— Что за земля? — я очутилась рядом с Джеком; тот уже привык при моём появлении измученно вздыхать и готовиться к бесчисленному множеству расспросов. И правильно сделал — чем скорее смирится, тем скорее исчезнет нужда скрытничать. Капитанское доверие ещё не было заслужено, а поэтому приходилось играть в детектива при каждом разговоре с Воробьём. Читать его, аки книгу раскрытую, я, верно, не научусь никогда. Разгадывать помыслы и ответы в мимолётных движениях бровей, губ, казалось ещё более нереальным, чем совершённый скачок во времени. С ним сложнее, чем с другими людьми, но в то же время в его обществе «странно и мучительно-легко», как поётся в одной замечательной песне. Джек Воробей очертил глазами непонятный символ и безэмоционально отозвался:

— Нью-Провиденс.

— Также известный, как Нассау? — после нескольких секунд смятённых раздумий, спросила я.

— Нет, — Джек машинально качнул головой. Похоже, он уже перестал удивляться подобным догадкам и выводам, и не обращал внимания на безумные выходки чрезмерно любознательной гостьи из будущего. — Нассау — это столица Нью-Провиденса.

— Решил наведаться в гости к Стивенсу? — бездумно ляпнула я, о чём тут же пожалела: провоцировать человека, грань доверия которого хрупка, как карточный домик — глупее, чем разгуливать среди королевских солдат и распевать пиратские песни. Я почти услышала, как свистнул воздух — Джек Воробей повернулся с немыслимой скоростью. В меня впился прожигающий насквозь взгляд, от которого что-то боязливо скукожилось в животе. Пришлось отгородиться напускным весельем и насвистывать весёлую мелодию — если решила вести себя загадочно, надо идти до конца. Сделалось трудно дышать от волнения, явственно ощутилось, что чересчур прямолинейный взгляд вот-вот просверлит дыру в моём затылке.

Нанизанный на бушприт судна остров увеличивался неохотно, с черепашьей скоростью. Взгляд скользнул к реям. Бриз нырял в паруса прерывисто; фор-марсель висел, как уши спаниеля, лишь иногда в него забирались потоки ветра. Такими темпами «Жемчужина» обещала приползти к суше не раньше полудня.

— Идём, — прозвучало над самым ухом. Джек проворно ухватил меня за запястье и потащил за собой — по трапу с полубака, а потом под капитанский мостик. Лишь когда створки дверей хлопнули за нашими спинами, я возмутилась и вырвала руку из цепкой пиратской хватки:

— И что мы забыли в твоей каюте?

Джек вскинул ладонь, мол, подожди, и опять зарылся в содержимом просторного сундука. Мне осталось лишь закатить глаза и наблюдать за неаккуратными манипуляциями пирата.

— Если ты ищешь ром, — подала голос я через полминуты, — то он здесь, — и кивнула в сторону комода. Но Джек с превеликой радостью в глазах поспешно поднялся, позабыв захлопнуть крышку сундука, и продемонстрировал массивный комок серой узорчатой ткани.

— В поисках рома можно обнаружить весьма полезные забытые вещи, — оповестил он, шагнув ко мне. Я недоумённо уставилась на протянутый мне мятый ком тряпья.

— И? Что это? — невозмутимо вопрошала я.

— Платье! Тебе, — Джек впихнул ткани мне в руки, и торжественно объявил: — Ты пойдёшь со мной в город.

— Зачем? — я вытаращила глаза. Учитывая достаточно натянутое отношение кэпа ко мне, подобное заявление звучало как признание в любви. Воробей в мимолётном движении приложил палец к подбородку, чёрные глаза сверкнули напускной задумчивостью.

— Скажем, женщины лучше ведут переговоры, — ко мне обратился дьявольски-пленительный взгляд, горячий и страстный, задорный и опасный своей обворожительностью. Джек приободрился, встряхнулся и преднамеренно быстро добавил: — Ты не против?

— Как я могу быть не против, если даже не знаю, что ты хочешь там сделать? — я пожала плечами. — Хотя нет, не так. Для начала, что требуется от меня?

— Твоей задачей будет лишь отвлечь, пока я сделаю дело. Это очень важно! — Джек ногой закрыл крышку сундука и отпихнул его назад; тот шумно громыхнул о переборку.

