- Почему ты сразу не сказал, что дело в мохнатом монстре, вместо того, чтоб говорить о животных?

- А может это животное! Я не знаю! Оно лохматое и с четырьмя руками! Ко Фрамалака! Этот монстр может убить тебя! - неожиданно сжал ее в объятиях. - А я этого не переживу!

- Я уж точно.

- Не шути так! Ко Фрамалака! Я хочу защитить тебя! - перенес ее на свои колени, крепко обняв и прижав к груди, скрывая ото всех большими руками.

- Ко Моису, - вздохнула та, - ты не самый умный…

- Ко Фрамалака, - печально выдал, - зачем ты так?

- Зато самый заботливый, - легла на ключицу головой. - Я не буду ходить в лес, но ещё пару месяцев я просто так не выдержу, - закрыла глаза, положив руку на его горячую грудь.

- Я тоже не выдержу…

Та впилась когтями в кожу:

- Это было обидно.

- Прости, - устало взглянул на нее. - Просто эти скандалы…

- Как будто я не устала из-за твоих запретов, - посмотрела вверх, расслабив руку.

- Пошли на речку?

- Зачем?

- Не знаю. Перейдем на тот берег…

- И попадем к Шра.

- Да, - отвел взгляд. - Попадем к Шра. Или можем спрятаться в поле. Оно большое, нас точно не найдут.

- Зачем? Я не хочу сближаться у всех на глазах.

- Нет, я просто хочу отдохнуть с тобой, без твоих криков, - опустил голову и положил лоб на лоб. - Я же люблю тебя…

- Я тоже люблю тебя. Но если Первый ночует у бабушки, может мы просто дома посидим?

- Думаешь?

- Да. Я тоже устала от всего этого, - положила голову на грудь. - Будем просто сидеть и отдыхать. В тишине, - закрыла глаза.

- Да. В тишине, - ласково ее обнял и взглянул на угли.

На протяжении дня и вечера, мужчины собирали дрова, поленья и другие творения природы, что будут хорошо гореть. Построив маленький помост вокруг обгоревшего шеста в центре пепелища, все всё сложили, полили горючей смесью и приготовились к очищению вождя людей в металле. Давида привязали к столбу пока он все еще был без сознания, так что проснулся молодой человек будучи уже окутанный дымом.

Вокруг было темно, слышался тихий гул людей, под ногами потрескивали бревна. Опустив широкие глаза на огонь, король с ужасом вскрикнул. Языки пламени уже лобызали его икры. С диким желанием жить, молодой человек принялся пинать этот злощасный огонь, отбрасывать от своих ног бревна и всячески вырываться, пытаться разорвать узел на руках и выскочить, убежать, скрыться от всех, кто стоял вокруг.

- Эй-ко́! Эй-ко́! - начали в ритм кричать дикари, ударяя ладонями в барабаны. - Эй-ко́! Эй-ко́!

Давид завопил от страха, направив свою глотку к небу. Треск бревен, жгучие языки пламени и звездное небо - всё, что он видел сейчас вокруг. Густой вонючий дым, который начинал душить и безвыходное положение загоняли его в отчаяние и панику. Попытки вырваться приобрели еще более выраженный характер. Пугливо топтать ветки, ломая их пятками и поднимая в воздух горящие частицы было не лучшей идеей, так как несколько из подобных частиц подожгли его куртку. Послышался крик ошеломленного ужаса, когда Давид заметил это. Дуть на пламя было бесполезно. Он начал биться о столб. Он хотел вырваться и убежать, сгинуть с этого проклятого костра и места. Потушить свою одежду в реке или болоте. Промчаться к родным воинам на границе и просто спрятаться у них, попросить лошадь и умчаться на всех порах домой. Закрыться в своем крыле на все замки и никого больше к себе не пускать. Никого и никогда.

Король начал плакать, в отчаянии пытаясь затоптать огонь под ногами и как-то потушить его на груди. Было страшно. Катастрофически страшно взять и умереть. Тут, в Диких землях, на костре тех, с кем ты договорился не воевать. Давид взвыл подобно одинокому волку, почти смирившись со своим положением.

- Эй-ко́! Эй-ко́! - кричали дикари.

- Я умру..! - отчаянно выкрикнул он в небо.

