Барбосса с Анжеликой с молчаливой гордостью глядели на приближающийся берег, удобно устроившись в соседней лодке. Мы же с Джеком в компании нескольких матросов добирались до причала честным трудом — работать вёслами пришлось ничуть не меньше, чем остальным матросам. Мне же ради конспирации пришлось снова почти не дышать в ползущем по швам платье Розы Киджеры, что безбожно сковывало движения. Поэтому почти вся гребля до берега прошла в мольбе, чтобы оно не разошлось на мне прямо на глазах матросов. Однако это не мешало выслушивать речь Барбоссы. Общим советом было обусловлено выведать у местных зевак побольше информации об обанкротившемся пьянице Фридрихе Стивенсе. Однако, стоило подобраться ближе к пристани, не осталось сомнений, какой из кораблей — тот самый.

Роскошное судно, раза в полтора превосходящее «Жемчужину» по размерам, гордо держалась на ровной водной глади у самой пристани. Светлые мачты глядели в небо как шпили дворцов, подобранные паруса ещё не утратили девственной белизны, а на расписном борту чернела надпись «Неудержимый». Безусловно, такой воистину неприступный корабль был отличным хранилищем для второй половины координат.

И едва шлюпки пристали неподалёку, наша честная компания разделилась на два отряда. Мы с Воробьём, естественно, угодили в одну команду с Барбоссой и Анжеликой, дабы находиться под надзором.

Стоит ли описывать город, если он ни чуточки не отличается от множества других богатых портов? Рынок, протянувшийся от пристани чуть ли не до центра города, шумел так, что даже собственных мыслей было не слышно, и, чтобы торговцы не напрасно пыжились из себя в попытках привлечь внимание, я разглядывала товары всю дорогу до таверны. Да, таверна. Туда мы заявились первым делом. Впрочем, таверна — это слишком унизительное название для этого заведения. В отличие от тех забегаловок, где мне уже довелось побывать, это местечко оказалось чересчур опрятным и культурным. Обеденные залы расположились на первом и втором этаже. Нижний зал предназначался для обычных посетителей, и подавали в нём бюджетные блюда. Наверху же расположился ещё один прилавок трактирщика и, можно сказать, VIP-столики — в свою очередь, для посетителей с бо́льшим достатком. Посетители там различались в корне, однако нужными сведениями могли обладать оба сословия, поэтому наша половинка отряда разделилась на четвертинки. Закон подлости, конечно, распорядился так, что мы не попали в зал «для белых людей», куда в свою очередь направилась Анжелика с двумя матросами, а я, Джек и Барбосса разместились внизу. Впрочем, здесь тоже было уютно и цивильно. Просторное светлое помещение глядело на улицы большими окнами, потолок подпирали несколько тёмных деревянных балок, к которым цепями крепились цветочные горшки, благодаря чему в воздухе висел свежий сладковатый аромат. Никто не горланил пьяные песни и даже дамочки шального поведения не мозолили глаза аляпистыми нарядами. Группы посетителей рассредоточились по залу и под бойкий мотив скрипки провозглашали тосты потусторонне-громко для этой атмосферы — несмотря ни на что, люди всё же не могли вести себя слишком тихо и культурно. Мы устроились за неприметным столиком у стены, и сразу же к нам подскочил молодой паренёк, принимающий заказы. Несмотря на то, что желудок ответил урчанием на упоминание запечённой рыбы, от обеда пришлось отказаться по настоянию Барбоссы, от которого, что и говорить, мы сейчас зависели.

Воистину, правду говорят, что когда хочешь чего-то узнать — первым делом отправляйся в таверну! За полчаса, что мы провели, истекая слюной по вкусному обеду, который то и дело проплывал мимо нас в руках официантов, узнать удалось стократ больше, чем кто-либо (а может, только я?) ожидал. Барбосса и Джек курсировали по залу, то и дело присоединяясь к компаниям выпивох, которые были только рады излить душу новому слушателю. Я тоже времени даром не теряла и, время от времени покачиваясь на стуле, наблюдала, выслушивала, высматривала, ловила мельчайшие детали. Что удалось узнать лично мне, так это то родной племянник нашего знакомого Кристиана Стивенса — мистер Фридрих Стивенс — человек, обанкротившийся почти в ноль. Будучи когда-то богатеем, он пристрастился к алкоголю и азартным играм, постепенно проигрывая всё своё наследство. В конце концов, чтобы закрыть многочисленные долги, ему пришлось продать свой дом и всё хозяйство, включая лошадей, свиней и овец. В данный момент от его былого имущества остался лишь корабль «Неудержимый». Впрочем, название ему не соответствовало, потому что уже не первый месяц это судно удерживали у берега швартовы — естественно, пропив дом, Фридрих Стивенс переместился жить на свой корабль. Пару дней назад, говорят, от него позорнейшим образом сбежала жена, чем только усугубила его запой. С ним осталось лишь двое его друзей-алкоголиков, которых тот на днях по старой дружбе принял работать его охраной, да бывшая домработница — проходимка миссис Уокер, мадам весьма прыткая и любвеобильная, которая частенько спаивает своего хозяина и ворует его вещички.

