Властный холодный голос Нерейвы она услышала ещё издалека, как и вкрадчивый, принадлежащий Нортону. Мужчина явно сдерживался, и в каждом его слове слышался отголосок глухой злобы. Разговор протекал в библиотеке, точно там. Расположение комнат Лисса запомнила лучше, чем заголовок её первой напечатанной статьи.

— Хронимара тоже считает это неплохим исходом. Не слушаешь родную мать, так прислушайся к Столетт! Она-то подольше тебя живёт и знает старого хрыща.

— Можешь сколько угодно сотрясать воздух, матушка, но всё уже давно решено. И ни ты, ни эта… Столетт этого не изменят.

Лисса замерла за створками дверей, тронув массивную ручку. Годами выдрессированное чутьё так и подмывало постоять и послушать ещё немного, заглушая слабый оклик совести.

— Ну чего тебе стоит подождать каких-то лет пять? Старик сам откинется или один из племянников подмешает ему крысиный яд. С какой стати впутывать в это семью! Не думаешь о себе, так подумай о детях и о… о ней тоже, — ЧарДольская покачала головой, ну надо же с какой теплотой о ней отзывается бывшая покровительница.

— А о ком я, по-твоему, и думаю, дорогая матушка?

— О куске, который заглотишь и который не войдёт в рот!

Кажется, Нерейва хлопнула по чему-то, во всяком случае, раздался глухой шлепок. Лисса понадеялась, что этим «чем-то» оказался не её муж. В детстве, помнится, матушка любила давать подзатыльники.

— Ну я хотя бы не решаю за своих детей, с кем им связать судьбу! — Нортон явно вспомнил первый брак с Нирой, спланированный Нерейвой.

— А мог бы!

Наступила тишина, столь вязкая, что женщина забеспокоилась. Если Нерейва потянет руку в её семью, то она не посмотрит на былые авторитеты и заслуги.

— А мог бы и решить, — между тем продолжила Нерейва, — свел бы Василису, раз уж ты поставил на неё все карты, с этим мальчишкой Драгоцием. У них семейка ещё та, признаю, но наша девочка бы навела там порядок…

Больше Лисса терпеть не могла. Тупая, острая ярость шевельнулась в ней, как обычно, если кто-то затрагивал её детей, в особенности Василису. Дверь чуть не влетела в стену, и только остатки выдержки заставили ЧарДольскую придержать ту в последний момент.

Нерейва и Нортон замерли с совершенно разными эмоциями на лицах: у первой сквозь сетку морщин явственно читалось раздражение, а у второго — холодная насмешка.

— И много ли ты слышала, дорогуша? — миссис Огнева развернулась, шурша по полу чёрной парчой.

— Достаточно, чтобы задаться вопросом, какое вы имеете право лезть в чужую семью.

Лисса выпрямилась, вставая рядом с Нортом. В огромном зале с пыльными шкафами и высокими окнами горела лишь верхняя люстра, превращая всё помещение в декорации к исторической хронике. Так и представлялось, как из-за стены вылетит приведение с отрезанной головой и начнёт раздавать поклоны. Но место приведения вполне может занять и эта сухонькая старушка, по подбородок укутанная в чёрное платье. Будто траурное.

— Странно слышать подобное от девочки-приживалки. Что, годы прошли, успех вскружил голову и ты позабыла, из какой дыры откопал тебя мой сын?

В щёки ударила кровь, и Лисса резко выдохнула. Эта мегера всегда знала по чему бить.

— Довольно, матушка, — Нортон старался говорить куда сдержаннее, чем до её появления. — Лисса моя жена и я не потерплю оскорблений в её адрес.

— А значит, в адрес родной матери потерпишь!

Эфларуса ради, сколько же в них троих гордыни, спеси и старых обид! Такой нарыв можно скрывать бесконечно, и всё равно белесый гной будет все лить и лить, отравляя воздух.

— Я не хотела вас оскорблять, — выдохнула ЧарДольская, — просто выразила позицию касательно моей дочери и вашего влияния на неё.

— Которую минутой ранее подслушала под дверью, как уличный воришка… впрочем, иного от тебя я и не ждала, — Нерейва откинула предложение о мире, как путавшийся на дороге камешек. — Но будет интересно послушать, чем таким вас всех не устраивает мой план. Вы же не собираетесь вечно держать дочку под колпаком из трогательной родительской заботы?

