Но главный возмутитель спокойствия в училище, Полина Георгиевна, отделалась, как говорится, лёгким испугом. Её, конечно, вовлекли в агитбригаду, но, благодаря своей дружбе с Тамарой, много личных усилий она не прикладывала, просто постояла немного на сцене с красной папочкой. Полина вообще отличалась трезвым взглядом на вещи, имела острый ум и язычок, который ей помогал неплохо устраиваться в жизни. В худшем случае она участвовала в общих мероприятиях, но сама ни за что не отвечала, если за это не платили.

Так незаметно прошло второе полугодие. Весь коллектив просто упахался, никому уже не было дела ни до вопросов в газету, ни до чего – все мечтали исключительно об отдыхе. Надо сказать, что от всей этой деятельности почти никто из коллектива не получил ничего – не дали даже грамот или благодарностей, которые у нас всегда вручают в неограниченных количествах, когда жалко денег. Единственная, кому забрезжила будущая карьера, – это Тамара Сергеевна. Перед самыми летними каникулами стали поговаривать, что её назначат заведующей методическим кабинетом. Должности такой до этого в училище раньше не было, или она где-то затерялась в штатном расписании. Слухи, конечно, подтвердились.

На этой «радостной» ноте весь коллектив отправился на долгожданные летние каникулы.

Все думают, что у преподавателей очень длинный отпуск. Да, сорок восемь дней, конечно, больше, чем двадцать восемь. Но имейте в виду, если наше государство дарует такой длинный законный отпуск, значит – заслужили. Первая половина отпуска педагога уходит на то, чтобы просто очухаться и немного прийти в себя, а вторая половина отпуска пролетает совсем незаметно. Не успели преподаватели и мастера оглянуться, а им снова на работу. В этой связи у педагогов появилась поговорка-присказка: «двадцать пятое июня лучше, чем двадцать пятое августа». Просто двадцать шестого августа все, как штык, должны явиться на работу.

В первый день работы после каникул все преподаватели собрались в педкабинете. Это большая просторная комната на втором этаже рядом с библиотекой. Сразу у входа стояло несколько длинных столов, приставленных друг к другу. Вокруг импровизированного большого стола и вдоль стен находилось много мягких кресел и стульев. Педагоги любили там собираться не только на совещания и педсоветы, но и в перерывах между уроками, чтобы просто отдохнуть и посплетничать. Педкабинет находился немного в отдалении от коридоров учебного корпуса, и гул училища доносился как бы издалека и превращался в лёгкий необременительный фон. В этой комнате было много окон, выходящих на солнечную сторону, и в кабинете всегда присутствовала тёплая атмосфера.

Сейчас в кабинете находились несколько преподавателей и мастеров. Основная масса педагогов строчила планы на ближайший месяц и полугодие – лучше это сделать сейчас, перед началом учебного года.

Ленина Васильевна закончила переписывать очередной план, потянулась и громко сказала:

– Как я люблю эту неделю перед первым сентября!

– А я не люблю, – не согласилась с ней Светлана Петровна, ещё один литератор. Когда-то она числилась в училище единственным литератором, а потом, пару лет назад, сюда заявились Ленина и Тамара, сразу составив ей серьёзную конкуренцию. Отношения у всех троих сразу же не сложились, каждая не упускала случая урвать себе большее количество часов. – И почему тебе это нравится?

– Учеников нет, а денежки капают, да и на работе долго сидеть не приходится.

– Всё ты, Ленина Васильевна, о деньгах думаешь, – слегка подколол её Владимир Юрьевич, мастер по обучению слесарей КИП (контрольно-измерительных приборов). Молодой мужчина тридцати пяти лет, блондин, выше среднего роста, когда-то смог окончить институт и очень этим гордился, почему-то свято верил в то, что высшее образование поможет ему подняться по карьерной лестнице. Он всегда говорил неторопливо, со знанием дела, и немного иронично. Ещё ему нравилось употреблять в разговоре, к месту и не к месту, разные умные слова, да и употреблял он их не всегда удачно. Особенно он любил произносить «экзистенциально», «латентные интересы», «бизнес-интерес».

