– Да уж, подсуропил он вам, – согласился мастер. – И что случилось дальше?

– Вся группа в полном составе – а это тридцать человек – достала самодельные трубочки и стала плеваться слюнявыми бумажками сначала друг в друга, а потом на классную доску. Плевались до самого звонка, никакие уговоры их не останавливали.

– Вызвали бы дежурного мастера, – сказала Ленина. – Я так часто делаю.

– Совет хороший, но тогда для меня бесполезный, – ответила в сердцах Наталья. – Я поняла, что если я сейчас выйду из класса, то моя педагогическая деятельность закончится, практически не начавшись. Я осталась стоять перед доской. Они, конечно, не старались в меня попасть специально, но всё равно я чувствовала страх.

– Считайте это боевым крещением, – сочувственно произнёс Владимир. – И много наплевали? – Полное ведро слюнявых катышков. Мне их помогла собрать следующая группа.

– А вы кому-нибудь из начальства об этом доложили? – спросила Александра Александровна.

– Нет, вот вам всем сейчас первый раз об этом рассказываю.

– Думаю, что группа вам это зачла.

– Да, вы знаете, после этого с дисциплиной стало как-то попроще, – согласилась химичка. – Но всё равно в начале года начинать страшно.

– А меня однажды на уроке просто послали, – неожиданно сказала Полина.

– Как это послали? – ужаснулась Ленина. – И что вы сделали?

– Да послала также в ответ, – усмехнулась Полина. – И надо сказать, что это возымело действие. Меня сразу зауважали, и особых проблем с дисциплиной больше не возникало.

– Но ведь педагог не может опускаться до уровня учеников, – раздался очень своевременный педагогический комментарий Александры Александровны. – Как вы могли такое позволить!

– Молодец, Полина Георгиевна, – хлопнул в ладоши Владимир Юрьевич.

Надо сказать, что, кроме преподавателя эстетики, коллектив настроился скорее в поддержку преподавателя истории. На этой оптимистической ноте разговор закончился, и все разошлись по своим кабинетам готовиться к занятиям.

Все слухи по поводу количества лишней работы оправдались. Весь сентябрь и октябрь преподаватели занимались переоформлением своих кабинетов, приведением в чувство учащихся, которые за летние месяцы полностью теряли связь с учёбой и совершенно отбивались от рук.

Относительно спокойная атмосфера в училище продержалась недолго. Ближе к концу октября весь педагогический коллектив потрясла шокирующая новость. Оказывается, мастера получают в несколько раз больше преподавателей. Эту новость сообщила всем, конечно же, неугомонная Полина Георгиевна.

У преподавателей существовала хорошая традиция – после последней пары они любили собраться у кого-нибудь в кабинете и, как они говорили, «обменяться информацией», а по-простому – «почесать языками». Работа у них сложная, весь день находишься в напряжении, а сейчас появляется возможность расслабиться, переключиться, да и просто приобщиться к информационному полю училища.

На этот раз все собрались у литераторов. Когда в кабинет литературы после последней пары ворвалась Полина Георгиевна, там уже находились Ленина, Тамара и новый преподаватель физики, Ольга Анатольевна. Полина привычно начала с места в карьер:

– Угадайте, сколько получают наши мастера? Ленина, ты же с ними больше общаешься, сколько они получают?

– Да не знаю даже, как-то я и не спрашивала у них, – удивлённо произнесла Ленина. – Но я думаю, что примерно так же, как мы, ну, может, чуть больше, если они две группы возьмут или ещё какие подработки.

– Тамара, а ты что думаешь? – обратилась к подруге Полина. – Ты же у нас всё-таки начальство – методист как-никак.

– Да какое я начальство! – махнула рукой Тамара. – Методист в училище – затычка в каждую дырку, бумажки с места на место перекладываю, да новые составляю. А почему вдруг такой вопрос?

– Они получают больше нас в пять-семь раз! – триумфально возвестила Полина Георгиевна.

– Да ну, не может быть, это ты загнула, – не поверила Ленина. – Это ты сплетни какие-то услышала?

