Ланшафт казался недвижим. Деревья, кусты, ветки и листья. Все как и везде. Чирикали птицы, летали жуки и ползали букашки. Всё как и везде - природа. Но вдруг, его сердце заколотилось словно бешеное, а глаза расширились с ужасом. Он увидел кого-то. Нечто высокое, не менее 180 см. ростом. Тело и лицо были закрыты густыми рыжими волосами, растущими из головы и доходившими до колен. Ноги - худые, длинные. А руки… Давид покрылся мертвенной бледностью, не в силах оторвать взгляда от двух локтей и кистей, что свисали с левой его стороны, не в силах спрятать себя среди волос. Смотрел неизвестный на лошадей, наездника и не шевелился.

Тревога достигла пика. Давид тут же ударил коня пятками по бокам. Животное будто ждало этого минимального толчка, дабы начать бегство от неизвестного существа, что с любопытством их разглядывало. Конь встал на дыбы, громко начав ржать, будто завлекая своих собратьев. Существо испуганно скрылось в лесу. Наездник вцепился в гриву и тело как никогда. Лошадь в тот же момент развернулась и со всем страхом помчала в лес, на запад, ведя их небольшой табун куда-то далеко вперед, подальше отсюда. Наездник с ужасом прижался к черному телу, вообще не разбирая куда тот его несет. Спину, бока и ноги часто царапали близлежащие ветви, которые они с легкостью ломали на такой скорости.

Пробежав так порядка двадцати километров, лошать резко затормозила и Давид, не готовый к такому, просто вылетел вперед, лишь чудом не убившись о первое попавшееся дерево. Брезгливо фыркнув на человека, жеребец развернулся и направился с другими лошадьми в другую сторону. Король посмотрел ему вслед, держась за голову и совсем не понимая такого поведения. Осмотрелся. Вокруг все еще был лес. И этот лес пугал. Поднялся. Не имея с собой совсем никакого оружия, решил идти на север, определив стороны света по древесным грибам, что росли тут на пяти деревьях.

К вечеру, правитель стал слышать голоса. Проходя помеж ветвей и паутин с муравейниками, он различал знакомый говор. Желудок и голова болели от голода, тело - от усталости и недостатка сна. Король перебирал ногами идя буквально на смерть, к этим неизвестным голосам. Не прошло и двадцати минут, как он вышел на опушку. Вокруг сновали пограничники, наблюдая за лесом и выходящими оттуда зверями. Стояли несколько синих палаток, в одной из которых уже готовили ужин, чей запах разносился повсюду. Давид замер, расплываясь в благодарной и светлой улыбке. Он был голый, весь в грязи и саже, с порезами и синяками от веток и коня. Голодный, холодный и почти одичалый, но живой… Живой и практически невредимый. Он упал на колени, начав истекать счастливыми слезами.

Воины наконец заметили его, приготовили арбалеты с мечами.

- Кто такой? - грозно послышалось от пограничника.

Давид с усилием воли открыл глаза и поднялся:

- Люди… - с благодатью направился к ним.

- Кто такой? - все также спросили его, направив на беззащитное тело стрелы.

- Я король Кроми́и, - потешно улыбнулся, став на месте.

- Его величество сейчас в Грэзэ́. Говори кто ты, иначе пристрелим.

- А сейчас мы далеко от Грэзэ́? - задумался тот.

- 40 километров, если не больше.

- Ого. Далеко меня занесло…

- Кто ты?

- Давид Ястреб, - пожал плечами. - Вчера я отправился на охоту и меня схватили дикари.

- Байки… - небрежно протянул воин.

- Позовите своего командира. Он должен знать меня в лицо.

- Сейчас позовем…

В течении пяти минут к обнаженному вышел упитанный мужчина тридцати лет.

- Мне говорят, что ты королем нашим назвался, - взялся тот за ремень двумя руками, поддерживая круглый живот.

- Не назвался. Я действительно Давид третий. Вчера я выехал на охоту с другими дворянами и нас всех схватили дикари. Графа Ло́ни застрелили в спину, остальные в плену. Меня пытались сжечь, но я каким-то образом уцелел и сбежал.

Командир неуверенно осмотрел грязное и молодое тело:

- Докажи, что ты наш король. Таких голых дикарей нам не разрешено пускать через границу.

- Каких доказательств вы хотите?

