- Я бы обратил внимание на работу Большевистского центра, который маскируется под редакцию газеты «Пролетарий». Главными там у них симбирский дворянин Владимир Ильич Ульянов, инженер Красин Леонид Борисович, мастер по изготовлению бомб, Богданов (Малиновский) Александр Александрович, врач и идеолог партии большевиков. Присмотритесь и к их окружению. Рядышком должны крутиться Камо (Симон Аршакович Тер-Петросян), боевик и экспроприатор царских денежных средств, Коба (Джугашвили Иосиф Виссарионович), боевик и мастер эксов. Это главная группа, которая добывает деньги на существование партии. Если вы раздавите это гнездо, то революционное движение будет обезглавлено. И было бы неплохо, если бы ваши заграничные коллеги обратили внимание на скорое создание российских творческих общин на острове Капри в Италии, их вы узнаете по Максиму Горькому (Алексею Максимовичу Пешкову) и во французском городке Лонжюмо. Сами разберётесь, что и к чему. Просто следите за их окружением и вам все станет ясно.

- Откуда вы всё это знаете, Олег Васильевич? – изумился Скульдицкий.

- Не знаю, Владимир Иванович, - сказал я, - просто в голову пришло. Возможно, что я это знал раньше, а сейчас вот вспомнилось. Только не говорите об этом никому, Ваше высокоблагородие, вам никто не поверит, а с меня, как с потерявшего память, взятки гладки.

Не буду же я ему рассказывать, что нас в училище два года учили Истории Коммунистической партии Советского Союза намного сильнее, чем всяким там военным и другим наукам.

Я мог бы рассказать подполковнику Скульдицкому о Пятом съезде Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), который проходил в Лондоне с тридцатого апреля по девятнадцатое мая 1907 года. На съезде присутствовало триста три делегата с решающим и тридцать девять кандидатов с совещательным голосом от ста пятидесяти тысяч членов партии. От РСДРП было сто семьдесят семь делегатов. Восемьдесят девять большевиков и восемьдесят восемь меньшевиков. Сорок пять польских социал-демократов, двадцать шесть латышских соцдеков и пятьдесят пять бундовцев. Среди большевиков были Ленин, Бубнов, Ворошилов, Дубровинский, Линдов, Лядов, Ногин, Сталин, Цхакая, Шаумян, Ярославский и другие. В съезде участвовал и великий пролетарский писатель А.М. Горький.

Главный вопрос съезда – отношение к буржуазным партиям.

Ну не буду же я рассказывать об этом, не вызвав естественного вопроса: а откуда я всё это знаю? Так что, пусть сами работают по этому направлению.

Глава 29

Выйдя из административного здания, я направился в расположение роты учебного обеспечения, благо время уже клонилось к вечеру и к принятию пищи в составе подразделения.

Как только я вошёл в казарму, дежурный по роте подал команду «Смирно» и, печатая шаг, пошёл ко мне с рапортом:

- Господин зауряд-прапорщик, за время вашего отсутствия происшествий в роте не случилось!

Я подал команду «Вольно» и сделал замечание дежурному, что не за время моего отсутствия, а за время его дежурства. Моё присутствие не избавляет от нарушений дисциплины, за что я по голове гладить не буду.

Дежурный по роте готов был на всё, чтобы я прошёл дальше в казарму, и я не стал его томить. Весь личный состав стоял толпой и ждал меня.

Как только я подошёл к солдатам, меня со всех сторон стали поздравлять, а командир первого отделения первого взвода младший унтер-офицер прямо сказал, что они сразу поняли, что меня прислали командиром в нашу роту.

Вот он источник информации о моём назначении, вчера выпорхнувший за ворота кадетского корпуса. Ладно, просто будем иметь в виду.

Старший унтер-офицер Каланчов пригласил меня в свою комнатушку и показал на офицерскую форму, которую уже получили и принесли мои подчинённые, работающие в службах тыла.

- Вот, господин зауряд-прапорщик, распишетесь здесь в накладной за имущество, а завтра мы отнесём на склад солдатское обмундирование, как ненадёванное, - сказал старший унтер-офицер.

- Я передал генерал-лейтенанту Медведеву вашу просьбу о переводе в нестроевые унтер-офицеры, так что ждите решения, - сказал я.

