мне, громко закричать или прошептать (но уверено!) слово «победа», и непременно получал конфету. Без сахара. Но они этого и не замечали. Главное — получить не само лакомство, а внимание тренера и почувствовать себя частью коллектива, соблюдая этот элемент корпоративной культуры.

Я с тоской посмотрела на календарь — еще сутки и он снова будет рядом со мной. Как же медленно тянется время…

Артем вернулся в среду рано утром. Я сквозь сон слышала, как открывается дверь, но сон был настолько крепким, что заставить себя встать я не смогла. Через пару минут я ощутила, как прогибается кровать под весом мужчины, и его холодные руки притягивают меня к себе. Холодная щека коснулась моего плеча. Я недовольно зафыркала. На улице явно было очень холодно: как хорошо, что мне сегодня никуда не нужно.

— Привет, соня, — прошептал мужчины, плотно прижимая меня к своей груди. — Ты такая теплая. Домашняя. Уютная.

Артем потерся носом о мою шею. А холодные руки проскользнули под майку, и прижались к животу. Я взвизгнула, пытаясь оттолкнуть мужчину.

— Артем! Холодно!

Но руки поползли выше, обжигая холодом грудь. При этом пальцы еле касались, что оттягивало полное соприкосновение с ледяными руками. Я попыталась ускорить неизбежное, и прижала мужские ладони к своей груди, чтобы сразу, за пару секунд, пережить этот коллапс.

— Тише ты, тигрица, — и рассмеялся.

Соски тут же затвердели, а от хриплого мужского смеха по телу прошла дрожь.

— Тема, — протянула я, — я так скучала. Никогда больше не оставляй меня. Все три дня как в тумане прошли, кажется, без тебя моя жизнь замирает.

— Обещать не буду. Но в будущем просто будешь ездить со мной.

Мне тоже нелегко далась эта поездка. В основном из-за непривычного для меня чувства…

— Какого?

— Я космополит. Я с раннего детства не чувствовал себя привязанным к одному месту. Дома родителей не стало, бабушкина квартира была временным прибежищем, семья Германа стала родной, но все же она вошла в мою жизнь достаточно поздно. Я с самого детства не ощущал того, что чувствую сейчас: меня тянет в конкретный город. И это потому, что здесь находишься ты.

— Ммм, — довольно замурлыкала я. — Это самое волшебное признание, которое мне доводилось слышать или читать.

— Чем занималась? Что произошло за эти дни?

— Подкорытов разбил губу об тумбу.

— Эм, как? При прыжке?

— Самое интересное, что нет. Просто пытался дотянуться до соседней тумбы, на которой стояла девочка, который он симпатизирует, чтобы дернуть ее за руку. Но не удержался и свалился прямо к ее ногам, зацепив при этом губой край тумбы.

— Несчастный влюбленный, — прокомментировал мой рассказ Артем. — Девочка оценила?

— Да, она сказала «Подкорытов дурак».

— Да, это уже оценка, — улыбнулся мужчина.

— Они друг друга стоят. Лена в прошлом году сломала палец, но не заревела. Он ее с того момента зауважал, и, наверное, тогда же влюбился, — ответила я. — Когда Герман прилетает?

— Завтра. И отец с ним. И тетка еще увязалась. У нас в семье без нее вообще никуда, — с ухмылкой сказал Артем.

— И? — намекнула я.

— И да, я хочу вас познакомить.

— А это не слишком? Столько психиатров на один квадратный метр?

— Скажу сразу, что, сколько бы мы не пытались, мы все ровно будем, пусть и подсознательно, отмечать какие-то особенности поведения. Но это не значит, что как только ты войдешь, сразу начнется прием у коллектива психологов. Отец специализируется на детской психологии, так что тобой не заинтересуется. Тетя Алла занимается исключительно феноменом агрессии. Остаюсь я. А я и так про тебя достаточно знаю.

— Хорошо, я поняла. Как поездка?

— Все подписал. Было скучно. Успел правда встретиться с парой знакомых, с кое-кем из одногруппников.

— Там были женщины? — осторожно спросила я.

— Да, конечно. У нас в группе было много девочек. Мы были исключением. Не знаю, как сейчас, а тогда психиатрия, по крайне мере, в нашей Сеченовке, считалась мужской специализацией. А к чему вопрос?

— Ты сейчас, конечно же, скажешь, что они все «замужем, с

детьми»?

— Не скажу. Это не имеет значения. Даже если бы они были свободны, я бы не допустил мысли о каком-либо общении с ними, кроме как дружеском. Потому что меня интересуешь только ты.

— Хорошо. Было глупо это спрашивать, но твой ответ было очень приятно слышать.

— Что еще, кроме разбитой губы, произошло?

— Да ничего, — замялась я, Артем точно не мог знать о стычке с Сергеем. — К Ларисе ходила, с мамой разговаривала, тренировки. Ааа! — вспомнила я. — Я же готовить пыталась!

— И как? — Артем приподнял бровь.

— Ну-у… Так… Нормально…

Мужчина громко рассмеялся.

— Если честно, то не очень, — призналась я.

— Я тебя научу.

— Правда? — оживилась я.

— По крайне мере, я попытаюсь, — ответил мужчина, отводя глаза.

Я шутливо шлепнула его по плечу.

— Эй, хватит! Я способная ученица.

— Это я знаю, — интимно прошептал Артем, целуя меня.

Артем уехал в центр, готовить открытие. Оно планировалось на пятницу. Большая часть дел уже была сделана: в «Фениксе» ждали только подтверждения директора. Как только за мужчиной закрылась дверь, я бросилась к телефону. Я не могла не сообщить подруге о том, что завтра Герман приедет не один, а с отцом и теткой. Это же настоящие смотрины!