– А о чём ещё думать бедным преподавателям? – слегка обиженно возразила Ленина. – Все отпускные закончились, как обычно, в первый месяц, а потом зубы на полку. Может быть, вы, как мастер, получаете больше, чем мы?

– Надо уметь планировать свои расходы, – поучительно провозгласил Владимир. – За окном-то у нас рыночная экономика. А мои деньги не надо считать, у каждого свой бизнес-интерес. Сейчас такое время пришло, когда не принято считать чужую зарплату.

Обстановка слегка накалилась, и Александра Александровна решила вмешаться:

– Я слышала, что всем преподавателям, имеющим свои кабинеты, придётся их заново оформлять. Как вы думаете, это правда?

– Если это грозит дополнительным увеличением бесплатной работы, тогда правда, – уверенно произнесла Светлана Петровна.

– У меня вообще-то в кабинете всё в порядке, но всё равно придётся что-то обновить, – как всегда немного манерно произнесла Александра и поправила упавшую прядь волос.

– Вам надо купить второй проигрыватель, более мощный, а то на первом этаже плохо слышно, – на полном серьёзе внёс своё предложение Владимир Юрьевич. – Это будет так экзистенциально.

Ленина неприлично громко заржала, другие тоже незаметно улыбнулись, разговор прервался.

Александре Александровне, конечно, не понравился комментарий мастера, он резанул её своей бестактностью, и она сразу подумала:

«Ох уж эти бесцеремонные уральцы! Конечно, я, как истинная петербурженка, никогда не соглашусь с такой манерой поведения. Неужели он считает это смешным – в присутствии коллектива так себя вести? То, что Ленина так реагирует, я не удивляюсь, она всегда очень громко смеётся, и не всегда в тему. И как это она может преподавать литературу!»

Через некоторое время подала голос Наталья Наумовна, химичка:

– А меня лично больше всего волнует дисциплина на уроке, особенно у первокурсников. Не знаю, как вы, а мне даже страшно в сентябре заходить в класс к новым группам.

– Ну, Наталья Наумовна, это неудивительно, что у вас трудности с поведением учащихся, – протянула нараспев Александра Александровна. – Чтобы управлять аудиторией, нужно обладать специальными знаниями, вам придётся подружиться с педагогикой, психологией. Но вы же пришли в педагогику недавно, вам ещё учиться и учиться обращаться с группой. И знание только своего предмета для этого совсем недостаточно.

– Да какая там педагогика с психологией, – возразила только что вошедшая в кабинет и услышавшая конец разговора Полина Георгиевна. – Им надо сразу показать, кто в доме хозяин. А всякие арии им ставить только вы можете, нам-то им надо серьёзные знания давать.

– У меня существует определённая программа, которая утверждена министерством, – холодно ответила преподаватель эстетики. – И, поверьте мне, там не менее серьёзные вопросы, чем по истории.

– Да ладно, Наталья Наумовна, что уж там у вас может такого случиться на уроке! В крайнем случае, вызывайте мастера или выгоняйте, – встрял в разговор Владимир Юрьевич.

– Я никому не рассказывала, но в прошлом учебном году, в самом начале ноября, у меня на уроке произошёл ужасный случай. Я же начала работать здесь в прошлом году, а до этого никогда уроков не проводила. У меня правда имелся один жалкий опыт – я проводила урок по технике безопасности среди рабочих у себя на заводе.

– Ну, это не считается, – протянула Полина.

– Да, этот опыт мне тогда не помог, – продолжила рассказ химичка. – Ну вот, ко мне на урок пришла наша самая хулиганская группа, а их мастера как раз перевели работать на другую группу, и он им об этом сказал как раз в начале моего урока.

– А кто у них мастером был? – спросил Владимир Юрьевич.

– Да Валерий Дмитриевич. Он ещё скромненько так и тихо объявил это своим вкрадчивым голосом и, засунув папку с бумагами в свою знаменитую хозяйственную авоську, спокойно отправился по своим неотложным делам. Что тут началось!