Каланчов поблагодарил меня и вышел.

Я присел к столу и задумался. Столько событий за одни только сутки. Почему-то вспомнились слова Наполеона о том, что они проиграли потому, что победили на всех фронтах. Но я не Наполеон и не победил на всех фронтах. Мне пришлось упорно работать, чтобы подготовиться к экзаменам пусть даже по пройдённому материалу. Я могу предложить любому человеку с высшим образованием сдать экзамены за среднюю школу. Думаете, что он сдаст? Не сдаст. Без подготовки не сдаст. Для этого нужно серьёзно готовиться. Пришлось вспоминать математику и приспосабливать её к уровню сегодняшних знаний, чтобы, не дай Бог, не сделать открытие, достойное Нобелевской премии. Хотя, математикам Нобелевскую премию не присуждают. Есть какой-то аналог такой премии специально для математиков. По-моему, это Филдсовская премия и основана она в 1924 году.

Я снял гимнастёрку, отцепил погоны зауряд-прапорщика и быстро снял остальное обмундирование, вспоминая, как я в первый раз надевал свою офицерскую форму. Ощущение было такое же. Надел всё новое, в том числе и нательное бельё – рубаху и кальсоны, так как уже наступала осень и бельё было положено всем. Надо будет запастись трусами и майками на тёплое время года, так всё-таки удобнее, чем кальсоны. Брюки полушерстяные с кантами, китель со стоячим воротником, красные погоны Сибирского казачьего войска с продольным обер-офицерским галуном серебристого цвета и золотой звёздочкой, позолоченным металлическим вензелем императора Николая Второго, присвоенным кадетскому корпусу. Офицерская фуражка с офицерской кокардой точно по размеру. Ремень поясной. Кобура офицерская, шнур револьверный офицерский, шашка офицерская с офицерским темляком и портупеей. Мне не полагались только эполеты на парадную форму. Нужно будет купить себе револьвер. Револьвер – это личное оружие офицерского состава, поэтому его полагалось покупать самому. Револьверы были не у всех, некоторые офицеры покупали себе модные «браунинги» и «люгеры». И, кроме того, мне разрешалось посещение театров и синематографов, а также разрешалось ездить в вагоне конки и трамвая, а не на открытой площадке, как нижним чинам.

Надев всё принесённое мне, я прицепил на грудь две георгиевские медали по центру груди и вышел к личному составу.

Солдаты охнули. Я и сам охнул, посмотревшись на стоящее в казарме с незапамятных времён старое зеркало. На меня смотрел молодцеватый офицер с шашкой на левой стороне и с двумя серебряными медалями. Фуражка сдвинута немного на правую сторону, но кокарда была строго по центру лба. Хромовые сапоги щелкали именно по-офицерски.

Ловко повернувшись, я крикнул:

- Дежурный, время?

Дежурный посмотрел на часы и доложил, что без пяти минут семь часов вечера.

Я дал команду взводным унтер-офицерам строить роту для приёма пищи.

С песней рота пошла на ужин. Я проверил, как идёт приём пищи и передал командование старшему унтер-офицеру Каланчову, а сам пошёл к дежурному офицеру по корпусу.

Новым дежурным по корпусу был капитан Дёмин Фёдор Петрович, тот самый, с которым мы сегодня днём скрестили шашки в спортивном зале. Он был преподавателем физической подготовки и фехтования, а также подписывал финансовые документы роты учебного обеспечения.

Я доложил ему о том, что рота учебного обеспечения находится на приёме пищи, происшествий в роте не случилось и испросил разрешения отбыть на квартиру.

- Быстро вы обмундировались, господин зауряд-прапорщик, - улыбнулся капитан Дёмин. – Как вам удалось за одни сутки завоевать целую роту?

- Даже и не знаю, Ваше высокоблагородие, - сказал я. Капитан хоть и относился к категории обер-офицеров, но титуловался как штаб-офицеры высокоблагородием. Уставы нужно знать и чтить. – Вероятно из-за того, что я прекратил неуставные отношения в роте. Каждый суровый судья уважаем всеми людьми, если он судит по закону и по справедливости. Вот, возможно, всё из-за этого и произошло.