Джек дёрнулся. Чёрные глаза расширились и сверкнули. Позади послышался топот бегущих ног и воинственный рык. Сердце испуганно подпрыгнуло к горлу. Рука рефлекторно ухватилась за саблю — и я развернулась, по инерции выставив клинок синхронно с Джеком. Стивенс, хотевший напасть со спины, с разбегу налетел на сабли; клинки с чавканьем вошли в его тело, кровь толчком выплеснулась мне на руку. Оружие в его руке так и осталось занесённым над головой. Серые глаза округлились и в молчаливом безумии уставились сквозь нас. Чуть слышный хрип сорвался с его раскрытых губ. Я неживым истуканом глядела на Стивенса, насаженного сразу на два клинка, и только спустя несколько секунд рокового молчания, мы с Джеком словно по щелчку выдернули сабли из его тела. Стивенс качнулся. Оружие вывалилось из его руки, а следом и он сам грузно повалился в траву, устремив в небеса вечный взгляд.

Я закрыла рот рукой и отступила. Сабля выпала из ладони и, звякнув о камень, исчезла в траве. Воробей приподнял ус в мрачной усмешке и запустил окровавленный клинок в ножны:

— Расплата рано или поздно настигает любого, — и отвернулся от тела заклятого врага.

— Да, — выдохнула я сквозь зубы. — Им эта расплата вполне заслужена. Жаль, что смерть настигла его так быстро. — Я гордо вскинула голову. Воробей изогнул бровь. — Потому что он должен был страдать сильнее. За всё, что он сделал. За смерть Розы Киджеры. За убийство Тима. За тот выстрел на Исла-дель-Диабльо.

Джек медленно кивнул.

— Да. Нельзя жалеть тех, кто в жизни не испытал ни толики жалости к другим.

Я долго глядела в зелёную чащу меж деревьев, как замороженная. Внутренний голос не мог выдавить из себя решающее, лаконичное, и кристально ясное: «Всё закончено». Пока Джек не нагнулся, вытаскивая из травы Амулет, покрывшийся капельками крови. Я неживым истуканом глядела на золотую медаль, которая когда-то была для меня великой драгоценностью, а теперь не значила ничего.

Выйдя из состояния медлительной задумчивости, Джек подбросил Амулет на ладони и сжал руку.

— Уходим. Нас ждут.

Дорога до берега была как в тумане: я спотыкалась, держалась за рукав Джека и на каждом шагу опускала вниз распухшие, наверняка покрасневшие, глаза. И начать соображать, начать изгонять из себя очередной приступ вселенской усталости, заставила себя лишь когда впереди засверкало море. Корабли. Они по-прежнему были там. Однако, прищурившись, я поняла, что они уже в другом составе: «Августиниуса» не было рядом с «Голландцем» и побитой, покоцанной «Жемчужиной», на которой будто целый флот отрабатывал пушечные залпы.

До корабля добирались вплавь, собрав остатки сил и воли в кулак. Даже для подъёма на борт по штормтрапу пришлось приложить титанические усилия. И как только палуба отозвалась привычным стуком под сапогами, я привалилась к фальшборту, тяжело дыша. Безразличный взгляд прошёлся по палубе, то и дело останавливаясь на особо значимых личностях. Мистер Гиббс на мостике вытирал рукавом слой копоти с лица, Уилл шёл от борта к Джеку, Анжелика молчаливо стояла у сходней бака.

— С «Августиниусом» покончено? — сипло произнёс Джек, щурясь от солнца.

— Он пошёл ко дну. — Коротко кивнул Уильям.

— А-а…? — протянул Джек и вопросительно перевёл глаза ему за спину, на Анжелику.

— Её вытащили из карцера «Августиниуса» при абордаже.

Тич благодарно прикрыла глаза и прошептала одними губами: «Прости…». Джек склонил голову на бок и сблизил брови, глядя на Уилла:

— А остальные пассажиры «Августиниуса»?

— Не стоит переживать, Джек. — Лицо Уилла просветлело от едва заметной улыбки, и он по-дружески водрузил руку на плечо Воробья. — Все на дне.

Я спокойно вздохнула. Душевную тяжесть облегчило то, что предателя-Бергенса тоже постигла кара, и он принял заслуженную смерть.

— Вот и славно! А то об Бергенса так не хотелось руки марать! — жизнеутверждающе заявил Воробей и обернулся ко мне. Но не успел он сделать шаг, как от Уилла прилетело настойчивое:

— Джек.

