— И?
— Мы беззащитны. Битва истратила последние ресурсы: нет ядер, в трюме нет пороха. В таком виде не то, что на рискованную миссию идти — из гавани выйти нельзя!
Я нахмурилась.
— Будем заходить в порт?
Джек щёлкнул крышкой компаса.
— В нескольких сотнях миль отсюда есть островок — чуть ли не единственный на весь Мексиканский залив. Во всяком случае среди обитаемых — уж точно. — Компас вернулся на его пояс. — Быстро запасёмся всем необходимым — и за Амулетом!
Я не совсем понимала свои чувства: с одной стороны, с души свалился груз: встреча с «супербоссом», которым являлся Остров Дьявола, страшила, и возможность её отсрочить радовала. С другой же стороны затеплилось противоположное желание: как можно скорее отделаться и пройти последнее испытание, чтобы оно осталось лишь серым воспоминанием. Но несмотря на множество рассказанных легенд об дьявольском острове, о себе давала знать наивная и слишком детская надежда: «Может быть, это всё сказки, и нет ничего дьявольского в этом месте, и весь поиск Амулета пройдёт быстро, просто и скучно?»
…По расчётам Джека, мы должны были прибыть на островок завтрашним днём. А пока море растянуло перед нами широкую полосу сверкающей лазурной глади, я первым делом отправилась в свою каюту — внутренний голос кричал о необходимости проверить, все ли вещи на местах. К счастью, когда я ввалилась на порог, всё было точно так же, как тогда, когда я последний раз покинула каюту, будто временные владельцы и не подозревали о существовании этого помещения. И поэтому первым делом я решила сменить грязную вонючую одежду на новую.
Успокоившись по поводу того, что мисс Тич не присвоила себе какой-либо из моих комплектов одежды, мысли зацепились за ещё одну чертовски важную тему: Анжелика. Теперь, когда сложная операция по возвращению «Жемчужины» законным владельцам была позади, очевидный факт ощутился как контрудар: «А ведь Анжелики не было на борту. Ни на «Мести…», ни на «Чёрной Жемчужине». А когда Джек попытался узнать у Барбоссы о причине её отсутствия, последний очень ловко ушёл от темы.» И теперь, со стороны, снова и снова прокручивая ленту воспоминаний, я всё больше была уверена, что Тич ни за что не упустила бы удовольствия поглумиться над Джеком, угодившим за решётку своего же корабля. Чтобы Анжелика, зная о фееричном проигрыше Джека, не спустилась в карцер и не поиздевалась? Да легче поверить в то, что можно пересечь океан на черепахах, чем в это!
Цепочка логических рассуждений прервалась на причине её отсутствия. Это не прельщало Барбоссу, ведь если бы это была часть его плана, он обязательно похвастался этим. Выходит, он ушёл от ответа, так как исчезновение Тич было для него ущемляющим фактором, или же он просто не знал, куда она делась.
Я выронила из рук запасной комплект одежды и приросла к полу. «Анжелика предала Барбоссу и смылась, добившись своей цели!» — заключил внутренний голос. Меня будто водой окатили. И даже мотив её сотрудничества с Барбоссой стал понятен. Он требовал лишь подтверждения — подтверждения, которое можно получить очень легко. Которое можно получить в капитанской каюте.
Я вывалилась из комнаты и понеслась на палубу. Деревянный настил отозвался глухим стуком под сапогами, и вероятно, матросов смутила девица, бегущая сломя голову через судно.
Я была в метре от дверцы под капитанским мостиком, когда периферическое зрение уловило точку на горизонте. Я резко затормозила — едва искры из-под сапог не посыпались — и обернулась к морю.
В отдалении, подсвеченный лучами восходящего солнца, чернел корабль. Воздух встал поперёк горла и озноб пробежался по коже. Это судно я бы узнала из тысяч. Болотно-зелёные драные паруса безжизненно обвисали, будто не чувствовали ветер, будто он проходил сквозь них. Но несмотря на это, дырявый замшелый корпус тяжело полз по воде, с натугой переваливался по волнам. Изъеденные гнилью мачты царапали небо как костлявые пальцы мертвеца. И не надо увидеть надпись на борту, чтобы догадаться о названии грозного галеона. Именно он периодически попадался мне на глаза, когда глядела на горизонт. Именно он преследовал меня навязчивой галлюцинацией. И даже когда я с берега видела, как это судно стоит борт о борт с «Жемчужиной», никто из матросов, включая Джека, не обмолвился о нём ни словом, словно его и не было. Последнее время судно перестало попадаться на глаза, чем приносило немыслимое облегчение. Но стоило мне окончательно решить, что это происходило лишь в моей голове, как «Летучий Голландец» снова возник на горизонте. Только теперь был стократ ближе к нам, чем прежде.