Я опасливо развернула щедро подаренное Джеком платье. Нижняя юбка и корсет выскользнули на пол, а я с негодованием осознала, что не имею ни малейших представлений о том, как это надевать и носить. Подобрав упавшие вещи, водрузила их на стол рядом с уже знакомой мне непристойной книжонкой. На губах появилась беззвучная усмешка: теперь из затёртых страниц выглядывала замызганная закладка.

— Могу я узнать, кому принадлежало это платье и какая судьба постигла прошлую обладательницу? — опасливый взгляд поднялся к лицу Воробья.

— Так ли это важно? Главное, что новой хозяйке оно будет очень к лицу, — губы Джека растянулись в прельстительной улыбке.

— Как ты можешь судить об этом, если я его ещё не надела? — хохотнула я, хлопнув по столу рукой. — Ах да! Ты же знаток женщин. И подобно великому дизайнеру можешь на глаз определить, пойдёт ли мне оно. — Карие глаза подсветились согласным довольством.

— Ты так и не ответила, что думаешь насчёт нашей совместной вылазки в город, цыпа, — Воробей, гипнотизируя сладкими речами, медленно обошёл вокруг меня, во всех его движениях читались повадки кота — грациозные, но при том опасные.

— А ты так и не ответил, что ты хочешь сделать в Нассау. Я слышала, на Тортуге Тиг говорил что-то про некого Стивенса… Я задам лишь один вопрос: что это за личность и что тебе от него нужно? — слова прозвучали чересчур сухо и официально. Джек, нарезавший вокруг меня круги, внезапно остановился прямо напротив. Я выдержала капитанский взгляд и чуть заметно кивнула, приглашая к ответу.

— Дневник.

— Какой дневник?

Самодовольная пиратская улыбка сверкнула подобно бесценному сокровищу. Карие очи сузились в хитрющем прищуре. Джек чуть наклонился, обжигая дыханием:

— А это уже второй вопрос, дорогая.

Я подошла совсем близко, стараясь за каждым движением ресниц, за каждым блеском шоколадно-карей радужки прочесть истинные намерения капитана. Но сейчас к характеристике легендарного пирата так и просилась фраза «спокоен, как удав». Он безмятежно отклонился назад и изящно перебрал пальцами, как по клавишам фортепиано. В этом спокойствии виделась доля снисходительной усмешки. Пришлось проглотить ком недоверия. Вот-вот вокруг меня начнёт бурлить то, чего я так желала: авантюры, приключения, и стоять в стороне не хочется. Более всего желанно идти бок о бок с Джеком, стать его компаньоном, или, на худой конец, боевой подругой.

— Очень важно, говоришь? — я с лёгким прищуром воззрилась на капитана. Тот слегка развёл руками, как бы подтверждая мои слова.

— Я бы даже сказал, жизненно необходимо, — заверил он, прерывая затянувшееся молчание. Я подхватила со стола тяжёлые дамские одежды и с театральным покорством, приукрашенным полуулыбкой, отозвалась:

— Только ради жизненно необходимых целей. — Я открыла носком сапога двери и исчезла из каюты. Перед тем, как створки закрыли от меня лицо Джека, оно осветилось самодовольным коварством.

На облачение в светское платье ушло больше часа и целый вагон нервов. Разобраться, или примерно понять, что как должно одеваться удалось не сразу. Нижняя юбка на верёвочной завязке постоянно сползала, и я решила обойтись без неё — она полетела на койку и провалялась там битый час. Та же участь должна была постигнуть и корсет, но вскоре выяснилось, что без него в лиф платья влезть не удастся — а если и удастся, он может треснуть по швам в самый неблагоприятный момент. Я изворачивалась, как в твисторе, прыгала по всей комнате, мучаясь с затяжкой корсета. Стоило чуть ослабить хватку, чтобы завязать на узел, как завязки снова расходились. Китовые усы впивались в рёбра, стягивали грудную клетку, и красочнее некуда иллюстрировали состояние Элизабет, когда той было «нечем дышать». И я вовсе не могла гарантировать, что подобно ей не свалюсь за борт. Едва удалось влезть в платье, прежняя обладательница которого была тощей как мумия, пришло время истязать волосы. Попытки соорудить на голове подобие высокой причёски не увенчались успехом, и максимум, что удалось сделать — скрутить волосы в пучок. Но и здесь вышел промах: более короткие пряди выбивались из тугого жгута и торчали во все стороны. Но лучше сделать было уже нельзя, и я махнула рукой, водружая на голову слегка замызганную дамскую шляпку.