Впереди заблестело оранжевым. Пираты замедлились и осторожно косились по сторонам, пока не поняли, что это отблески огня на воде. Тогда у меня будто открылось второе дыхание — считанные ярды до воды мы преодолели в два счёта. Море шипело о берега, а по крохотным переливам волн перепрыгивали рыжие отблески. Очертания одинокой лодки на берегу казались белыми. Я позволила себе крохотный тайм-аут, едва опёрлась руками о низкий бортик спасительного баркаса, переводя дух.

— Посторонись! — прикрикнули за спиной. За шиворот рванула чья-то сильная рука, за секунду до того, как в лодку перекинули тяжёлый солнцезащитный зонт. Пришлось использовать в качестве опоры собственные колени — я согнулась пополам; со лба на песок скользнула тяжёлая капля пота. Матросы работали слаженно и чётко, закрепляли зонт и отвязывали канат, удерживающий лодку на берегу. Едва дыхание чуть восстановилось, я смогла поднять взгляд за лес, и тут же впала в мимолётную оторопь. Лёгкий ужас пробежал иголками по телу. Предполагалось, что устроенный пожар должен быть достаточно силён для того, чтобы отвлечь всё внимание аборигенов, но результат превзошёл все ожидания.

Огонь охватил полнеба. Гигантской рыжей полосой он протянулся на холм, завладел долинами и подошёл намного ближе ожидаемого. Встревоженные птицы чёрными точками метались на фоне этого ада. Ветер, разносящий пламя, приносил беглые отголоски леденящих душу криков. Чёрный дым взлетал под небеса гигантской горой, а на высоте смешивался с рваными чёрными облаками. От запаха гари засвербело в носу. Воздух гудел и трещал, прибрежные пальмы качались, будто пытались вылезти из земли и убежать, пока огонь не сожрал их. Вскоре огненное месиво начисто перекрыл дым — порыв опрокинул его в нашу сторону, а это значило, что огонь близится к нам.

Черная, безграничная бездна дыма разверзлась вокруг. Воздух наполнился круговоротом пепла и тлеющих кусочков леса. Это вызвало панику, и я, прикрывая слезящиеся, раздражённые дымом глаза, наощупь — подобно летучей мыши — поспешила к лодке. Вскоре ветер сменил траекторию. Грозный дым отхлынул, и стало видно ещё более грозный силуэт пожарища. Видно было, как кружатся в воздухе оторванные вихрем клочки зажжённых листьев, как подлетают ввысь ветки. Тропические ярды занимались один за другим, и страшный гул нарастал подобно снежному кому. Снова всё заволокло густым дымом. Что-то схватило за шиворот, потянуло назад, под спину попался борт лодки, и я перевалилась на её дно.

— Чёрт возьми, где же наши парни?

— Огонь прибывает слишком быстро. Видать, не успели убежать.

— Помянем их после. Надо отчаливать!

Я хотела возразить, но едва открыла рот, из него вырвался сухой болезненный кашель, будто по горлу изрядно поскребли наждачной бумагой.

— Кэп? — спросили рядом.

Джек взглянул на компас, а потом на пожар, после чего, наконец, вынес вердикт:

— Три минуты. Если не придут, отчаливаем.

Я зажмурилась, пытаясь выдавить слёзы, чтобы увлажнить выедаемые дымом глаза. А когда распахнула веки, смогла увидеть, что вся команда уже теснится на борту баркаса, кроме трёх человек, которые были отправлены поджигать лес, чтобы отвлечь внимание дикарей. Встроенный в мозг секундомер подсказывал, что отведённое время на исходе. Я была готова смириться с тем, что троицу придётся бросить — лишь бы скорее уйти в море, ибо пламя уже просматривалось сквозь прибрежные пальмы.

— Капитан?

— … всё кончено. Уходим. — Прозвучало бесстрастным голосом Джека.

Два весла упёрлись в песок и столкнули лодку на воду. Дым снова поглотил всё вокруг. На мгновение из его вихрящихся клубов вынырнул огненный язык, и подсветил три несущиеся по пляжу фигуры.

— Смотрите! Вон они!

Все воспряли духом. Над лодкой заголосило радостное «Э-ге-гей! Мы здесь!», пираты замахали руками, привлекая наших спасителей.

Едва троице помогли взобраться в лодку, я возблагодарила Бога, что оказалась не в их числе — им досталось куда хуже, чем нам. Об этом свидетельствовали подпалённые одежды, ожоги и лица, чёрные от копоти.