Воробей поморщился и вжал голову в плечи, медленно оборачиваясь:

— Да?

— Амулет.

— Так и знал, что ты не забудешь, — и он запустил руку в карман. На солнце блеснула цепь медальона. Золотой Амулет опустился на ладонь Уильяма, и тот с воодушевлением принялся вертеть его в руках. Элизабет сразу же подскочила к мужу, перегораживая мне обзор. Однако, стоило мне обернуться к фальшборту, как тут же с грустным вздохом прозвучало:

— Он уже не способен исполнить желание, да?

Я развернулась со скоростью света и метнулась к ним, оттесняя Джека, который собрался что-то говорить и, вероятно, снова обводить друга вокруг пальца.

— Это моя вина! Это я потратила желание. Когда мы были на Исла-дель-Диабльо, Стивенс убил Джека. Мне пришлось потратить единственное желание, чтобы он жил. Я понимаю, что теперь ты, возможно, как и обещал, потопишь «Жемчужину», но главное, что сейчас Джек живой, стоит среди нас. Я не могла позволить ему умереть. И я буду благодарна, если ты не утопишь корабль Джека. Ведь он тут не при чём, он выполнил условие — привёз Амулет тебе. А единственное желание было потрачено мной. — Я стойко выдержала мрачный взгляд Тёрнера и добавила: — И по секрету, Амулет был предназначен для того, чтобы даровать жизнь. А для других желаний он был бесполезен, — и развела руками.

Тишина стала такой пронзительной, что я боялась дышать, чтобы не спугнуть её. Взгляд Уилла пугал своим холодом и отсутствием эмоций — всё-таки потеря сердца не прошла даром. И только море разбивало волны о борт корабля во всеобщем молчании.

Наконец, Уилл измученно закрыл лицо рукой, а потом возвёл глаза к небу. Элизабет озабоченно приобняла мужа за плечи, пытаясь заглянуть в его лицо.

— Я понимаю, — наконец, вздохнул он. — Понимаю тебя. Мне ради любимых людей приходилось и на более серьёзные жертвы идти, — и он опустил взгляд на длинный шрам на его груди. Наконец, он вскинул руку с Амулетом. Звякнула цепь. — Пусть он будет принадлежать тебе, — и он протянул его Элизабет. Миссис Тёрнер поймала медальон и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но, видимо, забыла, и её взгляд потерянно забегал по округе. — С самого начала было неправильно втягивать вас в это. Похоже, моей участи не избежать. Этот долг будет со мной до конца. Конца чего-либо.

Он уходил. Быстро и стремительно. А я смотрела ему в след, так и забыв закрыть рот. Элизабет повесила Амулет на шею и, придерживая юбки, посеменила за мужем, как верная собачка за хозяином, кинув Джеку на прощание потерянный взгляд. Я не двинулась с места, пока они не скрылись на борту своего корабля. «Голландец» сразу же повернул к горизонту; он уходил, не прощаясь и ничего не обещая. Только повергая в шок — и невероятное, долгожданное облегчение.

— Удивительно, — изрёк Джек. — Я думал, он меня в клочья порвёт, а к тебе он вдруг ни с того ни с сего прислушался. Женское очарование? — он улыбнулся и прищурил один глаз.

Я повела плечами.

— Скорее честность. Я просто открыла ему всё как есть.

Снова всё стихло, как будто мир, наконец, обрёл покой после долгих безумных дней и ночей. И в этой тишине робко прозвучали шаги: Анжелика остановилась рядом с нами и подняла на Джека хмурый взгляд.

— Подкинешь до Тортуги?

— После всего, что ты сделала? Пфф! — ответила я за Джека и закатила глаза.

— Если до тебя так и не дошло, то это не я была Тёмной Личностью, а Бергенс! БЕР-ГЕНС! — взорвалась Тич, с порывом кинувшись ко мне.

— Дамы, заглохните, будьте добры! — рявкнул Джек, встав между нами. Внезапно, что-то заскрипело наверху. Взгляд запрыгал по израненному кораблю в поисках источника звука. Вдруг, середина грот-мачты надломилась, разлетаясь во все стороны множеством обломков и щепок — и с ужасающим треском рухнула в воду, окропляя палубу тучей брызг.

Джек удивлённо шмыгнул носом, глядя на сломленную жизнью мачту и резонно добавил:

— Сейчас у нас есть куда более весомые проблемы.

====== Глава XXV. Закат ======