Король уронил голову на грудь. Горячие потоки слез образовывали на закоптившемся лице две темные дорожки, стекая к подбородку и падая в огонь. Он смирился со своей кончиной. Он умрет прямо здесь и прямо сейчас. Из-за какой-то чепухи, так глупо окончившей его жизнь. Огонь поглотил одежду, пытаясь изжарить короля как утку в печи. Обессиленные ноги ударили по веткам, в отчаянном рвении затушить пламя и заглушить этот прекрасный ранее треск.

Ветви проломились и Давид с грохотом упал прямо в угли, разорвав при этом почти сгоревшую на руках веревку. В воздух поднялся сгусток горящих частиц, что словно крылья феникса, известили всех о воле огненного бога. Король на секунду прекратил плакать, удивленный свободным рукам и своей способностью еще ходить. Вокруг бушевало пламя, обжигая все, кроме него самого. Давид мгновенно вскочил и со всех ног побежал с пепелища куда-то вперед, сквозь расступившуюся ошеломленную толпу и многочисленные палатки. Он был горящим факелом, проносившемся через всё поселение к стенам.

Дикари шокированно замолчали, наблюдая за горящим и живым смертником. Одежда его полыхала как прежде, лишь на большой скорости немного потухая на груди. Давид не видел куда он бежит в босых ногах, но чувствовал, что останавливаться точно не стоит.

Прилетев к стене и чуть не врезавшись в камни, он мгновенно посмотрел в обе стороны. Будучи самим светом, он скоро увидел, что ворота находятся совсем недалеко. Чуть ли не сбив ошалевшего охранника, король выбежал в пшеничное поле. Не останавливаясь ни на секунду, он мчал, летел, разбрасывая повсюду горящие частицы ткани, и ни разу не оборачивался. Так мчал он до тех самых пор, пока не забежал глубоко в лес, исчезая с поля зрения дикарей как звезда на заре.

Всё еще ошеломленные жители племени Ки поспешили за горящим человеком и очень быстро обнаружили, что их город окружен пламенем. Словно кара ко Расиариаса за нарушение слова, на них обрушился огонь, сжигающий всю рожь и гречиху, уже готовую к сбору. Великаны застыли в воротах, не в силах выйти наружу и осмотреть всё то, что они теряют. На утро всех ждало выжженное поле вокруг стен, обугленные камни и несколько сгоревших деревьев, находившихся слишком близко к месту пожара. На эту зиму у них будет значительно меньше пищи.

Давид к тому времени был так далеко в лесу, что он понятия не имел, что ему делать. На теле оставались только кольчуга, кожаные наплечники, ремень с бляхой и кинжал без ножн со сгоревшей рукоятью. Так как металлическая рубаха немало натирала, король решил снять ее и оставить прямо в лесу. Голышом ходить по лесу не наилучшая идея, но выхода у него не оставалось. Вся одежда попросту сгорела. Как-то переделав наплечники в примитивную обувь, Давид взял в руку кинжал, оставив ремни с кольчугой, и решил идти дальше. Оценить то, где он находился, было весьма проблематично, ведь правитель просто не знал в какую часть света он бежал полночи. Хотелось есть, пить, а больше всего - сгинуть отсюда.

По лесу он бродил порядка пяти часов, прежде чем боги снова подарили ему шанс на спасение. На опушке леса, куда он вышел, паслись лошади, которых только вчера освободили дикари. Давид тихо и аккуратно вышел из лесу. Медленно направился к зверям. Те встрепенулись, настороженно посмотрев на обгоревшего и голого человека.

- Тихо… - успокаивал тот жестами. - Спокойно…

Ближе всего к нему стоял вороной конь с белой звездой во лбу.

- Тихо… - медленно к нему приблизился. - Аккуратно… - неспеша обошел морду и шею скакуна. - Тихонько… - взял его за недлинную гриву и рывком вскочил на голую спину, выронив из рук кинжал.

Конь тут же взъерошился, не понимая, что это с ним делают и зачем. Давид с ужасом вцепился в его гриву руками и обхватил живот ногами. Пару секунд животное привыкало к мысли, что его снова оседлали, но в один момент конь заржал и начал пятиться, будто испугался чего-то. Другие лошади также приняли беспокойный вид. Многие стали бить копытом, при этом угрожающе фыркать. Все повернулись к лесу, будто там кто-то был. Давид, совсем не желающий сейчас сражаться с кем-либо, опасливо направил свой взгляд куда и кони.