– …идеалисты… – заключил я и включил фильм с названием-отсылкой на карты таро, его мне посоветовал один друг, коих, впрочем, осталось не очень много.

Вечер перекатывался в ночь, стакан виски спустя я оказался в кровати.

Мы бежали под хруст иссушённой плоти под ногами, на залитом кровавым заревом горизонте уже виднелись её очертания. На душе было страшно, но нельзя останавливаться, я видел, как многие падали замертво и превращались в мёртвый настил моста из тысяч тел. Если и есть путь к спасению, то он впереди.

Я чувствовал, как из каждой раны вытекает моя жизнь. Всё в мире уже предрешено. Осталось только убедить небо в своей правоте – и победа будет за мной! Истощённые и нагие люди начали меня опережать, они яростно толкались, выбрасывая друг-друга в густую чёрную бездну внизу, куда не добирается свет алого солнца.

Мы приближались к ней, скованной цепями богине, парящей в бесконечном зловонном ужасе. Я видел само её лицо, и ноги в последнем рывке перестали изнывать, и заметна стала рваная кромка моста…

На бегу я вонзил свою руку в грудь и вырвал собственное сердце, я упал перед ней на колени, моля о хотя бы секунде её внимания. Тогда я открою свой чёрный иссохший рот и скажу, что я был одним из тех, кто с верностью сражался за неё. Я слышал удары своего вырванного сердца и ощущал его мерзкий запах.

Я всегда помнил её нежный голос, наполнивший мою жизнь смыслом и надеждой… Но сейчас она молчала.

Вдруг с пронзительным криком кто-то прыгнул с края, пытаясь коснуться её, но лишь размахивая руками отправился в бесконечный мрак. Цепи, сковывающие богиню, натянулись, и будь я трижды проклят, если не увидел на её лице злобную улыбку, её чистый свет начал удаляться, и только я, уже мертвец, увидел насколько он бессмысленен и пошл. Позади я услышал тысячи стонов, они захлестнули меня, втоптали в иссущённые тела, и страшные узоры трещин прошли по моим переломанным рукам.

…

Проснувшись я записал свой сон – одна из немногих моих привычек, которая не сведёт меня в могилу.

Определённо, это чип воздействует на меня, пятьдесят процентов мощности дают мощный заряд удовольствия, как после хорошей выпивки.

К счастью, работа началась – счастье впрочем ощущалось бы и в случае полного рабочего завала. Этот сон – подарок судьбы, мне не придётся лишний раз что-то придумать, моё воспалённое подсознание сделало всё за меня. На самом деле работы не так уж и много, шесть дней расслабленной и ненатужной работы на это хватит с головой.

Сейчас нужно заложить грубый фундамент из готовых пресетов. Многие, кто впервые пытался создать экспозицию, на этом шаге и останавливались, и только некоторые грубо дёргали ползунки настроек. Для них эти программы кажутся слишком сложными и громоздкими. Но по сути большая часть грубой работы лежит на плечах встроенной нейросети, она отлично справляется со своей задачей, но это и вносит некоторые стандарты для работы самого автора.

Создание экспозиции во многом не отличается от создания куклы. Сначала нужно сделать грубый набросок – мой сон под это подойдёт. Затем соорудить скелет – из пресетов я достал модель акведука и вытянул его насколько это возможно, вскоре я покрою его слоем иссушённых тел, обозначил снизу бездонную бездну, так же изменил небо на осенний вечер. Впрочем следующими этапами заниматься мне не сегодня.

Меня очень беспокоили опоры акведука, во сне мне не довелось заглянуть под полотно моста, но любопытный зритель точно осмотрит сцену со всех сторон… Зависший в воздухе мост точно не будет красив… Тогда придётся покрыть и опоры слоем тел, работы прибавится значительно – в голове уже возникли отчаянно тянущиеся вверх руки и застывшие в боли лица прижатых сотнями других тел – над этим придётся работать вручную.

Под вечер начал думать о том, что бы использовать за исходник для тел. Наткнулся на модели жертв холокоста – какому придурку пришло в голову оцифровать заключённых концлагерей? В любом случае они отвечали моим требованиям в истощённости и пустоте взгляда.

