«Затащила в дом, срывая одежду с себя и него, впиваясь в губы и запуская руку под его ремень».

Ника усмехнулась и вытерла рот, смахивая оставшиеся на губах капли воды, представляя, что это сделал он, и образ его пальцев, прикасающихся к её губам, вызвал новый приступ жара. Ещё при первой встрече она отметила, несмотря на грубость и мозоли, как красивы и крепки его ладони.

«И такие тёплые…»

Что бы он мог сотворить одними только руками с её телом? А языком? Или… Она судорожно вздохнула, полностью отдаваясь фантазиям. Будто одурманенная, она позволила им завладеть собой.

И Ника сдалась. Вернувшись в кровать, она стала прислушиваться к своим ощущениям. Закрыла глаза и представила, как мужские руки ласкают её бёдра. Она приподняла футболку, легко касаясь кожи. Та немедленно отозвалась, покрываясь мурашками. Приспустив пижамные штаны, рукой Ника скользнула в трусики. Сейчас не она запустила свои пальцы в тёплую влагу, а он. Ника видела, как его лицо исчезает между её ног, воображала, что всё, что она делала пальцами, делает его язык. Как он то ныряет вглубь, то обводит и давит на клитор, заставляя её изогнуться дугой. Её глаза были закрыты, но она видела его голый торс, крепкие мышцы, чувствовала, как его руки сжимают её ягодицы, от чего стон вырвался из её рта.

Дыхание участилось, она то усиливала давление, доводя себя почти до пика, то отпускала, чувствуя, как волна откатывается назад. Она ласкала себя представляя, что его член ритмично заполняет её и пронзает раз за разом, приближая к разрядке. Под конец она видела только его лицо, его голубые глаза. Стон вырвался у неё одновременно с приходом оргазма. Она прикусила губу, полностью погружаясь в свои ощущения, разливающееся по всему телу. Ника ощущала ритмичную пульсацию внутри, такую сильную вначале, но с каждой секундой медленно затухающую, чувствовала на своих пальцах липкую влагу.

Жар никуда не делся, но теперь он не приносил дискомфорта – теперь он был главным доказательством того, что Ника ещё жива, ещё так же чувственна, как и раньше, ещё полна страсти и желания.

Она лежала, глядя в потолок и улыбаясь. Дыхание постепенно восстановилось, но приятная нега не желала покидать её тело. Нет, сегодня она не мастурбировала. Сегодня у неё был секс с мужчиной. Никто этого, конечно, не узнает, но этим мужчиной был Генри Войт.

***

Ника проснулась поздно – часы уже показывали четверть второго – обняла подушку и покрепче укуталась в одеяло, желая ещё немного подремать. Улыбка не сходила с её лица, храня маленький секрет сегодняшней ночи, когда она представила полноценный секс с голливудской звездой. Такого не бывало с юности, когда в своём воображении царил любимый на тот момент актёр Райан Гослинг. Только Райан не жил в соседнем с ней доме и не был потенциальным и реальным объектом внимания, а Генри Войт, хоть и не был предметом её обожания, сейчас был в какой-то паре километрах от неё. Что, если она столкнётся с ним? Проявит ли смущение после всего, что между ними было? Ника засмеялась.

«Ничего не было, дурочка. Ты всего лишь приласкала себя, а его образ немного тебе помог».

Она отбросила эти мысли вместе с одеялом и бодро встала с кровати. Сварила кофе, закусила хлебом с сыром. Впервые девушка пожалела, что в хижине нет телевизора или обычного радио. Включить бы фоном приятную музыку и наслаждаться чашечкой крепкого напитка, любуясь северным пейзажем из распахнутых дверей. Благо, ветер сегодня был слабым и тёплым. В телефоне даже не было никаких песен. Он был совершенно новым, купленным перед отъездом. Стерильным, содержащим только два номера на экстренный случай.

Но надо было развеяться, возможно, даже порисовать, но из-за долгого сна Ника рисковала упустить свет, и нужно было поскорее выбираться из дома. Она быстро собралась, одевшись потеплей и перелив в термос ещё горячий кофе. Положила в рюкзак бумагу с карандашами, разделочную доску и пару бутербродов. Быстрым шагом достигла северного мыса, где открывался вид на соседний крошечный остров с крутыми неприступными берегами. Достав доску и используя её как мольберт, она, усевшись по-турецки на рюкзак, начала переносить на бумагу очертания скал.