– Никакие не сплетни, я точно знаю. Я провела специальное расследование.

– С чего это вы решили заняться расследованием? – усмехнулась Ольга Анатольевна, новый физик. Она появилась в училище совсем недавно, перешла работать из института и никак не могла привыкнуть к тому, что на уроке требовалось заниматься не предметом, а дисциплиной. Часов она получила больше, чем в институте, зарплата повысилась, и денежные вопросы её пока не занимали.

– А меня всегда интересует, кто и сколько получает, и если больше, чем я, то почему, – заявила Полина Георгиевна. Её фраза прозвучала даже несколько вызывающе. – Вы здесь просто свои уроки отводите и ни во что не вмешиваетесь, а я сразу заметила, что мастера тут на особом положении. И администрация к ним не так вяжется, как к преподавателям. Неужели вы этого не видите?

– Ты про зарплату говори, – вернула её к новости Тамара.

– Так вот, у наших мастеров, оказывается, создана бригадная система, которая позволяет им заколачивать в месяц от пятисот до семисот рублей. Сравните-ка это с нашими ста пятьюдесятью рублями за уроки. Да, я ещё забыла про десять рублей за классное руководство и кабинет. Я бы сама их приплатила, чтобы они от меня с этим отстали.

Денежный вопрос всегда очень волновал Полину, ведь она одна воспитывала девочку и жила вместе с больной матерью. Совсем недавно ей удалось выйти замуж, но муж оказался без образования и без особых источников дохода.

– Подожди-подожди, какие семьсот рублей? – наконец-то проявила живейший интерес к разговору Ленина. Несмотря на то, что она больше других преподавателей общалась с мастерами, она совершенно ничего не знала о том, сколько они получают, просто не задумывалась об этом. – Как такое может быть?

– А так, – стала объяснять Полина. – У нас в каждой учебной группе по списку примерно тридцать человек, а мастеру на одну ставку положено всего двенадцать человек. Арифметика тут простая – на одну группу выделяется две с половиной ставки мастера, поэтому один мастер получает как минимум два оклада за одну работу.

– Это же настоящее надувательство! – с возмущением воскликнула Тамара.

– Нет, Тамарочка, сейчас это называется по-другому – новые экономические условия стимулирования труда, – с иронией отозвалась её подруга. – Вы что, забыли, в какое время живёте – на дворе перестройка, люди перестраиваются, кто как может, но главное, чтобы в свою пользу.

– Это значит, если на группе не два мастера, а один, то он получает две с половиной ставки, а если два мастера берут три группы, но на двоих уже больше семи ставок, – принялась подсчитывать Ленина.

– Надо же, хоть ты и литератор, а считаешь правильно, – слегка подколола её Полина.

– Считать чужую зарплату – много ума не надо, – разумно прокомментировала Тамара Сергеевна. – Надо подумать о том, как бы нам тоже свою зарплату увеличить.

Несмотря на то, что она преподавала литературу, её, как и подругу, всегда интересовала в первую очередь практическая сторона дела, а значит, денежная. Недаром из всех присутствующих она единственная выбилась хоть в маломальские начальники.

– А мы можем создать свою бригаду? Например, из преподавателей? – тут же спросила физичка Ольга Анатольевна.

– С бригадой преподавателей у нас ничего не получится, – махнула рукой Полина. – Я уже думала об этом. Бригадный фонд можно создать только за счёт ставок мастеров, у них другая форма оплаты, они ведь постоянный оклад получают, а мы с вами – почасовики, у нас каждый должен вычитать именно свои часы, другие же ты не возьмёшь. Ставка есть ставка. Нам надо как-то по-другому увеличивать свою зарплату.

– А как её увеличишь? – возразила Ленина. – Вон мы в прошлом году как наработались: и в агитбригаде участвовали, и спектакль поставили, и игры проводили. А ничем это всё не закончилось, получили по жалкой десятке в месяц, и всё.

– Может, кружок какой-нибудь организовать? – неуверенно предложила Ольга Анатольевна. – За него, наверно, заплатят.