Вдруг меня прорвало на мерзкий старческий смех. Что-то жестокое и бесчеловечное не могло удержать хохот от вида скелетоподобного еврейского мальчика. Слишком чуждый образ для мира, где уже сотню лет голода не существует, по крайней мере в странах, до которых СМИ есть дело. Проклятый чип опьяняет меня! Быть может я прав в своих опасениях…

Перед сном я долго смотрел на город, кажется, теперь я видел намного больше, будто понимал его низменные мотивы продолжать жить. Когда Джули предложила мне выпивку, я отказался и лёг спать.

– Ха-ха-ха-ха! Семьдесят пять процентов! – с неровным дыханием вскочил я с кровати. – Джули, подъём, железяка! – она что-то пробубнила в ответ.

На часах светилось «5:17», мутный рассвет покрывал линии города неровным блеском.

Из меня пышет энергия, я бы мог перевернуть Землю… Впрочем не нужно забывать о том, что я все ещё нуждаюсь в пище.

– Джули, приготовь завтрак, – скомандовал я, переведя дух.

Я редко вижу, как она готовит своими механическими клешнями, мой распорядок зачастую одинаков, поэтому она знает к какому моменту начать работу, но не сегодня. В её отточенных, противоестественных движениях было что-то завораживающее. Моя овсянка готова, последний штрих был плевок черничного джема из тюбика на верхушку.

– Джули… – почувствовал я наплыв раздражения – …ещё джема.

Она произвела второй плевок

– Мало! – третий.

Я не выдержал и вырвал тюбик из её трёхпалого манипулятора, и выдавил всё, что оставалось, в миску.

– Внести ли мне поправки в дневной рацион? – безэмоционально произнесла Джули.

– Не смей меня ограничивать! – крикнул я и воткнул ложку в тёмно-фиолетовое месиво.

– Я приму это к сведению, – через несколько секунд она продолжила. – Вы ведёте себя не обычно. Вас что-то тревожит? Вы хотите это обсудить? – ты меня и беспокоишь, тупая машина.

– Нет, оставь меня в покое, – сказал я и принялся за еду, изредка чуть ли не похрюкивая от удовольствия.

Ха-ха! Черничный торчок! Да я уже почти как самый настоящий наркоман, пустился во все тяжкие за любыми удовольствиями!

Такой, каких сам всю жизнь презирал, и которых на добрые лет сорок уже пережил, по крайней мере из ровесников. Хотя теперь вполне понятно, если твоя жизнь состоит из сплошных удовольствий, то отказа ты не потерпишь…

Время браться за работу.

Я набросал грубую текстуру поверхности моста из тел, но с ней были некоторые проблемы: программа считала тела плоским рисунком и никак не хотела сохранять их объём, а выкладывать тела по всей площади моста было бы невероятно долго.

Тогда я решил пойти на хитрость и уменьшил мост до размеров расчёски, а затем при помощи функции микрорельефа, покрыл его телами, не потеряв в качестве после увеличения. Однако всё по-прежнему выглядело неестественно, я добавил лёгкую, костяного цвета дымку, чтобы скрыть лёгкие огрехи.

Теперь можно добавить артефактов – особенностей в текстуре, за которые хватается глаз, чтобы разнообразить вид. Тут мне потребуется агония, ужас, но одновременно с этим и безумное стремление. Я решил обратиться к наиболее эпическим позам смерти, в этой работе можно отступиться от жестокого, но скучного реализма. Ещё поздним подростком я уяснил, что в реальной смерти нет ничего завораживающего и тем более красивого…

Правда для этого пришлось увидеть не один нож, петлю и разогнанный до скорости пушечного ядра автомобиль. Хотя на самом деле я был этому даже рад. Ведь каждому приходилось задумываться о смерти, если сознание и позволяло допустить факт своей смертности, то она казалось чем-то эпическим и невероятным. Чтож… Ты далеко не буддисткий монах. Судьба смешает тебя с дерьмом и низвергнет до самых жалких проявлений.

Я провозился с артефактами большую часть дня, даже используя помощь нейросети, которая по моим действиям предлагала варианты, что позволило мне приступить к опорам. Однако из-за уже давно пустившей метастазы в мышлении лени – часто принимаемой за гибкость мышления и креативность – я пришёл к идее заменить трудоёмкие опоры гигантскими руками титанов. Пока что они глупой колонной стояли вдоль моста, поддерживая его ладонями, но у меня уже появился замысел, как это обставить.