Ветер приятно обдувал лицо, а солнце иногда выглядывало из-за облаков, согревая тёплыми лучами. Сделав пару набросков, Ника слегка перекусила и внезапно осознала, что впервые за долгое время чувствует себя хоть немножко счастливой. Даже несмотря на телефонный звонок, принёсший ей неприятные новости. В её душе поселилось спокойствие и лёгкость – так себя чувствуешь, когда от действия таблеток отступает сильная боль. Есть только она и этот момент, несущий в себе тишину и умиротворение.

Мирная вода сегодня благоволила, на волнах покачивались несколько рыбачьих лодок. По палубам сновали люди, распутывая сети, в то время как чайки в надежде на лёгкий улов кружили над суднами. Ника невольно любовалась этим спокойствием на море и занималась не столько рисунком, сколько созерцанием открывающегося вида.

В ногах и пояснице появилось онемение, а в пятках покалывало – слишком долго она сидела в одной позе. Пора было возвращаться. Она привстала с земли, отряхнулась и, уложив вещи в рюкзак, двинулась по направлению к хижине. Солнце клонилось к горизонту, свет уже уходил, а небо постепенно затягивало тучами. Девушка уже представляла, как, вернувшись, затопит камин, приготовит ужин и заварит чай, и мыслями уже поедала жаренную картошку с фрикадельками. Но, поднявшись на холм, увидела своего соседа. Он сидел спиной к ней на большом валуне, рядом с ним стоял открытый термос. Один, без собаки. Что ж, встречи с Войтом было не избежать – он сидел прямо на пути её следования.

Шаги он заслышал метров за пятьдесят и обернулся, явно не ожидая её увидеть. Улыбнулся и приподнял дымящуюся чашку в знак приветствия. Вопреки своим ожидания, Ника не почувствовала ни малейшего смущения перед ним.

– Привет, – она остановилась рядом, оглядываясь вокруг, – где ваш пёс?

Войт усмехнулся.

– Кажется, за кем-то погнался. Не знаете, какие здесь водятся животные?

– Ничего крупнее мыши, полагаю. За всё время я не видела здесь никого, зато слышала по ночам шорохи.

Он отставил чашку.

– Хорошая погода сегодня, не правда ли? – Войт произнёс самое банальное, что мог придумать. Но обычно ведь так начинаются все разговоры. – Гуляли вдоль северного берега? Увидели что-то новенькое? Говорят, океан там видится совершенно по-другому, чем с западного.

Он с хитрым прищуром всматривался в её лицо, надеясь, что она как-то среагирует на его шутку. Но лицо Ники оставалось серьёзным. «Как жаль», – подумал Генри.

– Да, повезло застать свет.

– Так вы рисуете? Художница?

– Да и нет, – Ника поймала себя на мысли, что Войт её специально вводит в разговор. Ну что ж, если она не хочет и в этот раз показаться невоспитанной, она примет такие правила. – Да, я рисую. И нет, не художница. Это скорее хобби. И полезное занятие, чтобы не терять навык в основной профессии.

– Можно я угадаю? – он встал с валуна. Закрыв и засунув в широкий карман термос, он развернулся к ней лицом. – Вы декоратор.

– Нет, но близко.

– Дизайнер! – Ника многозначительно приподняла брови, приглашая докончить фразу. – Дизайнер… Одежды!

– Интерьеров, – поправила она, приподняв уголки губ.

– Чёрт, – выругался Генри. – Почти угадал. Давно вы здесь?

– Часа четыре.

– Я имел в виду, как долго живёте? Вы же не местная, я прав?

– Два месяца.

– Откуда вы?

– Издалека, – размыто ответила она. Ей хотелось увильнуть от этого вопроса, как и завершить весь разговор.

Генри нахмурил брови, при этом улыбка не покидала его лица.

– У вас весьма приятный акцент. Не могу только понять какой, – он взглядом исследовал Нику, будто её лицо могло выдать её происхождение. – Вы очень стараетесь говорить с английским произношением, но ваше «r» более грубое и глубокое. Восточная Европа? Россия? Как вас зовут?