Нортон перевёл взгляд на Лиссу, словно говоря, это ты, ты хотела, чтобы мы приехали сюда, так почему я должен расплачиваться.

— Матушка считает, что получить Фэшиара Драгоция в зятья — это предел наших мечтаний, — в конце его губы дрогнули, словно в конвульсии. — А я же придерживаюсь мнения, что время династических браков осталось лет эдак… двести назад, а сейчас люди скрепляют сделки несколько иначе.

— Твоя лиса прекрасно всё слышала, не стоит ей подыгрывать.

Сын и мать вновь сошлись в молчаливом, но отчаянном противостоянии, пока Нортон первым не отвёл взгляд. Видимо, даже его упрямство было бессильно перед этой женщиной.

— Причем тут Хронимара Столетт?

Лисса ждала очередной колкости, но Нерейва в кои-то веки решила ответить ей:

— Притом, дорогая моя, что никакой развод не компенсирует ей десять лет мучений от брака с Астрагором. И конечный итог, где бывший муженёк обходит родного сына и отдаёт всё какому-то левому племяннику, кажется слабым утешением.

— Хронимара хочет видеть главой Змиулана Рока Драгоция и даже готова поспособствовать нам в… в том самом деле, о котором мы говорили. Но, пока его официальном преемником является Фэшиар, о таком говорить не приходится, — Нортон потёр виски, видимо все эти внутрисемейные склоки достали знатно.

— Какая радость, что не только в нашей семье творится мара знает что, — не удержалась Лисса. — Драгоции не отстают.

Мужчина покачал головой, но, кажется, шутка ему понравилась.

— И я предлагаю твоему мужу не лезть в это болото, а постоять в сторонке и посмотреть, кто первым кого утопит… в конце он даже по-геройски сможет подать руку последнему выжившему, вытащив его из трясины. Уж ты-то должна меня поддержать, Лисса!

Шрам на груди, спрятанный под слоями ткани и новой кожи, отдался глухой болью.

— Я верю в Нортона и в то, что он знает, во что ввязывается, — так и хотелось добавить, вам бы тоже не помешало, матушка, но Лисса сдержалась.

Она скорее почувствовала, чем осознала, как Огнев мимолётно провел по её запястью.

— Парочка упрямых гордецов, стоящих друг друга! — Нерейва поджала губы, понимая, что уже проиграла. — Я вас предупреждала, но что значат слова стариков, когда молод и, кажется, будто покорится весь мир.

Не так уж мы и молоды, печально подумала Лисса, вспомнив первые серебристые ниточки у себя на висках. Но отчего-то именно сейчас, в этот вечер хотелось забыть о них.

— Добрых снов, Нортон… Лисса. Если соберётесь рано уезжать завтра, то уж потрудитесь заглянуть попрощаться. Кто знает, когда свидимся в следующий раз, — она явно хотела что-то добавить, но смолчала. Все в комнате и так уловили скрытый намёк.

— Ты зря переживаешь, матушка.

ЧарДольская ещё раз окинула взглядом эту женщину во всем чёрном. По чему она могла скорбеть? По тому, что уже случилось или по тому, что только грядёт…

Они вышли в сад, полный звуков и запахов. Нортон держал её под руку, и свет от древесных фонариков делал его волосы платиновыми. Лисса улыбнулась, с удовольствием разглядывая мужа… подумать только, после стольких лет ссор, недомолвок и разлук она всё же стала его, а он — её. Будто судьба вела их друг к другу, каждый раз давая шанс уцепиться и начать всё с начала.

— Нам не стоило сюда приезжать, — проворчал Нортон. — Она ни капли не изменилась.

Под этим «ни капли не изменилась» он имел в виду «всё также считает тебя ошибкой». Захотелось укутаться в шаль, так как ветер подул с озера, неся пробирающую изморось.

— Главное, что Нерейва, беспокоится о детях и о тебе.

— О нас всех, — Нортон покрепче сжал её ладонь, — но ты только слышала? Фэш Драгоций… этот напыщенный малолетний засранец рядом с Василисой.

ЧарДольская усмехнулась, вдыхая полной грудью. Они вышли на какую-то неизвестную ей тропку и теперь брели, сами не зная куда.

— Ты говоришь как ревнивый отец.

— Ещё немного и я подумаю, будто вы заодно…