— Да… — он встряхнул косматой головой, и его глаза снова загорелись азартным пламенем. — Да! Поднять якорь!

Глаза заслезились, когда я стояла над толпой людей, и когда слушала, как всё громче, то тут то там раздаётся одобрительное «Да!». Как ликованием взрывается вся «Жемчужина», и как на борт с воодушевлённым скрежетом заползает якорная цепь. Паруса хлопнули, поймав ветер, Гиббс положил руки на рукояти штурвала, и его зычный голос эхом разнёсся над кораблём, проникая во все уголки и во все отсеки:

— Ставь паруса! Курс на Исла-дель-Диабльо! На Остров Дьявола.

После торжественной речи я чувствовала себя, как выжатый лимон, будто в эту речь вложила всю себя, а поэтому, когда сбегала со сходней, и наткнулась на мистера Хоггарта, смогла лишь выдавить слабую, вымученную улыбку. Тот оценивающе оглядел меня, цыкнул и покачал головой:

— И какое же тебе дело до Кодекса и чести?

— Никакого, ровным счётом, как и вам. — Я повела плечами и зашагала прочь. Но перед тем, как скрыться в капитанской каюте, обернулась и одарила Хоггарта тяжёлым взглядом: — Но каждый поступает так, как считает нужным, и расплачивается за это сам.

Он не сдвинулся с места, пока за моей спиной не захлопнулась дверь. В капитанской каюте витала потусторонняя тишина — будто ничего не произошло. Спокойствием веяло от каждого предмета. Приятный аромат моря, крепкого алкоголя, старого дерева и пыли, летающей в тёплых оранжевых лучах, вызывал неуместные воспоминания — моё первое пробуждение в этой каюте, когда команда пиратов нашла меня на берегу моря. С того момента здесь ничего не изменилось — будто несколько минут назад мы с Джеком вели самый первый, напряжённый, местами саркастичный диалог, а я пыталась понять, какая сила переместила меня сюда. Взгляд прошёлся по комнате и задержался на койке: воображение дорисовало перепуганную русскую девицу с огромными глазами, в немом восторге таращащуюся на расположившегося напротив пирата семи морей.

Я встряхнула головой. Дать волю сентиментальности значило впасть в уныние. Когда каждая здравая мысль необходима — это подобно преступлению. Я подавила тяжёлый вздох — и приступила к своего рода каторжным работам: в художественном беспорядке капитанской каюты мне предстояло долго и жизнерадостно искать лоскуток ткани с выбитыми на ней инструкциями по выживанию и поиску Амулета на Исла-дель-Диабльо. Церемониться, пытаться не удвоить завалы хлама в этой ситуацией было никчёмной формальностью, но всё же я её соблюдала — какая-то суеверная часть мозга утверждала: «Чтобы Джек выжил, ты не должна тут ничего менять», поэтому, перерывая ящики, я старательно складывала все вещи на прежние места. К тому моменту, когда всё было тщетно перерыто вверх дном, меня обуяла бессильная злоба. Поиски затратили не меньше часа — чтобы закончиться без малейшего результата! Я рухнула на колени и разрывалась между двумя равносильными желаниями — выть, развалившись на полу или что-нибудь разбить. Желания сошлись на том, что я зарядила кулаками по половым доскам и принялась перебирать в памяти все известные нецензурные слова. Их запас уже был на исходе, когда я перевалилась на спину и уставилась в потолок — никчёмно и бездумно. Пролежав на полу в коматозном состоянии с полчаса, мне хотелось биться в агонии от бессилия, но я с мазохистским усердием продолжала не двигаться. Только когда в двери приоткрылась щель, и в неё просунулась опухшая физиономия Гиббса, я подскочила от неожиданности, как и старпом, которого сперва напугал вид лежащей без движения меня.

— Гхм… Мисс Оксана, нам нужно обсудить наши дальнейшие действия.

— Не наши, а мои, — равнодушно произнесла я, снова устраиваясь на полу. — Там же сказано, что я должна прийти одна.

— Вас могут убить, — заметил старпом.

— Я уже привыкла.

— А Амулет?

— А к чёрту его, Гиббс. Он не стоит жизни Джека.

Повисла пауза, будто старпом не мог подобрать слова.

— Если бы вы с капитаном поменялись ролями, Джек бы попытался и вас спасти, и Амулет достать.

— А я — не Джек! — я сорвалась на крик, рывком отрываясь от пола. — И я не могу думать, как он! Или у вас есть идея, как это осуществить?!