- Покажите свою роспись.

Тот потешно улыбнулся:

- Дайте бумагу и чернила, - пожал плечами.

Мужчина кивнул одному подопечному:

- Принеси.

Когда Давид наконец показал как он расписывается и командир сравнил подпись с подписью на королевском приказе, воины скопом поклонились и извинились за это недоверие.

- А теперь накормите меня и оденьте. Я два дня не ел, - расслабленно выдал он на главного.

- Мои люди сейчас нагреют воду, чтобы вы помылись, - кивнул какому-то подопечному.

- Хорошо, - пошел в лагерь. - У вас тут готовят что-то, - принюхался к каше, чей запах распространялся повсюду.

- Не думаю, что вашему величеству стоит эту стряпню есть, - поспешил следом и пристроиля рядом.

- Я не такой привередливый как вы думаете, - заглянул в палатку с исходящими от нее запахами и немного удивился.

Куховарила молодая женщина. Она быстро резала морковь, готовясь бросить ее к почти готовой и разваренной крупе.

- Какой бы неблагородной вам не казалась эта еда, - прошел внутрь король, - не забывайте, что я не ел два дня и, - проглотил набравшуюся слюну, - я готов съесть всё. Милейшая, - приблизился к ней со спины, - а когда вы закончите?

- Когда закончу, тогда и закончу. Недолго осталось, - бросила корнеплод в чан и хорошо перемешала содержимое.

Не в силах удержаться, Давид приблизился и заглянул к пище. Жадно проглотив слюну, он продолжил:

- А сама каша уже сварилась? Дайте мне хоть что-то. Я катастрофически голоден.

- Да, Ань, дай что-то. Хоть хлеба кусок, - подключился командир.

- Да, - взглянул на него голый правитель, - хлеб это было бы неплохо.

Краем глаза заметив подозрительно светлое пятно рядом с собой, девушка сделала минимальное движение глазами, прежде чем заметить, как рядом с ней находится абсолютно голый мужчина. Кухарка вскрикнула, отскочив назад и, не глядя схватив разделочную доску, врезала ею прямо по щеке Давиду. Королевское тело рухнуло между ней и командиром словно мертвое. Мужчина вытаращил глаза, глядя на грязную спину.

- Аня, - шокированно начал, - это король наш.

- Король? Какой король? - пугливо пролепетала та.

- Давид, дура, - нагнулся к нему. - У нас много королей что ли? - раздраженно поднял его и потащил к столу со скамейками. Кивнул на улицу: - Эй! Притащи воды! Наша кухарка Давида вырубила!

Проснулся правитель лежа на обеденном столе от того, что на него брызгали холодной водой. Сморщившись и взявшись рукой за голову, молодой человек поднялся. Лениво осмотрел всех:

- Дайте мне лошадь и я уеду в Грэзэ́, - спустил ноги на скамью. - Еще одного такого удара я не выдержу…

Король хотел было встать и спуститься на земь, но ноги его не выдержали и он упал на чьи-то воинские руки, что успели подхватить знатное тело. Повиснув на ком-то, Давид содрогнулся, в попытке что-то вырвать, но так как желудок был пуст уже второй день, из него вышла только желтая слизь. Глаза прикрылись. Он снова собирался потерять сознание.

Пограничники помогли Давиду помыться и одеться, поесть, попить, уложили спать. На утро, молодому человеку было не лучше. Этот удар доской по голове был откровенно хуже того, что случилось с ним ранее. Король хотел лежать и оправляться после всего пережитого, а не трястись на лошади по пути в замок. Спал он на земле, в чьем-то спальном мешке, точно также как и другие солдаты. Одет он был сравнимо с их нарядами. По приказу командира, один из подопечных оседлал самую быструю имеющуюся лошадь и помчал в Грэзэ́, дабы оттуда прислали карету для перевозки его величества. Экипаж прибыл после обеда. У Давида к тому времени поднялась температура и тело его покрылось гусиной кожей. Перекочевав в карету прямо в мешке, его величество прибился к стенке, закрыв все окна, и хорошо закутался в плед, который ему дали на дорогу. Командиру за хлопоты отсчитали 10 га. Тот в алчной благодарности раскланялся перед королем, прежде чем кучер залез на свое место и со средней скоростью (дабы короля не укачало) поехал обратно. К замку они прибыли почти к вечеру.