— Джек, ты его видишь? — я дёрнула кэпа за рукав, заметив, что его взгляд устремлён в ту же сторону. Не важно, что раньше он не замечал призрачный галеон: я устала держать при себе свою галлюцинацию, и уже плевать, что капитан может решить, что у меня развилась новая стадия шизофрении. Но едва мы с Джеком соприкоснулись взглядами, у меня перехватило дыхание: он всё видел. В чёрных глазах не было насмешки, а лишь смятение. У меня за спиной будто выросли крылья — я так и знала, что это не галлюцинация! Мгновение — и мы с кэпом синхронно устремили взор к горизонту. Крылья за спиной обломились. «Голландца» уже не было. — Чёрт! — я пнула выпирающую из палубы доску и отвернулась. Прямой взгляд снова коснулся горизонта. Я буквально почувствовала, как расширились зрачки: «Голландец» снова был на горизонте, только теперь с другой стороны от судна.
— Вон он, Джек! — я возбуждённо дёрнула Воробья за руку, ткнула пальцем в горизонт и кинулась к фальшборту. Врезалась ладонями в планшир и перегнулась через него, напрягая зрение до микроскопической точности. Что первым бросилось в глаза, так это то, что «Голландец» стал ещё ближе, и уже можно было разглядеть резные пушечные порты и носовую фигуру. Я боялась моргнуть, чтобы не спугнуть видение, и вскоре глаза защипало, выступили слезинки. На плечо легла тяжёлая рука в перстнях.
— Оксана… — серьёзно прозвучало над ухом. Я в запале обернулась к Джеку. Его озабоченный взгляд прошёлся по мне оценивающе, будто изучающе.
— Только попробуй сказать, что ты его не видишь! — прошипела я и вспыльчиво ткнула пальцем за борт. Джек не развернулся, так и продолжил стоять прямо лицом ко мне, лишь глаза его сместились вбок, к горизонту. Напряжённое лицо и хмурые брови не могли означать чего-то конкретного: то ли он искренне пытается разглядеть в лазурной дали призрачный корабль, то ли взаправду видит его.
Повинуясь голосу разума, я вновь обернулась к морю. Рассерженный медленный выдох вырвался из груди — горизонт был чист.
— Он был там, — выразительно пробасила я. Джек повёл плечами, мол, не спорю, и отпустил меня, собираясь уйти. Я хотела разочарованно взвыть — жаль, луны не было, поэтому лишь возвела взгляд к небу. «Ты сходишь с ума, подруга», — констатировал внутренний голос. «Уже давно сошла», — саркастично отозвалась я в ответ.
И вдруг, подобно урагану, в считанных метрах от противоположного борта вода взорвалась оглушительной бурей брызг и пены. Гигантская стена буйной воды взмыла ввысь, на палубу хлынул поток. «Жемчужину» качнуло, я завалилась назад — благо под спину попал фальшборт, и я вцепилась в него до побеления пальцев. Воздух взорвался возгласами ужаса, кого-то опрокинуло с ног. Когда вода схлынула, я издала приглушённый вопль. Колени нервно дрогнули.
В считанных ярдах от «Жемчужины» стоял «Летучий Голландец». И хотя я имела представления об эффектном появлении корабля из-под воды, встреча лицом к лицу с этим явлением повергла в шок. Теперь я не сомневалась, что это происходит наяву: возбуждённые матросские голоса и обнажённые сабли красочно говорили о том, что это не только в моей голове. Матросов обуяла паника вперемешку с готовностью дать отпор. Только Джек стоял по стойке смирно, настороженно, и, кажется, не двинулся с места с момента «всплытия» призрачного галеона. Он чего-то ждал: вероятно, первых шагов к началу переговоров, или, хотя бы движения на «Голландце», а поэтому просто напряжённо вглядывался в него: наблюдал, как с бортов, сквозь шпигаты, через пушечные порты, струятся ручьи, как палубу орошает капель с качающихся парусов, как вода обтекает плесень, тину и ракушки. Одним словом, вид «Голландец» имел пугающий. Если сравнивать корабли с живыми существами, этот уже давно мёртв. От него даже веяло могильным холодом, и костлявый корпус судна напоминал труп, пролежавший в могиле не первый год.