Отплывали мы стремительно, спешно и слаженно. Работал каждый, и даже я усердно молотила веслом по волнам. Наверное, со стороны это выглядело жалко: гигантский алый силуэт пожара, поглотившего остров — и крохотная тёмная лодочка, улепётывающая от него невыносимо медленно — как будто во сне, когда хочешь бежать со скоростью атомной бомбы, но можешь лишь едва переставлять ноги. Широкая дорожка света на волнах уходила в тёмную даль, скрытую под саваном ночи. Только когда отсветы перестали долетать до нас, я позволила себе отложить весло и взглянуть назад.

Берег, от которого мы отчалили, был полностью объят огнём. Бледные силуэты пылающих деревьев качались, и казалось, что огонь не оставил ни единого клочка суши. А на берегу, подобно призраку, виднелся чёрный силуэт человека. Он стоял ровно, словно не замечая разверзшегося позади себя ада, и глядел на нас, пытливо, мучительно, будто вопрошал: «Зачем вы убили нас?», и его невидимый взгляд обжигал пуще пламени. Я передёрнула плечами и отвернулась, не в силах видеть предсмертный взгляд, обращённый к нам.

Теперь, когда опасность была позади, к горлу подкатил удушливый ком. Взгляд медленно скользил меж блестящих слезящихся глаз — измученных, оторопевших. Из груди вырвался поток кашля — организм отхаркивал налёт пепла с лёгких. Я вполоборота положила руки на борт и пристроила на них голову, прикрыла глаза, пытаясь абстрагироваться, успокоиться и взять себя в руки. Сердце ещё долго билось об рёбра. Я пребывала в полукоматозном состоянии, не могла и не хотела соображать. Оцепенение не отпускало долго, и нескоро сквозь шум крови в ушах стали пробиваться звуки ночного моря и тихие разговоры матросов. Тогда глаза приоткрылись в небольшие щёлочки. Всё вокруг было наполнено чернотой: чёрное небо, подсвеченное меркнущим заревом, чёрное море, играющее лунными бликами. Я заставила себя оторвать голову от планшира. Руки опустились за борт и плеснули в лицо холодной морской водой. Раздался привычный лёгкий плеск, хотя я ожидала как минимум шипения кислоты. Вымученное подобие улыбки свело губы. Взгляд перешёл к пиратам. Те были молчаливы и задумчивы. Баркас оказался достаточно большим, чтобы в нём легко разместились тринадцать человек, поэтому нельзя было сказать, что мы особо теснились. Позади, за кормой, светилось рыжее пятнышко: остров уменьшился до размера пуговицы, и пламя затихало — видимо, уже выжгло рассчитанную площадь суши, и пошло на убыль. Наша лодка и все её пассажиры показались ничтожно маленькими: ведь даже крупный остров теперь был лишь крошечной точкой посреди грозного, необъятного простора океана. В ночной черноте нельзя было даже рассмотреть черту горизонта, отчего масштабы водного простора казались совершенно бесконечными.

— Все целы?

Я ощупала себя на предмет ранений и кивнула:

— Угу.

— Это было… захватывающе, — заключил мистер Бергенс.

— Это было необходимо, — Джек щёлкнул крышкой компаса. — Три градуса к левому борту. В сторону Кассиопеи.

Я безуспешно попыталась найти взглядом названное созвездие и подивилась, как матросы могут ориентироваться по звёздному небу, когда я не могу найти на небе даже элементарной «Большой Медведицы».

Сложно было определить, двигаемся мы или стоим на месте: пейзаж за бортом не менялся, и пройдённые по морю ярды совершенно не чувствовались. Я бессовестно привалилась к Джеку, как к стенке, и прикрыла глаза. Тот не высказал возмущений — похоже, бесстыднику это даже понравилось. Кажется, я провалилась в дрёму — мутные видения сменяли друг друга и не имели связи. Когда открыла глаза — светало. Сквозь серое небо проступила розовая полоска зари, подсветившая мягкую вату облаков. Джек дремал — сидя, опустив голову и прикрыв глаза. Гребцы сменили друг друга. На дне лодки валялся огрызок какого-то фрукта. Имея дефицит продуктов, я не стала брать себе целое манго, а подхватила недоеденное и жадно вонзила зубы в истекающий соком фрукт. Объев мякоть до предела, я отправила косточку за борт и позволила себе снова задремать.