Гиббс невольно отступил.

— Мисс. Отдохните. Вы сама не своя от нервов.

— Да! Это так! Потому что я не-зна-ю! Не знаю, что мне делать! И, чёрт возьми, я устала, Гиббс! Устала бороться и жить в вечном напряжении, в вечном страхе и в вечной опасности! Я хочу простого пиратского бытия, а не этой беготни за призрачными сокровищами! Я устала бояться за жизнь любимого человека, в конце концов! — голос сорвался на дрожь, глаза стали влажными. Я сглотнула и улыбнулась, проклиная свою слабость: — Оставьте меня в покое, Гиббс…

— Мисс, а как же…

— Оставь! Меня! В покое! — в Гиббса полетела пустая бутылка — благо, он успел вынырнуть из каюты, и она со стеклянным грохотом разбилась о закрывшуюся дверь. Я замерла. Рука, швырнувшая бутыль, медленно сжалась в кулак. Всё заволокло туманом — и я плохо помнила, как одним движением опрокидываю стол, как прикладываюсь к бутылке — и не отпив даже половины, разбиваю ее о стену, как руки сгребают с полок пиратские предметы, как ноги наносят пинки стенам.

Я обессиленно рухнула на пол и взвыла как неисправная сигнализация. Пальцы заскребли по полу, будто пытаясь насборить его, как ткань. Ногти выгибались в обратную сторону до боли, которая сейчас казалась по-садистски приятной. Дальше был лишь тихий вой — будто плач потерявшегося щенка.

Наваждение сошло нескоро. Придя в себя, я просто лежала и скользила взглядом по сторонам. Разум протрезвел, когда взгляд неосознанно остановился на белом комке тряпья, валяющимся под кроватью. Из него выглядывал уголок знакомой бежевой тряпицы с расползшимися краями. Дыхание перехватило от неосознанной надежды.

Я выгребла из-под койки мятое женское бельё, в которое был завёрнут искомый лоскуток бумаги, и тело сотряс дикий, нездоровый смех. Я запрокинула голову, и сжала в кулаке тряпицу с подсказками.

— Вот, зараза такая! Даже здесь меня обставил! — подивилась я. В самом деле — ещё пару дней назад, когда я пряталась под этой койкой, подслушивая разговор Джека и Уилла, успела заметить там забытую дамскую вещицу. И даже тогда я ни за что бы не подумала, что именно в неё Джек спрячет драгоценную инструкцию Розы Киджеры! Воистину, если хочешь что-то спрятать, положи в самое нелепое место! Ведь никакой враг в жизни бы не представил себе, что в грязном белье, явно забытом здесь куртизанкой, можно спрятать те самые жизненно необходимые подсказки по выживанию на Острове Дьявола.

Настроение переменилось вмиг — былая истерика уступила место серьёзной собранности. Взгляд мельком пробежался по тексту, прежде чем рука сунула лоскуток в карман. Я решительно поднялась. Дверь выпустила меня на палубу. Брови удивлённо подпрыгнули, когда вместо тёплого заката меня встретила глубокая, бездонная ночная тьма. Теряясь в удивлённых «Сколько времени прошло?», я посеменила на мостик.

— Мистер Гиббс, простите за мой порыв.

— Ничего, бывает. — Хмыкнул старпом, крепче сжимая штурвал.

— Вот как? Хорошо. И… я готова вас выслушать.

…Спустя ночь, день и ночь, горизонт вытеснил нам навстречу длинную полоску мыса заветного острова. Я стояла на полубаке и, прикрыв глаза, пыталась по крупицам восстановить в воспоминаниях карту Острова Дьявола — и проклинала судьбу за то, что она канула в небытие. Хотя бы примерная схема острова невероятно облегчила бы участь. Внутренний голос вопреки ожиданиям рассуждал сдержанно и серьёзно, и его слова сводились к тому, что будь необходимость — я смогу отмотать время назад, но не позволю этому дню закончиться плачевно.

На плечо легла тяжёлая старпомовская рука.

— Готовы?

— Угу… — я отвлечённо закивала.

— Э-э… Ну хорошо. Скоро причалим.

Я невольно сгорбилась: до чего же сейчас нужна была поддержка Тима! Одна мысль о его тёплых ободряющих словах повергала в тоску. Гиббс не мог так же утешить и настроить на нужный лад, поэтому от дрожи в коленях уберегала только собственная концентрация на предстоящих переговорах.