«Весело живут!» — заключила я, выслушав рассказ паренька-официанта и кинув ему монетку, найденную здесь же, в углу таверны, в облаке залежалой пыли.

— Псс! — раздалось неподалёку. «Дожили. Ещё и в ушах звенеть начало от этого балагура», — решила я, махнув рукой. Но звук повторился настойчивее: — Псс! Эй!

Рассудив, что стоит проверить, не мне ли это, я обернулась в поисках зовущего. Взгляд прошёлся по расслабленным посетителям и наткнулся на подозрительную фигуру у неприметной двери. Вглядевшись, разум распознал Джека. Тот, убедившись, что привлёк внимание, поманил меня рукой. Я удивлённо приподняла брови и поглядела по сторонам. Барбоссу в поле видимости я не обнаружила, и тогда трусцой подбежала к капитану Воробью.

— Дж…!

— Тсс! — его рука зажала мне рот, перед лицом распахнулась дверь и в следующую секунду меня затолкали в какую-то каморку.

— Мм! — я яростно замычала и вырвалась из его хватки: — Что ты задумал?

— Меняю статус-кво в нашу пользу, — Джек стрельнул глазками по сторонам и отправился вперёд.

К слову, каморка, в которой мы очутились, оказалась кухней. И едва мы здесь появились, в нас прилетел возмущённый возглас кухарки. Грузная женщина с широким красным лицом упёрла руки в бока и встала на пути, однако Джек не растерялся, схватил из вазочки пучок цветков и всучил ей. Шокированная женщина удивлённо вцепилась в цветы, а Воробей тем временем уже подхватил меня под локоть, преодолел расстояние до чёрного хода, и только когда мы выскользнули на задний двор, прежде чем кухонная дверь закрыла от нас кухарку, та смогла вымолвить непонимающее «Э!»

Оказавшись на улице, Джекки шаркнул ножкой, мол, не надо аплодисментов, и сообщил: «За мной». Я только и успела устремиться за ним, ещё не догадываясь, что этот проходимец задумал на этот раз, но уже готовая возмущаться.

— Как же ты «уговорил» Барбоссу отпустить нас? — ехидно поинтересовалась я, ускоряясь, чтобы шагать с ним на одной скорости.

— Мягко. Предложил ему пообщаться с местным поставщиком яблок, а для Гектора это дело весьма затягивающее, — невозмутимо ответствовал капитан. Я покачала головой, искренне сомневаясь, что Воробушек поведал правду, и Гектор всего-навсего нашёл собрата по увлечениям, а не пал жертвой какого-нибудь нового изощрённого капитанского плана.

— Решил обдурить наших союзников? — я саркастично приподняла бровь, когда мы, наконец, остановились и смогли отдышаться. Из-за угла виднелась пристань, а темнеющие небеса перекрывала громадная мрачная фигура великолепного парусника «Неудержимый».

— Почти.

— Почти обдурить?

— Почти союзников.

Я демонстративно подняла глаза к мрачнеющему небу и цыкнула. Джек что-то высматривал. Наблюдал за торговыми рядами, протянувшимися напротив, однако из нашего укрытия не высовывался.

— Давай за мной. — Я не успела оглянуться, когда Джек сорвался с места, и едва не запнулась о платье, побежав за ним. Джек нырнул куда-то меж торговых лавок, скрылся из виду. Рынок пестрел тканями, продуктами, безделушками, кричащими торговцами и зажравшимися рожами богатеев. Воробей мгновенно затерялся среди этого балагана. Я, не зная куда деваться, утонула в разноголосом «Не проходите мимо, юная леди! Посмотрите, какие шелка!»